Театр мертвецов - Михаил Март

Все, что он мог – так это сообщить о машине дежурному по городу, благо в кармане имелся сотовый телефон. Предположительно, за рулем сидит молодой мужчина. Номер он увидеть не смог, не тот ракурс и не то расстояние. В театр направили следственную бригаду. Забелину ничего не оставалось делать, как вернуться назад. Трифонов тем временем мирно беседовал с пожарным.

– Вы давно здесь находитесь?

– Минут двадцать или чуть больше. Как обычно, я делал обход, вчера вечером шел детский спектакль. А после детей фойе надо проверять. И точно, опять шпанята дверцу пожарного крана сломали и наконечники шлангов свернули. Баловство! Они их потом дачникам продают для полива огородов. Хорошо еще, шланг не уперли. Великоват, не спрячешь. На первом этаже я уже поставил новый наконечник. Поднялся сюда – тут та же история. Пошел взял новый наконечник, вернулся, раскатал шланг, проверил, не порезали ли его ножичком, надел наконечник, и тут вдруг двери бельэтажа распахнулись и кто-то выскочил в коридор. Все это очень быстро произошло, словно ветер в форточку ворвался. Высокий, в кепке, молодой. Хорошо-то я его не разглядел, видел только, как пятки сверкают. Но мне показалось, что я его уже видел. Как вам это объяснить… Не чужой, в общем. Мелькнул и исчез. Куртка темная, джинсовая. Лица не разглядел.

– Извините, запамятовал, как вас зовут? – спросил Трифонов.

– Иван Иванович Столбиков. Вы меня уже допрашивали в подвале, когда Ольшанский на ограду упал.

– Растем, с подвала до бельэтажа поднялись. Вас ведь тогда к телефону на проходную вызвали, но вы не успели, трубку уже бросили.

– Нет-нет, вы путаете! К телефону меня вызывали, когда Свету Фартышеву застрелили.

– Да, припоминаю. Убийце надо было убрать вас со сцены. Он же стрелял из-за кулисы напротив.

– Зря старался. Зрение у меня не очень хорошее. Я и в очках-то не очень хорошо вижу.

К разговору присоединился Забелин.

– Ушел через крышу по пожарной лестнице и уехал на вишневых «Жигулях». Во дворе пусто, свидетелей искать бессмысленно. Бригада выехала, и «скорая» тоже.

Трифонов вновь обратился к пожарному:

– Вы ведь каждый уголок здесь знаете, Иван Иваныч. Разве дверь, ведущая на крышу, не запирается на замок?

– По плану эвакуации мы не можем ее запирать. Там запасной выход. Но когда в театре начался облом зрителей после первой трагедии, мы вынуждены были сделать наверху засов. Дверь жестью обшита, щеколда солидная, а со стороны крыши мы ручку сняли. Там и ломом не подденешь. Выйти, конечно, просто, войти – невозможно.

– Хорошо, мы еще поговорим с вами, но позже. – Трифонов повернулся к Забелину. – Иди в зал, Костя, а то там труп бесхозный остался, а артисты – народ любопытный. Я пока бельэтаж осмотрю.

Бельэтаж имел восемь рядов и нависал над партером, поддерживаемый колоннами. Перед первым рядом находился высокий барьер с мягкой плюшевой подставкой для биноклей и сумочек. В самом центре зала прямо над проходом на перегородке лежал арбалет с оптическим прицелом, а на сиденье стоял открытый кожаный чемоданчик. Трифонов не стал ничего трогать, он все понял. В зале уже работали врачи и эксперты, зажгли люстру. Актеров на сцене не было. Вряд ли они годились в свидетели. Подполковник Крюков увидел Трифонова и крикнул ему:

– Я сейчас к вам поднимусь, Александр Иваныч!

Трифонов кивнул. Крюков пылал от ненависти.

– Сукин сын! Я его лично на куски разорву, как только мы его поймаем. Вот говнюк! Он мне всю кровь уже высосал…

– Что-что, а злость нам не поможет, любезнейший Денис Михалыч. Мы слишком большой темп взяли, скачем галопом по европам и многое пропускаем мимо, забывая оглядываться назад.

– Из этой штуки стреляли? – спросил Крюков, кивая на арбалет.

– "Сигурн", боевой арбалет производства США. Убойная сила четыреста метров, стреляет стальными стрелами. Существуют три вида арбалетов: бытовые, спортивные и боевые. Бытовые, или дачные, как их называют, можно купить свободно, и даже спортивные можно достать тысячи за две в зеленом эквиваленте. Но боевые арбалеты имеются только в спецслужбах. Их используют, когда кого-то надо убрать без шума на солидном расстоянии. Высокоточная техника, работает без сбоев. «Сигурн», что лежит перед нами, – уникальное оружие. Вы такой и в Америке не купите ни за какие деньги. А этот принадлежит коллекции генерала Самсонова, к той же категории исчезнувших экземпляров, что и револьвер «таурус», из которого на сцене стреляли в Фартышеву.

– Опять загадки?

– Нет тут никаких загадок, Денис Михалыч. Из коллекции исчезло тридцать шесть единиц уникального оружия. Где-то они хранятся, если не распроданы. Значит, убийца знает, у кого можно позаимствовать раритет из арсенала.

– Вы еще забыли о пневматической винтовке.

– Нет, не забыл. Смысла нет перечислять. С такого расстояния да еще с оптикой и упором на бордюр попасть в голову Грановского ничего не стоит, тем более он сидел неподвижно. Даже плохой стрелок способен сбить спичечный коробок со стола. Тут ведь не больше двадцати метров.

– У меня о другом голова болит, Александр Иваныч. Ведь я, пусть подспудно, но был уверен, что Грановский всех перебил. Не сам, конечно, а с помощью профессионала.

– А никто вашу версию не отклоняет, Денис Михалыч, вполне возможно. Киллер получил свой гонорар и решил уничтожить заказчика как опасного свидетеля. Я в это не верю, но и не отвергаю такую возможность.

– А почему не верите?

– Киллер-исполнитель не будет изгаляться. Каждую из жертв он мог пристрелить в подъезде. Проверенный, плохо раскрываемый вариант. Чего мудрить? В фантазиях изгаляется заказчик. Тот, кто заказывает музыку, за нее и платит соответственно. Зачем же киллеру идти на риск и таким вот методом убивать заказчика? Прилепил мину под днище «мерседеса» Грановского, и будь здоров, а главное – без риска.

Снизу их позвал эксперт Дегтярев.

– Сейчас идем, Игнат. Пришли сюда кого-нибудь из своих ребят, а то мы главную улику проморгаем. Я сейчас и пустому месту не доверяю, – ответил подполковник.

– Пришлю, но улика здесь, причем серебряная.

Врачи извлекли из головы Грановского стрелу. Она вызвала немало удивления, если не сказать шока. Острый наконечник как таковой отсутствовал. Вместо него на стрелу была надета орлиная голова, отлитая из серебра. Она и пронзила темя режиссера, пробив череп.

– У господина Бражникова этот метод называется «Клюв в темя», если мне не изменяет память, – тихо сказал Крюков.

– У вас хорошая память, она вам не изменяет, – подтвердил Трифонов. – Могу добавить, что орлиная голова спилена со скипетра царя Давида, последним хозяином которого был убитый Грановский. Могу к этому добавить, что вес этой головы составляет триста граммов. Ровно столько, сколько оставил себе убийца, передавший слиток ювелиру. Теперь понятно, зачем он себе его оставил.

– Значит, убийца закончил свою работу непойманным. Он оказался хитрее Бражникова, тот засыпался на десятом, – закончил Крюков.

– Нет, просто Бражников стал осторожнее, – вмешался Забелин. – Ну почему вы не берете в учет отпечатки пальцев Бражникова? Дактилоскопия – наука точная.

– Ты прав, Костя, – согласился Трифонов, – никто не спорит. Просто никто из нас не называет убийцу по имени. Нам пора все разложить по полочкам.

– А убийца тем временем даст деру! – не успокаивался капитан. – Убивать-то уже некого.

– Давай-ка, Костя, подышим воздухом, по двору погуляем. Душно тут.

Они вышли во двор, осмотрели автостоянку, где остались отчетливые следы от протекторов «Жигулей».

– Игната с ребятами надо позвать, – предложил Забелин. – Обязательно. А лестница пожарная метрах в трех от земли. По ней не заберешься. Спрыгнуть можно, если свеситься на руках. И то ногу подвернуть несложно.

Они подошли ближе.

– А он упал, Александр Иваныч.

– С чего ты решил?

Забелин нагнулся и поднял с земли авторучку.

– Наверняка из его кармана выпала.

Трифонов осмотрел улику.

– "Pilot" с золотым пером. Дорогая игрушка. Корпус из перламутра. Тысячи на полторы потянет в зеленом эквиваленте.

– Мне она и задаром не нужна. Протоколы ею составлять, что ли? Шариковая сойдет. А вот писателю может понадобиться.

– Если только для черновиков. Все свои рукописи Колодяжный набирал на компьютере. Кстати, в издательство мне все равно ехать придется, поедем со мной.

– Когда?

– Завтра или послезавтра. Ладно, пойдем за экспертами, пусть двор осмотрят.

На проходной Забелин остановился. Обращаясь к вахтеру, он спросил:

– Скажите, а сегодня в театр заходил автор пьесы Петр Александрович Колодяжный?

– А как же! Они вместе с Антоном Викторовичем приехали.

– Он ушел?

– Нет, не видел. Тут, когда шум поднялся, все на сцену побежали, ну и я не усидел на месте. Такая трагедия! Что теперь с нами будет? Но я ненадолго отлучился, минут на десять.