Священные холмы - Ольга Крючкова

После жертвоприношения и молитвы друиды разожгли два огромных костра, и, словно через ворота стали прогонять между ними домашний скот.

Эоган стоял около одного из костров и, приговаривая, бросал в него щепки различных деревьев:

– Я сжигаю берёзу, чтобы почтить Богиню Дану.

А теперь я добавляю дуб, чтобы постичь смысл жизни.

Рябину я добавляю для магической жизни.

А иву я добавляю, дабы отпраздновать смерть…

Боярышник я кидаю для фей, которые подле меня.

Лещину я жгу для получения мудрости.

Я добавляю щепку яблони, чтобы она принесла всем любовь.

Ель я добавляю, как символ возрождения.

Твой сладкий вкус напоминает мне о моём бессмертии…

Я приветствую время брачного союза и воздаю почести Дану и Дагде за их плодовитость!

Когда мужчина и женщина соединяются во благо обоих, плоды их союза продолжают жизнь. Пусть земля будет плодородной, и пусть щедрость богов распространиться на все земли Эрин!

Молодые друиды ритмично ударяли в тимпаны, людей собравшихся в долине Маг-Слехт постепенно охватывало возбуждение и религиозный экстаз.

Первыми не выдержали крестьяне: мужчины и женщины расстилали на земле одеяла и срывали с себя одежду. Под магические звуки тимпанов они предавались плотским наслаждениям, ибо ребёнок, зачатый на празднике Балтейн, непременно будет пользоваться покровительством Дану и её мужа Дагды.

Солнце клонилось к закату. Друиды завершили магические обряды и самые молодые из них, выбрав себе партнёршу по душе, предавались любовным утехам. Эоган взирал на своих питомцев с нескрываемым удовольствием. Недавно ему минуло шестьдесят лет и он, увы, потерял интерес к женщинам. Но сейчас его охватило возбуждение. Наблюдая за утехами молодёжи, да и пар более зрелого возраста, ему показалось, что не было долгих прожитых лет и он по-прежнему молод, силён, полон жажды жизни и любви.

Он окинул взором долину, увы, все женщины уже были охвачены любовным азартом. Неожиданно кто-то сзади коснулся его плеча. Он обернулся: это была Моргауза. Она призывно улыбалась верховному друиду, и он не смог устоять против её чар. Женщина увлекла Эогана в свой шатёр.

Она резким движением скинула с себя роскошный плащ, представ перед друидом обнажённой. У него перехватило дыхание. Эоган отбросил посох, символ священной власти, и набросился на соблазнительницу.

Долину освещало множество костров, помимо тех, что разожгли друиды для свершения ритуального обряда. Король с вершины холма наблюдал, как молодые тела сплетаются в страстных объятиях и наслаждаются друг другом.

Конайре впервые пришёл на Балтейн, когда ему едва исполнилось четырнадцать лет. Он попытался вспомнить лицо той девушки, которую привели ему для любовных утех, но, увы… Слишком давно это было.

Тело короля дрожало от возбуждения. Его ноздри вдыхали аромат костров и безумной дикой страсти, царящей в долине. Теперь он был готов испытать плотские удовольствия.

Он взглянул на противоположный холм, на котором возвышался шатёр Дейдре.

– Пошлите за леди Тальтиу! Я желаю её видеть! – приказал он и удалился в шатёр.

Дейдре, пытаясь совладать со своей плотью, не желая слышать стоны удовольствия, раздававшиеся со всех сторон, находилась в шатре.

Корри сидела около госпожи, укутавшись в шерстяное одеяло, когда полог шатра откинулся, вошли две пожилые служанки. Девочка сразу же поняла: женщины посланы королём, дабы препроводить госпожу к его ложу.

Корри прекрасно знала, что роль наложницы претила её госпоже. Но, увы, что она могла сделать?

– Король ожидает вас в своём шатре. – Сказала одна из служанок.

Дейдре побледнела.

– Я плохо себя чувствую. – Неожиданно солгала она.

Служанки ухмыльнулись.

– Госпожа, ни для кого не секрет, что король сгорает от страсти к вам. И если вы не придёте к нему сами, добровольно, то он пришлёт за вами стражников. Неужели вы хотите такого позора? – привела веские доводы та же служанка.

Дейдре с ней согласилась.

– Да… Я пойду. Так будет лучше всем.

Корри едва сдерживала слёзы. Когда госпожа ушла, сопровождаемая назойливыми служанками, она накинула одеяло на плечи и последовала вслед за ними. Леди Тальтиу поднялась на противоположный холм и скрылась в королевском шатре. Расстроенная девочка села на землю между холмов, дабы дожидаться возвращения госпожи.

Не успела Дейдре переступить полог шатра, как Конайре накинулся на неё, словно голодный зверь… Он срывал с неё одежду в приступе исступления.

– Неужели ты думала, что сможешь противиться моему желанию? Ты принадлежишь мне по праву господина и мужчины! Ты родишь мне сына, которого понесёшь этой ночью!!!! – рычал король, взгромождаясь на обнажённую Дейдре.

Корри, завернувшись в одеяло, по-прежнему сидела между двух холмов, ожидая появления госпожи. Она прекрасно понимала, что происходит в шатре. До неё отчётливо доносились неистовые крики обезумевшего от страсти короля и мольбы леди Тальтиу. Корри тихо плакала от своего бессилия. Она ненавидела короля, представляя себе, как он умрёт мучительной смертью.

Наконец, насладившись молодым телом Дейдре, король уснул. Женщина оделась и выскользнула из шатра.

Стояла тёмная ночь. Последние всполохи праздничных костров освещали долину. Королевские стражники, утомлённые действом, происходящим в Маг-Слехт, уснули. Женщина беспрепятственно миновала их и спустилась с холма, направляясь в фиднемед, дабы омыть своё тело в источнике после ненавистных королевских ласк.

Корри, не выдержав напряжения, задремала и не видела, как леди спустилась с холма и направилась к священной роще.

Дейдре, словно волчица, хорошо ориентировалась в сгустившихся ночных сумерках, углубилась в священную рощу. Она почувствовала запах воды и услышала её журчание, отчётливо разносившееся в тишине.

Наконец появился рожок луны, осветив землю бледно-синим светом. Скинув одежду, Дейдре по пояс вошла в воду, ощутив некоторое облегчение от её прохлады.

Она набрала воду в пригоршню и омыла грудь. Женщину передёргивало от одной мысли, что Конайре касался её…

За спиной женщины раздался шорох и хруст веток. Она вздрогнула и обернулась, опасаясь увидеть разгорячённого любовной страстью воина. К счастью она увидела красивого оленя.

Прекрасное животное склонило вперёд голову, увенчанную раскидистыми рогами необыкновенной красоты, от которых исходило едва заметное свечение. Олень смотрел на ночную купальщицу огромными чёрными глазами. Дейдре показалось, что она видела этого оленя… Невольно она вспомнила фреску в неметоне, что недалеко от Эмайн-Махи. А затем и свою вышивку на шерстяной шпалере, ещё в Тальтиу. И именно тогда ей показалось, что тщательно, со старанием вышитое цветными нитками животное, смотрит на неё своими глазами-бусинками как-то по-особенному, словно предупреждая: мы непременно встретимся Дейдре!