Останься со мной - Маргарита Дюжева

— Что скажешь? — он так пристально смотрит, будто ему не все равно, что я думаю о его жилище.

— Бедная та женщина, которой приходится всю эту плантацию отмывать, — выдаю, крутя по сторонам головой, — это ж дворец.

— Не преувеличивай. Просто дом.

— Вот у моей тетки в деревне — там да, просто дом, а у тебя, — поднимаю руки, пытаясь объять необъятное, — фазенда!

Барханов смеется:

— Так еще мое скромное жилище никто не называл. И да, драит все это не бедная изнеможённая непосильной работой женщина, а служба клининга. Причем за хорошие бабки.

— Буржуй, — морщу нос, — может у тебя еще и повариха есть?

— Есть, — соглашается он, и видя, как вытягивается моя физиономия добавляет, — не на каждый день, лишь по особым случаям. Утром я в состоянии и сам себе кофе сделать, на обед я никогда не приезжаю, да и ужинаю в основном за пределами дома.

— Теперь понятно, почему ты к своим годам так и не женился. У тебя и так все есть. И поломойка, и повариха, и все остальные.

— Лер, моя жена такими вещами заниматься не будет.

— Золотой ты мужик, Барханов. Тебе бы еще характер не как у мороженого лосося, вообще бы цены не было, — я, как всегда, нервничаю и порю всякие глупости.

К счастью, сегодня Демид в каком-то особенном расположении духа и не начинает возить меня носом по полу, как котенка, наделавшего свежую кучку. Наоборот, улыбается.

Что-то я не припомню, чтобы он когда-нибудь столько улыбался.

— Идем, комнату покажу.

— Надеюсь, она находится в самом дальнем крыле? Не рядом с твоей?

— Прямо напротив, — он, не моргнув взглядом, рушит мои надежды на мирное существование.

Мы поднимаемся на второй этаж, и Барханов подводит меня к одной из дверей. Я не спешу туда заходить, меня больше привлекла соседняя комната. Пустая и чистая.

— А здесь что? — с интересом заглядываю внутрь. Светлые пастельные стены. Большое окно с диванчиком вместо подоконника.

— Это комната Макса.

У меня аж сердце переворачивается от этих слов. Потому что в этот момент вспышкой перед глазами пролетает картина, как сын играет на круглом пушистом ковре. Я сижу рядом с ним. А Демид, стоит в дверях и с улыбкой наблюдает за нами.

За ребрами становится больно от таких фантазий. Трясу головой, отгоняя их прочь, и поспешно отхожу от этой комнаты.

Глава 20

Глава 20

Конечно, глупо было ждать, что он все это время будет сидеть возле моей юбки, но, когда Демид сказал, что ему пора, я чуть панику не словила. Как пора? Сдержалась. Ничего не сказала. Теперь вот сижу в своей временной комнате, размером с ангар, таращусь в окно на то, как Барханов уезжает на работу.

Перед тем как сесть в машину, он безошибочно находит меня в окне и грозит пальцем. Будто сердится. Только ни фига не сердится. Я может мысли его не умею читать, а вот настроение чувствую.

Что ж у него морда-то такая довольная? Будто действительно рад, что притащил меня к себе. Я не обольщаюсь, и не доверяю ему, но столько улыбающегося Демида на моей памяти впервые.

И вот он уезжает, запросто оставив меня в своем доме, и я как неприкаянная шатаюсь из угла в угол. Позвонила в деревню, пообщалась с теткой и сыном. Сказала, что в скором времени приеду за ним. Работа в агентстве все равно медным тазом накрылась, а значит нет смысла и дальше терпеть разлуку с ребенком. Тем более Демид не позволит и дальше затягивать в этом вопросе.

Потом вспомнила, что сумка не разобрана — встрепенулась. Разложила барахло за тридцать пять секунд и снова приуныла. Что делать-то?

И интересно, и выходить боюсь, потому что непременно что-нибудь сломаю, испорчу и придётся потом компенсировать ущерб. Я и так в долгах по самые уши, а с Бархановым так и вовсе не расплатишься. Поэтому достаю ноут и погружаюсь в работу. Написала пару статей, подготовив недельную выкладку, продвижением позанималась. И все, как ни странно, получалось, будто попала на свое место силы.

Во время перерывов смотрела в окно. Думала. мечтала, пытаясь представить, как бы оно было, живи я здесь по-настоящему.

Ближе к вечеру я все-таки не выдержала и написала Барханову.

«Мне можно выходить из комнаты?»

«Что за глупые вопросы»

«Какие есть. Так можно или нет?»

«Нужно. Я подумал, что повариха мне не понадобится»

«Это намек?»

«Естественно»

— Естественно — передразниваю в голос и выхожу из комнаты. Что ж он такой Замороженный, а? Бесит.

Впрочем, отвлекаюсь я быстро. Мне интересно все. Каждый закуток. Заглядываю, не переступая через порог, в одну комнату, во вторую, в третью. В его спальню даже дверь боюсь открыть, почему-то стыдно. Вместо этого отступаю и сбегаю по лестнице вниз. Кружусь по холлу, зачем-то сую свой нос везде. Даже в высокие напольные вазы.

Кухня у него такая же шикарная, как и весь дом. С островом посередине, мраморной столешницей и холодильником размером с двустворчатый шеаф. Я придирчиво проверяю его содержимое, вытаскиваю то, что потребуется для готовки и начинаю творить, с трудом осознавая, что это происходит в реальности.

Подумать только. Готовлю ужин для Барханова, и не где-то, а у него дома. Точно сплю. Надо ущипнуть себя покрепче, чтобы этот дурман рассеялся. А хотя нет. Подожду. Не могу отказать себе в удовольствии немного побыть в сказке. Когда-то я только мечтала о ней, теперь – прикасаюсь, ощущая привкус горечи на языке.

С ужином заканчиваю быстро. Может Демид и привык к изыскам, и ждет омлет из яиц северного оленя, но у меня все просто, по рабоче-крестьянски. Картошка тушеная с мясом и легкий салат.

Около пяти мне звонит мама.

— Ты где, больная моя? — спрашивает как-то устало и без настроения.

— Мам, понимаешь…я у Барханова дома… Поживу немного.

В трубке молчание.

— Я решила, что все равно надо налаживать отношения. Он про макса знает, и не отступит. Будет лучше, если мы перестанем смотреть друг на друга, как враги…

— Хорошо, — спокойно выдает она.

Я даже теряюсь.

— Мам?

— Я не знаю, что ты натворила, но сегодня опять приходил какой-то мужик и спрашивал тебя.

— Снова к тебе