Сердце рыцаря - Джиллиан Брэдшоу

Жюдикель перекрестился и преклонил колена перед алтарем, низко склонив голову. Улыбчивый, лживый ответ Элин вызвал в его душе волну гнева, который граничил с ненавистью, и ему пришлось бороться с собой, чтобы не поддаться этим чувствам. Он сказал себе, что перед ним молодая и неопытная женщина. Ее обманули в браке – и ей было очень страшно. Ее сотворил Господь, и ее любил Тиарнан – по этим двум причинам Жюдикелю следует относиться к ней с симпатией. Он пришел не осуждать ее, а помочь ей. Он был уверен в том, что совершенное ею дело погубит и ее жизнь, и ее бессмертную душу, если она немедленно не исправит содеянное. «О Боже, о мой дражайший Господь Иисус Христос! – взмолился Жюдикель со внезапной вспышкой страсти. – Смягчи ее сердце и сделай так, чтобы она прислушалась ко мне!»

Элин также опустилась на колени перед алтарем, но в стороне. Она нетерпеливо наблюдала за отшельником из-под опущенных ресниц. Ален рассказал ей о своей встрече с Жю-дикелем на обратном пути от часовни. Она раздраженно думала, что это – лицемерие. Он притворяется, будто молится, хотя на самом деле они оба знают: он пришел просить, чтобы она терпела омерзительные дела Тиарнана.

Элин показалось, что прошла целая вечность, прежде чем Жюдикель снова перекрестился и повернулся к ней.

– Мне можно говорить откровенно, госпожа? – спросил он.

– Если мы оба не будем говорить откровенно, то вообще нет смысла разговаривать, святой отец Жюдикель, – ядовито отозвалась она.

Жюдикель кивнул:

– Да. Госпожа, я знаю о вашей ссоре с мужем и о ее причине. Я пришел сюда не для того, чтобы обсуждать, что тут правильно или неправильно, а для того, чтобы помочь вам отодвинуть ваши страхи в сторону и действовать по справедливости. Как бы Бог ни смотрел на происходящее, ваш заговор с любовником для того, чтобы предать мужа, только ухудшит все дело.

– «Как бы Бог ни смотрел на происходящее»? – саркастически переспросила Элин. – А как, по-вашему, это может выглядеть, святой отец? Тиарнан сказал мне, что вы не были уверены в том, совершает ли он грех. Но мне кажется, – теперь она уже говорила с яростью, – что нельзя сомневаться в том, как бы на происходящее посмотрела наша мать-церковь. Самое большое милосердие, на которое мог бы рассчитывать Тиарнан, – это возможность раскаяться перед сожжением на костре!

Жюдикель содрогнулся, но ответил спокойно:

– Вот почему я раскаиваюсь в том, что не был ему лучшим советчиком. Но вы не отправили его на костер, госпожа. Вот почему я пришел.

Элин фыркнула.

– Мы собирались говорить откровенно. Скажите, что вам нужно.

– Ваш рыцарь де Фужер забрал нечто – нечто, принадлежащее Тиарнану. Я пришел умолять вас, чтобы вы это вернули, – не только ради вашего мужа, но и ради благополучия вашей собственной души.

– Значит, мой муж приходит с вами повидаться? – спросила Элин. – Он прибежал к вам, да? Прибежал на четырех ногах и поскребся в вашу дверь, как пес, умоляя вас найти человеческую суть, которую он так беззаботно оставил под камнем?

Жюдикель изменился в лице. В свете свечей казалось, что оно вытянулось и побледнело, а взгляд темных глаз стал еще более пристальным. Помимо собственной воли он начал сердиться. Неужели это прекрасное дитя действительно способно навсегда обречь на такое мужчину, который ее любил, и говорить об этом с таким презрительным удовлетворением?

Он заставил себя негромко ответить:

– Да. Если вы сейчас это вернете, он еще сможет вернуться домой без огласки. Люди скажут только, что на этот раз его охота продолжалась дольше обычного. Но с каждым днем промедления все труднее станет объяснить, где он был, – труднее будет его вернуть. А вам – труднее раскаяться.

– А в чем я должна раскаяться? – возмущенно вопросила Элин. – Меня обманом заставили стать женой чудовища! И я спаслась единственным способом, какой у меня был!

Терпение Жюдикеля лопнуло.

– Неужели вы не видите, что вы делаете, леди? – яростно спросил он. – Вы хотели избежать позора открытого суда и потому предали мужа тайно. Вы притворяетесь его любящей женой, а скоро, думаю, будете притворяться его горюющей вдовой, чтобы унаследовать все его земли и имущество. Думается мне, что вы намерены взять нового мужа при еще живом прежнем. И какое благо может принести такое множество грехов и лжи? Все, что вы получите с их помощью, превратится в горечь, а страх перед содеянным отравит вашу жизнь. Вы только что сказали, что вас обманом заставили вступить в брак и вы спаслись единственным способом, который у вас был. Однако вы могли избрать три других способа – и все они были бы лучше. Первый состоял в том, чтобы представить все на суд церкви. Никому из нас не хотелось бы предстать перед этим судом, но по крайней мере мы все должны были бы подчиниться его решению. Второй – взять ваше приданое и имущество мужа, положенное вам по брачному договору, и уйти в монастырь. Думаю, это вас не привлекает. Третий путь – признать ваш брак недействительным. Это было бы возможно, и я готов обещать вам, что теперь Тиарнан на это согласится. Отдайте то, что ваш любовник забрал у часовни, расстаньтесь с мужем честно и выходите за своего возлюбленного законно. Иначе я боюсь за вас всех.

Мгновение Элин молчала, склонив голову.

– Я слышала о таких недействительных браках. Любой мужчина, которому вдруг надоела его жена, внезапно обнаруживает, что состоит с ней в родстве, и находит свидетелей, которые это подтверждают. Но всегда находится множество мужчин, которые смеются над этой женой и говорят: «Мне она тоже надоела бы». И я знаю, что они уже обо мне говорят: «Глупая женщина, зачем столько шума из-за того, что муж уходит охотиться!» Если Тиарнан получит признание брака недействительным, надо мной станут насмехаться. А тем временем у него останется Таленсак, и он будет свободен жениться снова. И если женится, то можете не сомневаться: на этот раз он не станет рассказывать о том, что делает, уходя на охоту. А его новая жена, как я, будет замужем за животным, за грязным, диким зверем! – Тут в ее голосе появились пронзительные ноты истерики. – Но в отличие от меня она никогда об этом не узнает. Пока не будет слишком поздно. Тогда, в Судный день, когда она предстанет перед престолом Господа, ангел-хранитель скажет ей: «Ты получила свое прекрасное тело, чтобы оно было храмом Духа Святого, а отдала его волкам и спала с дикими зверями. Изыди отсюда, нечестивая, и будь проклята навеки!» – Элин судорожно вздохнула и громко воскликнула: – Нет! Нет, я не соглашусь быть смиренной, покорной женой и не допущу, чтобы он еще кого-то обрек на вечные муки! Я не соглашусь» чтобы наш брак признали недействительным, и не кану тихо в нищету и позор, оставив его богатым и уважаемым! Таленсак я возьму себе. Он принадлежит мне по праву за то, что я от него претерпела!