Тоомас Нипернаади - Аугуст Гайлит

- Моя скотина должна меня слушать! - сказал он и шагнул навстречу быку.

- Отец, да послушай же, уйди в дом! - позвал с порога сын Яан. - Что за идея тягаться с быком, лучше отведем его в хлев, привяжем в стойле за кольцо в носу, тогда и наказывай его, сколько угодно. Уйди, отец!

- Моя скотина должна меня слушать! - повторил хозяин и сделал еще несколько шагов. - Так, значит, ты и есть та самая тварь, за которую на ярмарке не дают и сотни крон, которая крушит мою телегу, отправляет в канаву кадушку с маслом и вываливает в грязь мою салаку? Я тебя, висельника, растил, молоком и зерном выкармливал, весь свой запас муки в тебя угрохал, а ты, значит, мне одни неприятности и смертельные обиды?! Мне из-за тебя, поганого, глаза со стыда девать некуда, люди в меня пальцем тыкать будут, будто я шлюха какая-нибудь. Хозяин Хансуоя не боится тебя, паршивой скотины, да я в сто раз выше тебя. Вот возьму тебя за рога и поставлю на колени, а? Или, думаешь, у меня сил не хватит?

Он взмахнул раз-другой кнутом, и бык попятился.

- Отец, отец! - звал из окна сын. - Уйди, что же ты бушуешь! Совсем взбесишь скотину, тогда будет не до шуток, он тебя так подденет, что и не очухаешься. Уйди в дом, отец!

В  голосе сына уже слышался страх. Лийз, жена Яана, прижалась лицом к ограде и горящими глазами следила за каждым движением отца. Ее очень сердило, что муж струсил и удерживает отца. Чего он суется, хозяин сам знает, что делать со своим неукротимым зверем. А уж укротить и проучить этого быка надо непременно, чего он разбивает бочонок с салакой, разности телегу и швыряет в канаву целую кадушку масла. И в хлев его покормить не зайдешь, только и знает пялится, ревет и, как безумный, грозит рогами. Нет уж, пусть Яан помалкивает, хозяин сам знает, что делать.

- Уйди в дом, отец! - не унимался сын.

Отец отхлебнул пару раз из своей бутылки, сунул ее в карман и пошел на быка.

- Что, зверюга, боишься? - ухмыляясь, спросил он. - Боишься хозяина? Нечего таращиться, подойди и смирно прими заслуженную трепку. Ах ты, висельник, дьявольское отродье, все беды от тебя! Я в тебя вобью ум и послушание, я из тебя лепешку сделаю! Ах, ты еще и злишься, ты на хозяина рога выставил, землю роешь? Ну, постой, я научу тебя послушанию!

Хозяин пару раз огрел быка кнутом по голове и встал прямо перед ним. Но бык перестал пятиться, повернулся на месте, свесил голову и уставился на хозяина свирепыми, налитыми кровью глазами. Фыркнул, и белый пар заклубился перед ним.

- Висельник этакий, - произнес Яак Лыоке, - не боится меня, совсем загордился!

Снова размахнулся, жахнул быка раз, другой, третий. Как дикарь, кричал на скотину. Такой же здоровенный и сильный, как бык, полушубок, пиджак и жилет расстегнулись, рубаха торчит, уши от шапки болтаются, а ногами будто в землю врос.

- Отец, отец! - испуганно звал Яан. - Иди наконец в дом, давай в дом, отец!

- Не пойду я ни в какой дом, - крикнул отец в ответ. - Чтобы я испугался какого-то жалкого теленка?! Моя скотина должна меня слушать. Ах ты, дьявол, я ему покажу, как хозяин Хансуоя пасет и учит свой скот, я ему покажу, висельнику, как по ярмаркам разъезжать!

Он отбросил кнут и поднял было с земли крепкую жердину.

Но пока хозяин наклонялся за ней, бык прыгнул и поддел старика рогом. Яак Лыоке с криком отлетел в сторону и замер недвижим. Но и бык, то ли от внезапного испуга, то ли в грязи поскользнулся, тоже упал на передние ноги. Нипернаади, которые не отрывая глаз следил за ходом поединка, вылетел из своего укрытия, схватил с телеги веревку и прежде чем бык успел подняться, продел веревку в кольцо у быка в носу. Привязал быка к двери хлева и бросился к хозяину.

- Ой, Христе, сыне Божий, - простонал старый Яак, - последний част приспел! Скорее зовите пастора, врача, недолго мне жить осталось. Хочу исповедоваться в грехах, доверить свою душеньку божьему попечению!

Нипернаади со знанием дела осмотрел рану — было повреждено бедро и поцарапан бок.

- Не нужны здесь ни пастор, ни врач, - многозначительно заявил он. - Рана пустяковая, справимся сами.

- Болит, ох как болит! - стенал Яак. - Жив ли я еще или бьюсь в зубах смерти? И куда девался тот бык, свирепый дьявол, почему, завидев кровь, не бросается на меня заново? Кто обуздал этого зверя?

- Я укроти его, - гордо сказал  Нипернаади. - Теперь он на привязи и кроток, как теленок.

- И кто же ты такой? - простонал Яак. - Как зовут тебя, спасителя моего дорогого?

- Тоомас  Нипернаади, - ответил тот, - такой же хозяин, как и ты, и мы вроде бы даже дальние родственники.

- Значит,  Нипернаади и дальний родственник? - повторил хозяин Хансуоя. - Не слыхивал раньше про такого. Но ты молодец, в самый раз подоспел. А эти — трусы, сын в дом убежал, невестка за ограду сиганула, только ты смело на быка пошел, вроде меня. Ох, болит-то как, ох, ломит. Так ты в самом деле считаешь, что я не умру и оправляюсь от этого страшного удара?

- Не умрешь и оправишься! - твердо ответил  Нипернаади. - Правда, недельки две тебе придется полежать.

- Пролежать две недели? - взвыл старый Яак. - а кто хлеб уберет?

- Что же, придется тебе помочь, - улыбнулся  Нипернаади. - я мужик крепкий, и на хуторе у меня почти все сделано. Но теперь не время рассуждать об этом. Надо побыстрее занести тебя в дом и перевязать раны. Ушиб ты получил изрядный.

- Умеет же человек прийти на хутор в нужное время! - благодарно заметил Яак.

Нипернаади помог ему подняться и повелительно крикнул:

- Люди, где вы, люди? Батраки, девушки, Яан, Лийз — куда вы запропастились? Идите скорей, помогите занести дядюшку Яака в дом. Разве не видите — здесь нужно спешная помощь и любое промедление может стоить человеку жизни? Скорей, скорей!

Из дома выбежал сын, Лийз перелезла через ограду, Кати так и осталась в воротах, а с поля возвратился Моормаа.

- Жив, жив еще отец мой? - испуганно повторял Яан. - Я ведь ничего не видел — как бык нанес смертельный удар, я сразу бросился на кровать и головой в подушку. Не мог я смотреть, как озлобленный зверь будет вытягивать кишки из моего папочки. И кто же обуздал этого зверя и привязал его?

- Я, - гордо сказал  Нипернаади. А если бы и я спрятал голову под подушку, от дядюшки осталось бы только мокрое место. Но в решающую минуту я не растерялся, поставил быка на колени и привязал его.

- Правда, правда, это он! - воскликнула Лийз. - Я сама видела.

- Так и есть, - сказал старый Яак. - Он спас мне жизнь, мой родственник!

- Теперь не до рассуждений, - прервал его  Нипернаади. - Отнесем дядюшку в постель, и я перевяжу ему раны. И о любезной сиделке я уже позаботился. У дядюшки должно быть все. Кати, где ты, Кати?!

Тут Кати, которая, не смея подойти, стояла в воротах, подбежала к ним.

- Это, значит, будет сиделка? - спросил Яак и внимательно посмотрел на девушку. - И она была с тобой?

- Теперь живо несите дядюшку в постель! - распорядился  Нипернаади. - Неужели не видите, как он слабеет от чрезмерной потери крови?

Моормаа подхватил ноги, Яан — голову,  Нипернаади и Лийз подсобляли, и общими усилиями хозяина внесли в дом.

- Теперь отправляйтесь по своим делам, - велел  Нипернаади. - Овес давно пора косить. Лийз тоже пойдет поможет, да и я потом подойду. А Кати присмотри за дядюшкой, они и скотину может обиходить.

- Верно, - обрадовался старый Яак, - работать надо так, будто ничего не случилось. А кати будет со мной и со скотиной.

- Может, нужно приготовить мазь для ран? - предложил было Яан, уж очень ему не хотелось идти в поле.

- Не нужен здесь деготь, - сказал  Нипернаади. - Я промою раны водкой, йод на хуторе, думаю найдется, как и кусок чистого полотна. С этим я сам управлюсь.

- Может, все-таки пастор нужен или врач? - не сдавался Яан.

- Ничего не нужно, я отвечаю и сам буду врачевать дядюшку, - отрезал  Нипернаади.

Как только Яан, батрак и Лийз ушли,  Нипернаади отослал Кати в хлев и принялся врачевать хозяина. Перевязал больному рану, укрыл его одеялом, сам сел рядом, налил себе приличную порцию водки и сказал:

- Вот это, скажу я тебе, был поединок! Как господь Бог, творящий великую расправу, стоял ты перед быком, и бык дрожал перед тобой, словно телок. Никогда прежде не видал я столь бесстрашного человека — без тени страха подходит к быку и ни одна жилка не дрогнет.

- Ты нисколько не трусливей меня, - отвечал хозяин. - И зовут тебя  Нипернаади и ты, говоришь мне родня?

- Я в том родстве полной определенности не имею, - пояснил  Нипернаади под водочку. - Но покойная матушка говаривала, случится, мол, тебе, Тоомас, быть в Хярмасте, есть там хутор Хансуоя — мой хутор тоже зовется Хансуоя! Есть там хутор Хансуоя, так с хозяйкой того хутора мы родня. Зайди, взгляни — как живут родственники твоей матери. И еще говорила покойная матушка: «Хозяина того хутора зовут Яак Лыоке, а хозяйку — Мари Лыоке и сын у них есть, Яан зовут». Так вот и случилось — шел я мимо, дай, думаю, зайду, исполню волю покойной матушки.

- Вот оно как, вот, значит, как, - проговорил старый Яак. - И в самое время пришел. Девушка-то с тобой?