Великая шаисса (СИ) - Тори Халимендис

— И получила порцию яда, — мрачно заключил принц. — Думаю, что чем-чем, а уж отравой Баязета его деревенский друг снабжал исправно. Смерть Алии никого не заинтересовала, расследование не проводилось. А как же Лайла? Полагаешь, это тоже его рук дело?

— Не знаю, — произнесла я с сомнением. — Пока не могу себе представить, в какой точке могли пересечься интересы этой парочки. Однако же если Алия поделилась с Лайлой своими догадками, то все возможно.

— А сегодня, ты полагаешь, колдун присутствовал на прогулке? Но кто он?

— Самый вероятный вариант — один из лодочников. Или кто-то из слуг. Скорее всего, они планировали утопить тебя во время купания, — я обхватила себя за плечи, стараясь согреться. — Но тут подвернулся такой удачный случай. Весьма правдоподобно — принц Северного Королевства погиб, спасая единственную дочь Императора.

Последние слова я выговорила уже сквозь слезы. А потом разрыдалась, горько и отчаянно, холодея от осознания того, что муж мог погибнуть у меня на глазах. Эдвин обнял меня и усадил к себе на колени.

— Все хорошо, любимая, — шептал он мне. — Все обошлось. Их планы провалились.

Наконец слезы иссякли и я немного успокоилась.

— Надо подумать, что нам делать с этими сведениями, — сказал муж.

— Пойдем к Селиму, — заявила я, шмыгая носом. — Колдуна обнаружат, допросят и…

— Нет, — перебил меня Эдвин.

— Но почему? — удивилась я.

— Полагаю, что колдун уже покинул дворец и обнаружить его не удастся.

Я хотела было напомнить мужу о страже, которая никого не выпустит из ворот без надлежащего распоряжения, но потом вспомнила о целой деревне, не заметившей или успешно забывшей уход колдуна, и вынуждена была согласиться.

— Далее, — продолжал мой супруг, — насколько я понимаю, допрос прочих слуг тоже ничего нам не даст. Да, возможно, они вспомнят нового лодочника, с которым не были знакомы ранее, но вот откуда он взялся и куда делся — об этом нам рассказать не смогут. И с Баязетом его никак не свяжешь.

— Но Баязет ведь ездил в Анхарру, этого он не сможет отрицать, — растерянно выговорила я, понимая, что Эдвин прав.

— Сама по себе поездка в Анхарру ничего не доказывает, — резко произнес он. — Кроме того, подозреваю, что немалое количество приближенных к Селиму людей бывало в тех краях. У нас нет никаких доказательств. Более того, если бы мне не удалось спастись, никто даже не заподозрил бы злой умысел. Да, сейчас я могу рассказать о том, что почувствовал, оказавшись в воде. Но захочет ли Селим мне поверить?

— У тебя нет повода лгать, — упрямо заявила я. — Брат должен будет тебя выслушать.

— Амина, — голос Эдвина звучал устало. — Ну посуди сама: Баязет — лучший друг Селима с детских лет. Меня же он знает совсем недолго. Да твой брат просто уверит себя в том, что мне стало плохо из-за того, что я бросился в жару в прохладную воду. А ощущение вязкости и апатия мне попросту примерещились.

— Но я — его сестра, мне-то он должен поверить.

— Ты испытываешь в последнее время неприязнь к Старшему Советнику, в чем Селим уже имел возможность убедиться. И, напоминаю, у нас нет никаких доказательств. Наши подозрения основываются на личной неприязни и могут оказаться ошибочными.

— Но ты ведь так не думаешь?

— Не думаю. И именно поэтому не хочу делиться с кем-либо своими догадками. Потому что если о них узнает Баязет, то он затаится и будет очень осторожен. От своих планов, каковы бы они ни были, он вряд ли откажется, но вот поймать его будет для нас затруднительно. Лучше пусть полагает, что он вне подозрений. Я еще и упомяну при нем, что мне стало нехорошо, пока я подплывал к Фирузе, но потом недомогание прошло. Дам ему повод думать, что я не насторожился и объясняю произошедшее естественными причинами.

— А я? Что делать мне?

— Ничего, — Эдвин пожал плечами. — Баязет знает, что твое отношение к нему переменилось после его приставаний. Его скорее удивит твое внезапное дружелюбие, нежели враждебность. Так что менять свое поведение тебе не придется, равно как и изображать какие-либо чувства к нему.

— Это хорошо, — тихо сказала я. — Но лучше ему держаться от меня подальше, не то глаза выцарапаю.

Муж захохотал.

— А ты, оказывается, кровожадная особа, дорогая. Мне придется быть осторожным и не давать тебе повода себя покалечить.

— А ты собирался вести себя неблагоразумно? Предупреждаю: я могу быть опасна.

— До свадьбы предупреждать надо было, — смеялся Эдвин. — Теперь уже поздно.

— Ну ты всегда можешь расторгнуть брак, если тебя что-то не устраивает, — капризно протянула я.

— Как это — расторгнуть?

— Обыкновенно, — я пожала плечами. — Разве у вас нет подобной процедуры?

— Нет, — Эдвин выглядел растерянным. — У нас брак — это навсегда. Я и не знал, что в Империи дело обстоит иначе.

— У нас подобные случаи крайне редки, — пояснила я. — Мужчина обычно просто берет себе еще одну жену, если может позволить себе содержать обеих женщин — и если родня первой жены не окажется вдруг достаточно влиятельной, чтобы он поостерегся сделать подобный шаг. А женщинам расторжение брака попросту невыгодно — ведь тогда они остаются практически без средств к существованию. Если жена уходит от мужа, то последний свободен от всяких денежных обязательств по отношению к ней. А вернуться в родительский дом тоже затруднительно — женщина, бросившая мужа — позор семьи. Кстати, а по законам Северного Королевства наш брак считается действительным? Ведь у нас был только обряд в храме Небесного Отца.

— Это неважно, — твердо ответил Эдвин. — Я сам назвал тебя своей женой и теперь мы связаны неразрывно. Ты сама сможешь убедиться в этом, когда мы приедем в мою страну. Для нас неважно, по каким канонам проводился обряд, соединяющий мужчину и женщину. Даже если бы нас сочетал браком шаман варварских племен, ты стала бы моей законной женой. Главное условие в таком случае — наше добровольное согласие.

— Значит, у тебя на родине не будет никаких церемоний?

— Не совсем так, — смутился муж. — Я должен буду кое-кому тебя представить.

— Своему брату? — предположила я.

— Ему тоже, разумеется. И всем прочим знатным лордам и леди. Ну и кое-кому еще — узнаешь в свое время. Но расторгнуть наш союз никому не под силу. К сожалению, я не имею возможности сейчас надеть тебе на палец кольцо, подтверждающее наш брак — оно ждет тебя в моей стране. Я, знаешь ли, как-то не удосужился захватить с собой символ супружества, отправляясь с посольством. Но кольцо — простая формальность.