Помолвка - Сьюзен Робинсон

Но Ник подчинял ее своей воле. Она уступила ему, и Бог теперь наказывает ее за грехи. Если бы она была пухлой миниатюрной красоткой, а не неуклюжей верзилой, то могла получить больше опыта общения с мужчинами, который помог бы ей устоять перед чарами Ника Росса. Но раньше никто даже не пытался соблазнить ее.

Ей просто нужно собраться с духом и выдержать его присутствие еще какое-то время, пока они будут разыскивать убийцу. У нее было преимущество перед ним. Она знала членов семьи. Знала, что Людвиг неспособен на убийство и что Эвелин слишком занят мыслями о своем благородном происхождении, чтобы совершить его. Зато Пруденс, без сомнения, убьет собственного ребенка, если он будет стоять на ее пути к короне. А Августа и так уже несколько раз пыталась совершить убийство.

Однако у нее не было доказательств чьей-либо вины. Как ей удастся узнать, кто из подозреваемых совершил это преступление? Возможно, она сумеет выяснить что-нибудь, поговорив с обеими женщинами. Если она будет задавать им тактичные вопросы, то одна из них может запутаться и выдать себя. Она начнет завтра, после похорон графа. Чем раньше она раскроет эту тайну, тем скорее уедет Ник и кончится эта пытка.

— Джорджиана?

Вздрогнув, она вскрикнула, потом наклонилась над перилами, посмотрела вниз и увидела Людвига. В руках у него была целая охапка книг.

— Людвиг, вы меня напугали.

— О Господи, простите меня. Я шел в Египетское крыло и увидел вас. Почему вы не ложитесь спать?

— О, знаете, я очень переживаю за Трешфилда и не могу спать. — Она обернулась и посмотрела в сторону комнаты Ника; движения ее под влиянием беспокойства сделались порывистыми. Она опасалась, что он может появиться в любой момент и снова пристать к ней со своими гнусными предложениями. — Гм, позвольте, я помогу вам донести эти книги. Мне нужно чем-то заняться, раз уж я не могу заснуть.

— Вам нужно попросить врача дать вам какое-нибудь успокоительное средство, — сказал Людвиг и прижал книги к груди, когда она попыталась взять у него несколько. — Вы знаете, они не тяжелые.

В рабочей комнате Египетского крыла они сели за стол возле саркофага из красного гранита. Джорджиана незаметно заглянула внутрь каменного ящика, опасаясь, что Ник мог прокрасться сюда раньше их. Он оказался пуст, и она в душе поругала себя за свои страхи.

Чтобы скрыть свою нервозность, она взяла верхнюю книгу стопки, которую Людвиг положил на стол. Это был перевод одного труда немецкого автора о жизни Древнего Египта, охватывающего все ее стороны, от истории до семейной жизни и религии. Она полистала страницы, обратив внимание на раздел, касающийся обучения наукам — астрономии, математике, магии, медицине, геометрии.

Джорджиана услышала дребезжание, подняла глаза и увидела, что Людвиг пытается удержать в равновесии поднос со множеством фаянсовых сосудов с косметикой и ритуальных бронзовых статуэток. Положив книгу, она подбежала к нему и помогла опустить эту драгоценную ношу на стол. После этого Людвиг собрал книги со стола и отнес их в другую комнату, где было их место.

Он вернулся и стряхнул пыль со своей куртки.

— Я целых две недели разыскивал эти книги. Дед отвез их в библиотеку и мне ничего не сказал.

Джорджиана села возле флаконов с косметикой и статуэток и стала наблюдать, как он сопоставляет предметы с упаковочным листом.

— Людвиг, вам не кажется, что смерть Трешфилда была неожиданной?

— Возможно, но все же дед был болен в течение нескольких лет.

— Верно. Вы случайно не знаете, в доме кто-нибудь пользуется белладонной?

Людвиг осматривал ритуальную статуэтку писца, сидящего положив ногу на ногу с папирусом на коленях.

— Что? Белладонной?

— Да, белладонной.

— Белладонна, белладонна. — Людвиг взял лупу и принялся рассматривать надпись на основании статуэтки.

— Людвиг.

— Да, моя дорогая. О белладонна. Это какое-то лекарство, не так ли?

— Его делают из растения с таким же названием.

— Нет, я не помню, чтобы кто-нибудь говорил… Постойте, я вспомнил. Мама принимала ее от болей в животе, но это было очень давно. А что? Вы заболели?

— Нет, мне просто интересно. Она растет в нашем лесу. Как вы думаете, у Пруденс может быть такое лекарство?

— Возможно. Она считает себя специалистом по детским болезням и по взрослым, кстати, тоже. Она всегда советовала деду, какие лекарства принимать.

— Вот как?

— О Боже мой, да. Правда, это его чрезвычайно раздражало, и в конце концов она перестала это делать.

— У Трешфилда был такой тяжелый характер, — сказала Джорджиана. — Удивительно, что люди никогда не грозили его убить, иногда он вел себя так грубо. Вы когда-нибудь слышали, чтобы кто-то угрожал убить его?

Людвиг посмотрел на нее через лупу.

— Что это вы вдруг заговорили о белладонне и об угрозах, Джорджиана?

— Мне просто любопытно.

— Вы думаете, что смерть деда не была естественной?

— О нет. Нет, нет. Просто он умер уж очень неожиданно.

— Мне кажется, смерть всегда приходит неожиданно в том смысле, что мы не хотим о ней думать, особенно если она настигает людей, которых мы любим. О Боже, да.

Джорджиана улыбнулась, глядя, как Людвиг поднял флакон с косметикой и посмотрел на него через лупу.

— Вы добрый человек, Людвиг.

— Да? О, благодарю вас, моя дорогая. Обратите внимание на качество этого фаянса, он такого густого темно-синего цвета.

— Думаю, мне пора идти спать, — сказала Джорджиана. — Вам тоже нужно отдохнуть. Скоро уже рассвет.

— Я побуду здесь еще немного. Хочу найти коробку для этих флаконов.

Джорджиана удалилась, качая головой. Она знала, что Людвиг не только забудет о времени, но, возможно, даже перепутает день с ночью и заснет в конце концов за рабочим столом. Она торопливо покинула Египетское крыло и вышла в темный коридор. Окна и лужайка снаружи покрылись инеем. Ей стало холодно, и она потерла руками плечи. Неожиданно перед ней появился призрак, заставивший ее резко остановиться и охнуть. Он бросился к ней и подтолкнул к холодному окну.

— Юный Джордж, ты сделал глупость.

— Мистер Росс, мне надоело то, что вы повсюду крадетесь и шпионите за мной. Отпустите меня сейчас же.

— Только что ты рассказала Людвигу о своих подозрениях. Это очень глупо с твоей стороны. А что если он убийца? Тебе это даже в голову не пришло, не так ли?

Рука его прижималась к ее грудям. Джорджиана попыталась просунуть руки между своей и его грудью, но ей это не удалось.

— Это в вашем стиле порочить безвинных людей, но Людвиг честный человек. Он добрый, великодушный и хорошо воспитанный. А вас злит то, что он знатного происхождения.