Орёл в стае не летает - Анатолий Гаврилович Ильяхов

что существуют места, где бывает слишком жарко, и есть, где слишком холодно. Есть земли с нормальным климатом, оттого густонаселенные людьми, а есть безлюдные местности из-за слишком суровых условий для жизни человека. И не следует отрицать предположений мудрецов, что есть народы, которые до сих пор не знают нас, а мы – их, и неизвестно ещё, узнаем ли мы когда-нибудь друг о друге.

– Это как у Гомера в странствиях Одиссея? – Александр обрадовался, что может высказаться.

– Что ты имеешь в виду, мой мальчик?

– А то, что Одиссей с товарищами заплывал так далеко, что никто не знал, в какие страны они попали и что за существа там живут.

– Гомер прав, когда говорил, что страны, которые мы знаем, представляют собой только часть общего обитаемого мира, Ойкумены. Существуют свидетельства финикийских торговцев, которые в древности заплывали так далеко на юг и на север, что видели людей, похожих на нас, таких же, как мы. Но есть люди, их называют антиподами, которые живут по отношению к нам как бы вниз головой.

– Как это?

– Представь, Александр, есть и такие народы. Их так называют «обращённые друг другу ногами», потому что предположительно живут они на противоположной от нас стороне Земли, что означает «анти». Жрецы Египта, хранители тайных вселенских знаний, рассказывали Платону, Земля – не плоский круг, плавающий в воде, она имеет сферическую форму, как и Луна. Поэтому жизнь на обратной стороне Земли очень возможна.

– Я представить себе не могу, чтобы жители противоположной стороны земли стояли вниз головой, – не сдавался царевич.

Аристотель недовольно хмыкнул и пожал плечами.

– Признаться, мне тоже трудно представить антиподов в столь неудобном положении, но если принять Землю сферой, шаром, этим все объясняется: «низ» у шара находится в его центре, а люди, стоящие на его поверхности, имеют со всех сторон под ногами «низ».

Аристотель с облегчением вздохнул, будто только что решил сложнейшую задачу. Потом, видимо, вспомнив нечто ещё более веское, сказал:

– Есть легенда о Дионисе, которому его воспитатель Сатир рассказал о странном континенте, расположенном за водным потоком – Океан. Он огромен, это континент, полностью отделенный от Европы с Азией и от Африки, а там есть множество прекрасных городов, населённых высокими счастливыми долгожителями, живущими по справедливым законам. Они прибыли на кораблях из Европы до страшного природного катаклизма, называли себя атлантами.

Александра, судя по задумчивому лицу, увлекла история с антиподами.

– Если финикийцы плавали за пределы Ойкумены и видели своими глазами новый мир с другими людьми, я тоже хочу всё увидеть!

– Я верю, что ты осуществишь свою мечту, – оживился Аристотель. – У каждого человека в жизни должна быть своя значительная мечта, тем более у царей. Я убеждён, что ты увидишь край Ойкумены.

* * *

С каждым занятием Александр узнавал, как живут чужеземные народы и племена, и вот наступил момент, когда наставник понял, что одному не справиться. Пригласил Каллисфена, чтобы историк поделился познаниями, дополнил уроки географии фактическими событиями старины.

Александр узнал об удивительном мореплавании финикийцев, которые по приказу египетского царя однажды вышли из Красного моря, обошли вокруг огромного дикого материка, где жили чёрные племена, вернулись через Столпы Бриарея* и через три года, когда мореплавателей не ждали, объявились в Египте. В течение трёх лет каждый год они восемь месяцев плавали на кораблях, затем приставали к берегу и четыре месяца пережидали непогоду, сеяли пшеницу, ожидая урожай, устраняли неполадки в кораблях, собирали хлеб с полей и вновь отправлялись в путь, в опасную неизвестность. Они плавали в так называемом каботажном режиме – вдоль побережья, в пределах видимости, от острова до острова, не упуская берег из виду. А на ночь приставали к незнакомым берегам, рискуя собственными жизнями и грузом на корабле, поскольку желающих поживиться чужим добром всегда везде хватает. Если они отдалялись от берега, их выручали чайки, а если чаек не было поблизости, выпускали своих птиц, которых заранее брали на корабль. Они знали, что птицы привычно летят к берегу, ориентируясь собственным чутьём. Финикийцы рассказывали своему царю, что в пути видели удивительное солнце – с северной стороны!

Во время таких занятий Александр вбирал в себя столько впечатлений, что потом надолго оставался задумчивым, неразговорчивым.

От занятия к занятию Аристотель осознавал, что ему совсем не трудно и не хлопотно быть наставником наследника царя. Александра не приходилось заставлять учиться, он скорее сам изо дня изучал жизнь, познавал мир из рассказов учителя, при этом получая удовольствие, свойственное познающему что-либо, имеющему собственный разум и мышление. В общении же с Аристотелем он испытывал непередаваемое наслаждение, словно вкушал что-нибудь вкусное, ранее неизведанное.

Библиотека Ашшурбанипала

Феофраст и Каллисфен снимали жильё неподалёку от дворца. Аристотель с семьёй удобно разместился в дворцовом комплексе, где ему выделили несколько жилых помещений; ещё в двух комнатах он устроил кабинет с лабораторией. По договорённости с царём, ему дозволялось в свободное от учебных занятий время заниматься научными исследованиями. Филипп знал, что открытия и сочинения Аристотеля, сделанные в Пелле, придадут, прежде всего, значимость его авторитету среди греков.

Аристотель продолжал заниматься естественными исследованиями, опытами и, главное, писал труды, начатые в Троаде и на Лесбосе. Работал по вечерам сразу в разных направлениях. Задумал сочинение о растениях, оставил на время и начал заметки «О Благе», доказывая, что любое действие и предпочтение человека имеет целью некое Благо; а среди множества благ наилучшим является то, которое делает жизнь человека удачной, успешной и счастливой. Но человек не может обрести высшее Благо ни в удовольствии, ни в богатстве, ни в почёте, поскольку счастье в этом случае будет зависеть от других, то есть от политики. В таком случае человек – существо политическое, стремящееся к общению, и государство для него просто необходимо. Затем Аристотель приступает к сочинению труда «Политика», где подвергает критике позицию Платона, его стремление ввести в государстве полное единство, не считаясь с реально существующей множественностью. В следующий раз он заочно спорит с «идеями» Платона, находит время для исследования истории риторики; следом идёт проработка рукописей «Категории», «Топика», «Аналитика», «Физика», «Этика» и других тем.

Оборудовав рабочий кабинет, Аристотель больше всего не хотел, чтобы его беспокоили в то время, когда он погружён в раздумья. В такую пору даже Феофраст зря не тревожил друга, не говоря о жене Пифиаде, которая вообще не осмеливалась сюда заходить. Поэтому Аристотель сильно удивился, когда после ужина услышал осторожный стук в дверь. На пороге стоял смущённо улыбающийся Александр.

– Учитель, можно посмотреть собрание рукописей, о которых я знаю понаслышке?

Наставник