Поневоле-2 - Зайцев Викторович

Как ни были практичны представители степняков, сразу начавшие переговоры о торговле в следующем году и списке необходимых товаров, без обширного праздника не обошлось. Два дня собравшиеся на берегу, степняки плясали, пили кумыс и объедались мясом у костров, совместно с уральцами, разумеется. Кисель оставался трезвым всё это время и держал в строгости своих варягов, поочерёдно с Беловым проверяя стражу каждую ночь. Только утром четвёртого дня караван смог отправиться в путь, намереваясь оставшиеся вёрсты преодолеть до наступления октября.

Буквально через день полетели паровые машины у двух пароходов, аккурат напротив места, где был спасён дракон. С помощью новых мастеров починили пароходы довольно быстро, за три дня. Белов со

Снежком за это время прочесали местность в поисках своего знакомого ящера, и нашли его. Дракон отыскался в одной из многочисленных нор, которыми был изрыт холм вдали от левого берега Волги. Он вспомнил своего спасителя, выполз наружу, посмотрел на сыщика и ирбиса своими глазами-плошками, благодарно принял полуметрового осетра. Шерсть на звере заметно поменялась, стала гуще и темнее, судя по немногочисленным мыслям и чувствам, уловленным человеком, дракон готовился к спячке. Поглаживая зверя по загривку, старейшина явственно чувствовал тепло, не меньше чем у ирбиса, настороженно гулявшего рядом. Пытаясь оценить, кем же дракон на самом деле приходится, он предположил его родство с млекопитающими, возможно, такими, как ехидна или утконос. Те тоже живут в норах и покрыты коротким мехом, впрочем, это дела далёкого будущего. Главное, дракон выжил, и он не один, судя по количеству следов у холма с норами.

– Не бери в голову, учитель, – Кисель, как и многие дружинники, перенял массу поговорок сыщика, – отстроим неподалёку крепость, не дадим твоих драконов в обиду.

Его одного привёл Белов на второй раз к дракону, чтобы познакомить. Зверь после заверений о том, что человек друг и хороший, обнюхал дружинника. Несколько раз лизнул и, наверняка, запомнил образ своего будущего соседа. Кисель даже рискнул погладить дракона по загривку, подтвердив сыщику, что тот похож больше на медведя, чем на ящерицу или змею.

К сожалению, дальнейшее путешествие растянулось почти на месяц.

Две паровые машины выходили из строя через день, причём поломки были разные. То заклинивался вал, то горели подшипники. Из-за подшипников и пришлось сбавить скорость движения, против течения караван едва обгонял пешехода. Даже встреча с родом Отоя, честно приведшего на берег ещё две коровы и повозки с тюками шерсти, не слишком радовала.

Торговцы с трудом набрали товар для обмена на коров и шерсть, не рискнув оставаться больше одного дня. К этому времени не только у

Белова, но и многих уральцев появились предчувствия беды, все рвались домой.

Три дня заняла остановка в Булгаре, где появление уральцев было воспринято, почти чудесным явлением. Оказалось, многие вообще сомневались в возвращении уральцев, да ещё с прибылью. Когда же местные торговцы узнали, какой товар привезли их коллеги, просьбы о продаже приняли немыслимый масштаб. Несколько независимых торговцев уступили, частично освободив лодки. А Белов обменял часть товара ещё на три лодки, куда определил мастеров и их семьи, пожелавших перебраться из Булгара в Уральск. Среди булгар вопроса о контракте не возникало, мастера просто перебирались жить и работать в уральскую столицу. Слишком очевидна разница в качестве и стоимости булгарских и уральских изделий.

Даже добравшись до Сулара, уральцы не смогли расслабиться, появились первые слухи о восстании в Россохе, о нападении на

Уральск. Кисель не выдержал, уговорил Белова оставить основной караван под охраной суларского гарнизона, усиленного служилыми казарами. А всем дружинникам и варягам пойти вперёд на единственном пароходе, работавшем без замечаний, на помощь Уральску. Сыщик не хотел разделять силы, но рисковать жизнями приезжих мастеров глупо, а гарнизон в Суларе надёжный. Со стороны булгар нападений, как убедились путешественники, можно не ждать. Собрав на пароходе самый ценный товар и полтора десятка воинов, Белов отправился на всех парах к строящейся столице. Оставшиеся пароходы оставались для ремонта и защиты Сулара до особого распоряжения.

Теперь вода вдоль борта не текла, а неслась и бурлила, как на перекате. Уральцы продвигались вверх по Каме с забытой скоростью, делая остановки в каждом городе. Иргиз и Баймак, там всё спокойно, горожанам не до сепаратизма, они активно распахивают плодородные земли в пойме реки Белой, строят дома и готовятся к весеннему севу.

Поговорив с гарнизоном, подполковник убедился в надёжности городских старейшин, пока уральцы им нужны. Хотя бы для защиты от возможных нападений кочевников из верховьев реки Белой, те уже не раз сжигали постройки, вытесняя горожан к Каме. На этот раз старейшины надеялись, да что там, были уверены в своих силах и мощи уральцев, чтобы отстоять постройки и посевы. По прикидкам, года три-четыре, пока поселенцы по берегам реки Белой не окрепнут и не отстроят крепости, уральцы могли не опасаться предательства со стороны

Баймака и Иргиза.

Иначе обстояло положение вещей в городе Верхнем, уже наказанном за попытку бунта. Получая вести из соседнего Россоха, горожане наверняка думали присоединиться к ним, выгнать уральский гарнизон, состоявший наполовину из горожан. Но, один раз попавшись на горячем, старосты дули на холодную воду. Все годы они завидовали Россоху, имевшему больший оборот торговли с соседними племенами, стоит ли возвращаться к тем временам. Уральцы и уральские товары дали возможность горожанам торговать на равных со всеми соседями, ну, как разобьют уральцев, сожгут Уральск и Бражинск? Не будет уральских товаров, город Верхний опять окажется позади пограничного Россоха?

Все сливки достанутся Россоху, а Верхнему остатки?

Не давала покоя старейшинам неопределённая судьба Белова и всего каравана. Каждый день гадали городские и окрестные колдуны на судьбу уральского старейшины и его сподвижников. Практически все говорили, что они живы и скоро вернутся. Пожалуй, этот фактор стал решающим против участия горожан в смуте. Они ещё не забыли, как были наказаны только за попытку смуты, что сделает с ними Белов за уничтоженный

Уральск, никто не хотел думать. Почти месяц длились раздумья, возможно, не появись до ледостава подполковник, старейшины поддались бы на обещание хорошей поживы. Тут появление уральского парохода многие встретили с радостью, пришло избавление от грешных мыслей.

Теперь не надо выбирать, мысли о предательстве исчезли у всех.

К мятежному городу Россоху отплыли на рассвете, чтобы разобраться за день. Белов опасался стрельбы из крепостных пушек, поэтому на захват орудий отправился сам с шестью варягами. Они высадились на берег за пару километров от города, где не был виден дым из трубы парохода и не слышно шума двигателей. Согласовав время совместных действий, подполковник с варягами лёгким бегом отправился напрямую к городу, срезая речные изгибы. Сам он отправился на захват орудий не из недоверия к своим ребятам, а в надежде, что бунтовщики при виде его не будут сопротивляться. Да и его способности сыграют необходимую роль.

Через полчаса группа была у стен Россоха, которые выстроили давно, до появления уральцев и пушек, поэтому линия стены была полукруглой.

Подбираясь под самый частокол, Белов попробовал впервые отвести глаза девушкам, направлявшимся в лес, судя по корзинам, за брусникой. К его удовольствию, всё получилось отлично, девушки прошли буквально в пяти шагах от затаившихся уральцев, не останавливая взгляда на их силуэтах, не поднимая крика. Подняться на стену не составило труда, такие стены варяги умели брать не хуже дружинников. Нескольких секунд хватило, чтобы заметить отсутствие пушкарей на стенах, значит, уральцы не предали своих братьев.

Быстрыми перебежками уральцы разбежались по стене, разряжая четыре пушки, к которым, судя по грязи в стволах, давно никто не прикасался. Теперь оставалось дождаться прибытия парохода, он не заставил себя ждать, отстал от воинов на четверть часа. После громкого гудка, при подходе к пристани, Белов и его команда могли стоять на стене в полный рост. Никто на них и не глянул, всё внимание мятежники устремили на подходившее к причалу судно.

Городские мальчишки, не понявшие суть мятежа, привычно бросились к пристани, весело размахивая руками. А горожане успели выйти из ворот и только потом замерли, осознав, что эта диковинная и страшная махина уже не своя, а чужая. И вся сила механического чудовища, которого большинство взрослых побаивалось, сейчас обратится против бунтовщиков, против них самих. Каких только мыслей не пришло в головы людей, собравшихся у городских ворот, но основными были две

'Бежать, но куда?' и 'Покаяться, авось, простят'.