Самолет без нее - Мишель Бюсси

Кто-то переложил камни — теперь я в этом не сомневался!

Что ж, ничего не поделаешь. Это означало только одно: я не получу ответов на свои вопросы, не запачкав рук. И я с предельной аккуратностью принялся один за другим поднимать и откладывать в сторону камни. Это заняло у меня около получаса. Хорошо, что светило яркое солнце, иначе мне было бы нелегко побороть ощущение зловещей мрачности происходящего. Я несколько раз останавливался, чтобы попить воды.

Но вот последний булыжник отброшен в сторону, и я взял в руки лопату. Копал я осторожно, но, пока копал, мозг сверлила одна и та же неотступная мысль: зачем я это делаю? Чтобы отрыть собачий труп? На что я надеялся? Что на вершине горы Мон-Террибль похоронен грудной ребенок?

Так я копал около часа. Солнце сместилось к западу. На развороченную могилу упала благословенная тень сосен. Я уже выкопал яму глубиной примерно в метр. Извлек и перенес деревянный крест. И с упорством продолжал копать еще с полчаса.

Я не нашел ничего!

Ни одной косточки — ни собачьей, ни козьей, ни даже кроличьей!

Ничегошеньки!

Каменный мавзолей, крест, увядшее растение в горшке — все это служило лишь театральной декорацией! Под камнями не оказалось ничего. Обессиленный, я рухнул на землю. Я чувствовал себя уничтоженным. Потратить столь сил и энергии — и ради чего? Я напился воды, продолжая размышлять. Сейчас, сидя в тени в перепачканной рубашке, я даже немного замерз. Поднялся и принялся расхаживать по поляне, разговаривая вслух — то ли с окружающими соснами, то ли сам с собой. И вдруг широко, во весь рот, улыбнулся. До чего же я глуп!

Разумеется, я старался не зря. Как раз наоборот — хуже всего, с точки зрения моего расследования, было бы обнаружить в могиле труп животного. Именно это означало бы, что след завел меня в тупик. Допустим, я откопал бы кости принадлежавшей Жоржу дворняги. Что дальше? Я отнес бы их Огюстену Пеллетье?

Напротив, я разрыл могилу и выяснил, что она пуста. Если хорошенько подумать, подобная вероятность представлялась почти нулевой. Разверстая яма таила тысячи возможностей. Я утер лоб и достал из сумки бутерброд с сыром, заботливо приготовленный Моникой. В принципе, наиболее реальны из них две…

Во-первых, можно предположить, что я наткнулся на символическое захоронение — нечто вроде крестов и венков, которые порой попадаются на обочинах автомагистралей, особенно на крутых поворотах, указывая, что в этом месте случилась автомобильная катастрофа с человеческими жертвами. Почему бы и нет? У кого-нибудь из родственников погибших пассажиров аэробуса 5403 вполне могло возникнуть желание соорудить на вершине Мон-Террибль подобную символическую могилу, чтобы было куда время от времени приезжать с букетом цветов… В разбившемся самолете было сто шестьдесят восемь пассажиров, так что выбор достаточный. Вот только встает вопрос: почему могилу устроили здесь, в двух километрах от места катастрофы? И почему она такая маленькая? Как будто ее специально копали для детского гробика? В аэробусе было только два грудных ребенка. Так кто же поставил крест, собрал камни и все эти года поливал желтый жасмин? Кто-то из Витралей? Кто-то из Карвилей? Но кто? Когда? Зачем?

Оставалась вторая гипотеза. Под камнями на самом деле покоился скелет. И некто, пожелавший остаться неизвестным, каждый год навещал могилу. Как мог, ухаживал за ней. И вот, вернувшись сюда в последний раз, этот некто обнаружил, что могила осквернена. Что его тайным побуждениям, какими бы они ни были, грозит риск разоблачения. Следуя этой логике, неизвестный поступил единственно разумным образом: опустошил могилу. Разобрал камни, выкопал скелет, снова уложил камни…

В том, что камни кто-то перекладывал, у меня с самого начала не было никаких сомнений.

В связи со второй гипотезой вопросов возникало не меньше, чем в связи с первой. Зачем неизвестному понадобилось устраивать могилу, максимально похожую на настоящую? Да еще в таком заброшенном месте? К чему такая таинственность? Неужели он затратил столько усилий ради подохшей собаки? Тогда придется допустить, что это был форменный псих. Жорж Пеллетье?

Не верю!

Я снова обтер лоб. На меня снизошло безмятежное спокойствие. Я был рад всем этим новым вопросам. В сущности, именно этого резкого толчка мне и не хватало все последние месяцы. Я понимал, что времени, чтобы разобраться с каждой из возможных версий, у меня сколько угодно. Порывшись в сумке, я достал решето, которое догадался захватить с собой. Деревянный обод и натянутая снизу нейлоновая сетка. Подобными приспособлениями до сих пор пользуются золотоискатели, исследуя песчаные речные берега. Что ж, если надо просеять гору выкопанной земли через сито, я сделаю это! И если в земле осталась хотя бы крошечная косточка, принадлежавшая собаке, ребенку или диплодоку, я ее найду!

Работа заняла у меня пять часов. Ни один археолог в мире не трудился с таким усердием, как я.

Награду за свое упорство я получил уже ближе к вечеру. Н-да, я честно заслужил свои сто тысяч франков в год! На дне решета, после того как я удалил мелкие камешки и просеял измельченную в пыль землю, блеснула в заходящих лучах солнца золотистая искорка.

Это было звено цепочки.

Овальной формы. Размером один на два миллиметра.

Из чистого золота.

— Чего уставился, делать больше нечего?

Марк вздрогнул и поднял глаза. Громкий крик вырвал его из погруженности в атмосферу Мон-Террибль — так внезапно разбуженный человек не сразу понимает, где он находится. Шум вокзала слишком резко контрастировал с тишиной леса, в который он полностью перенесся мыслями.

Вместе с большинством пассажиров, толпящихся в зале ожидания, Марк повернулся на истошный женский крик. Ничего особенного: банальная стычка между истеричной девицей и случайным соседом. Люди пожимали плечами и возвращались к своим разговорам. Неприятная сцена никого особенно не заинтересовала. Никого, кроме Марка.

Он узнал женский голос. И понимал, что это не кошмарный сон. Метрах в тридцати от него, возле автоматических касс, стояла Мальвина де Карвиль и осыпала руганью какого-то мужчину, ростом на три головы выше нее. Никаких сомнений. Только такая психопатка, как она, способна устроить скандал на пустом месте.

Значит, она его выследила.

35

2 октября 1998 г., 15.21.

Мотоцикл остановился на улице Шо-Солей, прямо напротив виллы «Розарий». С мотоцикла соскочил парень. Он снял шлем, взлохматил ладонью свои черные волосы и нажал на кнопку переговорного устройства.

— Да?

— Пакет для мадам де Карвиль. Это курьер. Сказали, передать срочно. Я из дирекции фирмы.

— Мадам не может к вам выйти. Оставьте пакет в почтовом ящике.

— Я должен вручить его лично в руки мадам.

— Тогда вам придется подождать. Как долго, не знаю. Может быть, полчаса. У вас есть время?

— Вообще-то нет, — вздохнул мотоциклист. — А вы кто?

— Медсестра. Меня зовут Линда.

— Ладно, сгодится, — после короткого колебания решил курьер. — Я вам доверяю. Вы передадите пакет мадам де Карвиль?

— Полагаю, это в моих силах…

Мотоциклист рассмеялся:

— Послушайте, Линда! Что у вас тут творится, а? Скорые, пожарные, полиция? Я по мосту через Марну еле проехал. Можно подумать, тут идет облава на серийного убийцу!

— Вы почти угадали. В лесу Куврэ, почти рядом с домом, нашли убитую женщину. Вроде бы ее застрелили. Точно пока неизвестно, то ли охотник по неосторожности, то ли умышленное убийство. Представляете? Убийство! В этом квартале!

— Да уж. Тут у вас не соскучишься…

Линда забрала большой конверт из крафт-бумаги. Звонить Матильде де Карвиль она не решилась. Пожилая дама трудилась в оранжерее. Линда знала, что Матильда де Карвиль терпеть не могла, когда ее отрывали от ее драгоценных цветов. Оранжерея давно превратилась для нее в нечто вроде молельни. Она не просто возилась с растениями — она священнодействовала, и у Линды не было ни малейшего желания выступать в роли кощунницы. Ну и ничего страшного. Конверт подождет, пока хозяйка не вернется в дом. Линда положила его на секретер в холле, возле телефона.

Ей не хотелось надолго оставлять Леонса де Карвиля одного. Но главное, не хотелось мешкать. У нее еще полно дел — вымыть старика, переодеть его в чистую пижаму, накормить и поставить капельницу. Если все пойдет как надо, к шести часам вечера она все закончит. Леонс де Карвиль будет чист, накормлен и уложен спать. И Линда со спокойной совестью уйдет с работы. Заберет своего малыша и поспешит домой. «Хотя бы вечер провести со своим ребенком!»

Она подошла к Леонсу де Карвилю. Взялась за рукоятку инвалидного кресла и покатила его в ванную комнату. Это была самая противная часть ее обязанностей. Старика — инертного, как матрас — надо вытащить из кресла и уложить на специальное ложе. Линда справилась с этим и тяжело перевела дух. Затем нажала на кнопку подъемника. Механизм пришел в движение, и низкое ложе начало медленно подниматься вверх, пока тело старика не оказалось на уровне пояса Линды. Ванная комната была полностью автоматизирована и оборудована новейшими техническими приспособлениями, как в передовой больнице. Если не лучше. В этом смысле ей не на что жаловаться. Работать тут можно. Матильда де Карвиль не экономила на персонале.