Гамлет шестого акта - Ольга Михайлова

Глаза мистера Коркорана лучились. Мистер Доран понял, что отговорить его не удастся. Да он и не хотел, почему-то и не вспомнив на этот раз о всепрощении.

Глава 16. «Вряд ли мистер Коркоран будет тратить время на заполнение чьих-то пустот…»

Мисс Хеммонд чувствовала, что сходит с ума. Едва она увидела Кристиана, душа её взлетела к Небу, и с этого времени она жила только этим человеком, думала только о нём. В его присутствии у неё вырастали крылья, углублялось дыхание, душа пела, без него она начинала задыхаться и словно умирала. Ощущения эти были для неё новы и остры, и даже мимолетной улыбки мистера Коркорана хватало порой для счастья целого дня. Но счастье это быстро кончалось, и того, что радовало ещё вчера, сегодня уже не хватало. Мистер же Кристиан, кроме обычной улыбки, ничем её не дарил и не делал ничего, чтобы сделать её счастливой. Она металась между страхом утраты и ревностью, между отчаянием и разочарованием.

Победительная красота Кристиана подавляла её.

Она пыталась заманить любимого в сети: соблазняла, кокетничала, искушала, пыталась вызвать ревность, следила за ним, подстраивала встречи, привораживала — все было бесполезно. Не могла она только того, что осмелилась посоветовать ей сестра — позабыть эту любовь, выкинуть всё из головы и успокоиться.

За это время их отношения с кузиной претерпели ряд метаморфоз — от пренебрежительного презрения к Бэрил до молчаливого признания некоторых её достоинств. Софи окончательно уверилась, что сестра не является её соперницей: Бэрил была любезна с мистером Коркораном, с удовольствием проводила время в его обществе, но ничуть не потеряла головы и не сходила по нему с ума. При этом оказалась особой понимающей и душевной, чего, признаться, Софи вовсе и не ожидала, могла дать добрый совет и её суждения иногда заставляли Софи задумываться. Но поведение мисс Хеммонд по отношению к мистеру Коркорану мисс Бэрил считала недопустимым и не скрывала это мнение от сестры.

— Дорогая, ты просто больна. Опомнись, умоляю…

Софи в негодовании отворачивалась. Это была та тема, где никакие советы не действовали. Что этот синий чулок может понимать в любви? Доран часто был свидетелем их разговоров — сёстры не брали его в расчёт, когда находились рядом.

— Вспомни Джульетту… Я страдаю, как и она, и горжусь этим! Я знаю, что такое настоящая любовь!

— Никакой Джульетты не существовало, дорогая, мы же не книжные герои. Ты впечатлительна, романтична и разочарована в кажущейся тебе пошлой действительности — и потому романы выглядят для тебя жизнью. Все, что написано в них, бесспорно, красиво и возвышенно, но это — не любовь, но болезнь. Такая любовь ведет к трагедии и саморазрушению. Джульетта — не пример для подражания. Она плохо кончила. Книги создают идеалы, но идеалов в жизни нет.

— Как ты можешь так говорить? Нет идеала? Он — мой идол и идеал. Я не могу жить без него, только он один может сделать меня счастливой!

— Никто и ничто в этом мире не может сделать нас счастливыми или несчастными. Только мы сами можем стать источником своих мук. Мы сами наполняем свою жизнь страданиями или радостью. Ты должна образумиться и забыть мистера Коркорана. Нужно заниматься собой, нужно лечить свою душу, выстраивать, создавать себя.

Софи плакала, потом плач переходил в рыдания, и она убегала в спальню. Оставаясь одна, мисс Бэрил горестно вздыхала.

Между тем мистер Доран в который раз ловил себя на желании привлечь внимание этой девушки с её глубокими и разумными суждениями, поймать на себе её взгляд, поговорить. Её удивительный талант, столь пленивший в нём музыканта, её воспитанность и скромность, мягкая застенчивость — все нравилось. После разговора с сестрой, и на этот раз закончившегося горестными слезами мисс Софи, мистер Доран пригласил её в парк. Сам он тоже был обеспокоен безумным чувством мисс Хеммонд. Случай с мистером Нортоном заставил его всерьёз опасаться за неё. Зная настроения мистера Коркорана, Доран видел, что та нелюбима, и понимал, что мисс Стэнтон обеспокоена не меньше.

— Мисс Хеммонд не казалась мне, мисс Стэнтон, созданной для столь глубоких страстей… Далеко ли до беды? Она подлинно любит до безумия…

— Боюсь, вы не правы, мистер Доран. — мисс Бэрил тихо опустилась на скамью и покачала головой, — она так жаждет быть любимой, что у неё не остается сил любить. Но не это пугает. В Софи словно таится бездонная яма, которую невозможно наполнить. Ей на самом деле не хватает не любимого, а себя, при всей драматичности её любовные страсти удивительно пусты. — Мистер Доран внимательно слушал негромкую речь мисс Бэрил, ловя себя на том, что любуется её высоким чистым лбом и ясными глазами. Она же вздохнула, — Сама я не могу ей этого сказать, но, к несчастью, понимаю мистера Коркорана. Понимаю в его отношении к Софи, я хочу сказать. Мистер Коркоран слишком красив сам, чтобы ценить чужую красоту. А у неё больше ничего нет. Для такого человека, как мистер Коркоран, — а он не просто полон, а переполнен в избыточной цельности, — любовь к женщине… Это… — она опустила глаза, потом подняла их на Дорана. — Не знаю, как и назвать… Даже не часть жизни… скорее, эпизод, книжная глава, а то и абзац.

Мистер Доран понял, что она интуитивно угадала в мистере Коркоране больше того, что смог понять он сам.

— Но, может быть, его избыточность могла бы восполнить её ущербность?

Она не улыбнулась, но печально покачала головой.

— Вряд ли мистер Коркоран будет тратить время на заполнение чьих-то пустот.

Доран задумался. Да, и это было верно.

— Буду откровенен с вами, мисс Стэнтон, — осторожно проговорил он, — я заинтересовался этим человеком. Он нравится вам? Вы ему доверяете?

Мисс Бэрил улыбнулась.

— Доверие? Не знаю. Мистер Коркоран — человек очень сложный. Но он не показался мне… примитивным лжецом. — Она вдруг снова ослепительно улыбнулась. — Можно предположить, что он, как и мой брат, мечтает стать наследником Хеммондсхолла и графом, что цель его приезда, как говорит мистер Морган, «прибрать всё к рукам». Но едва ли. Это для моего брата Хеммондсхолл — цель подлинно вожделенная, мистер же Коркоран… — Бэрил на мгновение закусила губу, — эти цели кажутся мелкими для него…

Доран кивнул. Да, неосознанно он и сам так полагал. Слишком умный, слишком цельный, слишком целомудренный, и ничтожество целей как-то не вязалось с ним. Разыграть целый спектакль, чтобы получить искомое — это понятно, но как всё это мелко, ничтожно, недостойно того подавляющего величия, что мелькало в этом человеке поминутно. Доран усмехнулся. Он тоже, наверное, как мисс Хеммонд, влюбился в идеал придуманного им самим святого, чей образ так не хотелось терять…