Из России за смертью - Михаил Рогожин

Рубцов был доволен. Как бы там дальше ни пошло, но удерживать вдвоем целый день крепость — это серьезно. О таком бое он мечтал всю жизнь. В Афгане было не так. Там была война. Политика. А здесь простой бой — ни за кого, ни против кого. Чистое искусство. Победа уже никакой ценности не имела. Но хрен он сдаст им крепость. Или оставит ее... Все равно что подставить морду под чужие кулаки.

Послышалась единичная стрельба. «Надо бы ответить», — вяло подумал подполковник. К нему подбежал взволнованный Сантуш, с ног до головы усыпанный пылью от крепостной стены.

— Иван! — закричал слишком громко оглохший у орудий сержант. — Они подвезли пушки! Готовятся к штурму. Сумерки самое опасное время. Глаз становится неверным.

— Не кричи, Пико, — успокоил его Рубцов.

— Я не кричу. Уходить нужно.

— Куда?

— В лес.

— Зачем?

— Затем, что вечером они туда побоятся сунуться и преследовать не будут.

Рубцов задумался.

— Послушай, Пико, сил у меня нет в такую даль пехом переть. Давай еще немного повоюем. Начинай прямой наводкой по их пушкам.

— Эх, Иван... — обиделся Сантуш и пошел к орудию.

«Какой хороший парень», — отметил про себя Рубцов.

Первый ангольский воин, с которым подполковник обращался запросто, как с русским. И дело не в языке. Просто — свой парень. Значит, такие есть везде. Может, поэтому человечество воюет, воюет, а уничтожить себя не может...

Ухнуло тяжелое орудие. Рубцов усмехнулся, уверенный, что Сантуш опять промахнулся. Надо идти к миномету. Но со стороны шоссе раздался мощный залп. Один из снарядов попал в бойницу, под которой отдыхал подполковник. Груда камней и перекрытий свалилась на голову Рубцову, полностью завалив все тело.

Сантуш ответил еще одним выстрелом и, встревоженный молчанием миномета, побежал узнать, в чем дело. Он метался по крепостной стене в поисках подполковника. Но тот словно испарился. «Неужели струсил?» Сантушу сразу стало стыдно за это подозрение. Его взгляд задержался на груде камней и выхватил блеснувший кусок кованого каблука рубцовского ботинка. Не обращая внимания на канонаду и свист пуль, Сантуш расшвырял камни. Подполковник сидел, уткнувшись в собственные колени. Голова была в крови. Тело неестественно приплюснуто к ногам. «Неужели не разогну?» — испугался Сантуш и осторожно принялся выпрямлять тело. Признаков жизни Рубцов не подавал. "Нельзя тебе, Иван, здесь оставаться.

Международный скандал получится", — как бы извиняясь, объяснил бесчувственному Рубцову сержант. Он еще раз безуспешно попытался определить у подполковника хоть какие-то проблески жизни. Далее мешкать было невозможно. Взвалив изуродованное тело Рубцова на плечи, Сантуш направился из крепости в сторону леса.

AHA

У подъезда два офицера поджидали Найденова. Майор увидел их из больших окон лестничной клетки. "Значит, свидание с Аной отменяется?

Мучительный вопрос о встрече отпадает сам собой. Сейчас майора отвезут к генералу Панову, а оттуда скорее всего к транспортному самолету, улетающему в Москву. Повезут с охраной, чтобы не сбежал по дороге. Судьба распорядилась сама, придумав собственный финал их отношений. Сколько бы майор ни думал о встрече с Аной, какие бы слова ни проговаривал, как бы ни боялся взглянуть в ее глаза, но не мог представить, что проще всего вообще не встречаться. Новый поворот в жизни и новое испытание. Недавно он мог остаться с Рубцовым и не остался. Мучил себя, уверенный, что упустил единственный шанс. Оказалось, есть еще один. И дал его не оставшийся погибать подполковник, а генерал Панов.

Найденов вздрогнул: «Неужели конец? Сейчас его посадят в „газик“, и его любимая Ана, так же, как профессор Вентура и Рубцов, останется в другой, уже прошлой жизни...»

Он остановился. Почему-то ясно представил себе поведение Рубцова в этой ситуации — несколько прыжков, ударов ногами, и подполковник спокойно уехал бы за рулем емельяновского «газика». Найденову захотелось хоть однажды поступить по-рубцовски. И увидеть глаза Аны. Иначе они будут преследовать его всю жизнь. С каким облегчением можно отдаться сейчас в руки поджидающих его офицеров. Но завтра облегчение сменится ничем не заглушимой мукой.

Хорошо, что не успел миновать второй этаж. Майор позвонил в чужую квартиру. Дверь открыла грузная дама в халате из ивановского ситца. Посмотрела на него удивленно и подозрительно. «Жена внешторговского сотрудника», — решил майор и жестом приказал ей молчать. Еле протиснувшись мимо нее в квартиру, Найденов устремился через комнату, где на ковре играли в кубики два толстых карапуза, к балконной двери.

Балкон находился на другой стороне дома, окруженной небольшим ухоженным палисадником. Прямо перед балконом мягко и пушисто пестрела желтыми цветами клумба. Майор перелез через железные перила, стремясь сократить расстояние до земли, повис на руках, держась за основание балкона. Немного раскачался и по касательной упал на клумбу. Приземлился удачно — на задницу.

Копчик от удара свело болью, отозвавшейся во всем теле. Это не помешало Найденову встать и, прихрамывая, выбежать на улицу. Вслед неслись причитания толстухи: «Нет, люди добрые, это шо шь такое вытворяется?!» Неизвестно, смог бы майор далеко убежать, но на его счастье из-за угла вывернул маленький неказистый грузовик.

— Дорогой, отвези... позарез нужно, — заискивающе начал Найденов уговаривать шофера. Узнав, куда ехать, анголец прикинул и отказался. — Заплачу долларами, — соврал майор и быстро уселся в кабину. Денег у него не было и в помине. Зато в заднем кармане болтался и мешал своей тяжестью пистолет, оставивший на теле майора метку после падения в клумбу. Ехал анголец медленно и лениво. Возле попавшегося по дороге кафе майор попросил остановиться. Вошел вовнутрь и, пользуясь отсутствием посетителей, вытащил пистолет. Хозяин, стоявший у кассы, одновременно вытаращил глаза и высунул язык. Руки его зачем-то поползли вверх.

«Странный парень. Неужели он всех так встречает?» — удивился Найденов и вежливо предложил:

«Пико, купи пистолет. Дешево отдаю, всего за три доллара».

Продолжая держать левую руку над головой, правой анголец лихорадочно открывал кассу. Вместо трех выложил на стойку пять долларов.

— Да мне и трех хватило бы. Хотя, какая разница... — согласился майор и, взяв доллары, положил пистолет перед хозяином. Тот левую руку опустил, но с мистическим страхом продолжал смотреть на пистолет.

— Где у вас телефон? Мне необходимо позвонить, — сказал Найденов.

Хозяин не отреагировал. Майор сам заметил аппарат на буфетной стойке. Обошел все еще завороженного ангольца и набрал номер Аны. В трубке послышалось взволнованное: «Алло».

— Это я, Найденов. Я... вернулся, — выдавил из себя майор.

— Вернулся?! Сразу ко мне! Приезжай — жду, жду, жду... — кричала в трубку Ана.

— Хорошо, — выдохнул майор и положил трубку.

Увидев доллары в руках подозрительного иностранца, водитель запел легкомысленную песенку и стал выжимать из своего грузовика остатки былой мощи.

Найденов стоял перед дверью, не в силах нажать на кнопку звонка. В затылок кто-то невидимый, ехидный сладострастно бил молоточком, отчего по голове пробегала дрожь и взгляд терял резкость. Вопросы — «Что я ей скажу?» и «Как я ей скажу?» — постоянно путались. Язык не слушался, и Найденов был уверен, что им овладела немота. Хотелось откашляться, попробовать прошептать хотя бы одно слово, но боялся нарушить затаившуюся за дверью тишину. Стоять было мучительно, но решиться позвонить — еще мучительнее. Майор в который раз позавидовал Рубцову...

Дверь открылась сама. На пороге стояла Ана. Короткий, прозрачный халатик застегнут на одну пуговицу. У майора от волнения перехватило дыхание.

Ана стояла счастливая, светящаяся радостью. Все ее тело было открыто ему, оно ждало его, оно стремилось обрадовать его. Девушка бросилась на шею пыльному, почерневшему от худобы и солнца, одетому в грязную робу, своему долгожданному мужчине. Ее губы впились в его, и бесконечно долгие поцелуи лишили возможности произносить любые слова. Он уже целовал ее грудь, опустился на колени, зацеловывал плоский живот с выпуклым пупком, а она ворошила его волосы и прижимала его голову к себе. Халатик незаметно соскользнул на пол. Ала была совершенно обнаженная. Она отпрянула от майора, схватила за робу и потащила за собой.

— Сперва мы тебя помоем, — смеясь кричала она и на ходу расстегивала ему пуговицы. Майор безвольно подчинялся. Ему было смертельно страшно произнести первую фразу. Но Ана и не хотела ничего слушать. Ее саму трясло от страсти и желания. Поэтому в ванне они оказались вместе. Она намылила его голову шампунем и ласково мыла волосы, притапливая его в воде и целуя в мыльные губы, когда лицо появлялось из пены. Руки девушки хаотично метались по его телу. Найденов не мог допустить того, что должно было с минуты на минуту произойти между ними. Он резко встал. Ана с шумом повалилась в воду, высоко задрав растопыренные ноги. Найденов не имел права поддаться желанию. Он вылез и принялся нервно натягивать на мокрое скользкое тело негнущуюся робу.