Пробуждение Посейдона - Аластер Рейнольдс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Гома разделила точку зрения Мпоси, который считал, что лучше придерживаться существующего графика, экономя при этом топливо и ресурс двигателя. "Травертин" не был создан для того, чтобы двигаться быстрее половины скорости света, и превышение этого предела означало бы дополнительную нагрузку на изоляцию корпуса и навигационные системы.
Точка зрения была оспорена, и решение принимал Крусибл. Сообщения ползли взад и вперед, растягиваясь из-за постоянно увеличивающейся временной задержки. В конце концов вердикт был вынесен, и осторожная точка зрения Мпоси одержала верх. Они использовали бы Хранителя в своих интересах, но не совершили бы ошибку, слишком доверившись ему.
Это была ошибка человеческого характера - или, возможно, благословение, - что не было ни одной ситуации, которая в конечном счете не становилась бы нормальным положением дел. Все люди на "Травертине" знали, что пройдут столетия, прежде чем они вернутся в Крусибл, если, конечно, там действительно останется мир, который можно будет узнать по возвращении. Однако постепенно их психологическая адаптация завершалась. Теперь корабль был их миром, и им лучше научиться любить его. Большинство нашло способ.
Так что жизнь на "Травертине" вошла в своего рода комфортный ритм. Мпоси больше ничего не сказал о слухах по диверсии, и Гома довольствовалась предположением, что предположение было тихо отозвано. Тем не менее, она предпочла держаться подальше от "Второго шанса", особенно от Питера Грейва, и благодаря сговору Ру было не так уж трудно выстроить свой распорядок дня вокруг этого принципа избегания. Их разногласия, годы напряженности и разлуки на Крусибле теперь были полностью позади. Они проводили долгие часы вместе в своей каюте, делясь теплом, тишиной и интимностью. Гома начала чувствовать, что наконец-то наступило исцеление, точка, за которой больше не нужны были извинения или отговорки. История и обстоятельства сделали с ними все, что хотели, и они оказались сильнее. Хорошо быть любимой, хорошо любить другого человека - даже в чреве звездолета, устремляющегося в неизведанное пространство.
Ру и Гома оба проявляли интерес к новостям из слоновьего заповедника, и они разделяли искреннее желание увидеть, как изменилось стадо Альфа после кончины Агриппы. Но со временем Гома обнаружила, что ей приходится работать все усерднее и усерднее, чтобы поддерживать свою интеллектуальную активность. Она почувствовала то же самое и в Ру. Дело было не в том, что они перестали заботиться о слонах, но направление их беспокойства теперь было иным, направленным вовне. То, что происходило со слонами Крусибла, все больше не касалось их - Томас и другие управляли своими делами с предсказуемой эффективностью. Но у Гомы и Ру был шанс предложить некоторую конструктивную помощь танторам, и поэтому флюгер их симпатий качнулся в другую сторону.
Спустя три месяца путешествия, когда 61 Девы стала не более чем яркой звездой на их пути - и мир, который они знали, превратился в тот же тускнеющий отблеск, - жизнь на корабле начала меняться. Поскольку привод работал стабильно, а Хранитель удерживал свое положение, часть технического персонала уже отправилась в режим спячки. Так было с несколькими пассажирами, и за неделю их стало еще больше. Это было верно и в отношении "Второго шанса", у которых не было иного выбора, кроме как подчиниться "шкатулкам для спячки", хотя (Гома не сомневалась) они рассматривали их как пагубную форму технологии продления жизни.
Гома и Ру могли свободно переходить в спячку, когда им заблагорассудится, но они еще не были готовы. Общение Гомы с Ндеге становилось все реже по мере увеличения расстояния, но, по крайней мере, связь существовала. Это прекратится, когда она войдет в спячку, и прекратится навсегда. Поскольку время должно было быть выбрано ею самой, она не могла заставить себя принять это решение. При необходимости она могла бы провести годы без сна - рядом всегда был бы кто-то еще для компании, и недостатка в пайках не было бы, - но умереть, не добравшись до Глизе 163, означало бы полностью перечеркнуть цель ее участия в экспедиции. На данный момент она договорилась с Ру, что они будут бодрствовать, по крайней мере, до тех пор, пока "Травертин" не прекратит свое ускорение и не возобновит гравитацию, генерируемую вращением. Очень мало что могло пойти не так во время рейса, и когда двигатель был бы перезапущен, чтобы снова замедлить корабль, технические специалисты воспользовались бы всеми знаниями, которые они получили на этапе ускорения, что значительно уменьшило бы вероятность катастрофы. Это был хороший план, - подумала Гома. - Им еще не наскучил корабль, они еще не наскучили друг другу и еще не были готовы отдаться сну. И если кто-то из них передумает, спячка будет ждать.
Но Гоме не нужно было беспокоиться о скуке.
- Ты помнишь то дело, о котором мы говорили некоторое время назад? - спросил Мпоси.
Гома осталась с ним наедине. Раз или два в неделю она заглядывала к нему в каюту с кратким светским визитом, часто ухитряясь создать впечатление, что она просто зашла по пути в другое место. Гома заходила в его комнату чаще, чем он к кому-то еще, но она не была склонна делать из этого какие-то негативные выводы. Просто Мпоси был, как обычно, проницателен. Живя в такой замкнутой среде, можно было практически гарантировать, что нервы начнут сдавать в течение всей экспедиции. То, что большую часть времени я буду спать, почти ничего не изменит; когда они доберутся до места назначения, им еще предстоят месяцы или годы бодрствования. Учитывая, что даже лучшие друзья могут надоесть друг другу, если слишком долго находятся в одном пространстве, не имело смысла ускорять этот процесс.
Тем не менее, когда Мпоси пришел навестить ее в тот вечер, сразу стало очевидно, что его настроение было неспокойным.
- Трудно забыть, - сказала она. - Хотя я надеялась, что это снято с повестки дня.
- Я тоже, - довольно серьезно ответил Мпоси. - Действительно, начинало казаться, что так оно и было на самом деле. Обновления от Крусибла - подозрение, что первоначальные разведданные были не более чем злонамеренным распространением слухов.
- А теперь?
Он втянул воздух сквозь зубы. - Оказывается, в конце концов,
