Остров чудищ - Аманда Фуди
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
И Баркли был предан Руне, что бы Тэдж о нём ни думал.
– Хорошо, твоя взяла, – признал он. – Мы её спросим. И затем расскажем ей об острове Роан.
Но к этому часу в отделении Гильдии уже воцарилась тишина. Баркли попробовал ручку – заперто. И едва успел перехватить кулак Тэджа, который собирался забарабанить по двери.
– Если ты разбудишь остальных стражей, они узнают об обвинении Сирила, – прошипел Баркли, – и для Руны всё станет только хуже.
Тэдж, пыхтя от злости, вырвал руку.
– Ладно. Подождём до утра.
Он потопал в сторону «Травяной хижины». Дождавшись, когда он отойдёт на порядочное расстояние, Баркли шепнул Виоле:
– Утром поговорим.
Возвращаться в магазин Энсли было как-то неловко. Яша, должно быть, думал так же, потому что на чердаке его не оказалось. Видимо, предпочёл переночевать с Эдвином, подальше от всей этой драмы.
Тэдж немедленно рухнул на свою кровать, даже не потрудившись переодеться.
Он был не единственным, кто был расстроен, но Баркли заставил себя сделать глубокий вдох и спокойно сказать:
– Мне жаль, что Сирил наговорил такого о Руне. Тебе наверняка было тяжело это слышать.
Он затаил дыхание. Разговаривать с Тэджем в таком состоянии было сродни тыканью палкой в бок спящего чудища, но промолчать тоже казалось неправильным.
Тэдж ничего не ответил, только уткнулся лицом в подушку, и Баркли, не выдержав неловкого молчания, снова открыл рот:
– Она тебе практически как семья. И… ну… мне тоже. По крайней мере, ближе всех, кто у меня есть.
Тэдж пробурчал что-то в подушку.
– Что? – не разобрал Баркли.
Несколько секунд Тэдж молчал, но, когда наконец заговорил, его голос дрожал:
– Я сказал, что они даже не потрудились подумать.
– Подумать над чем?
– Мой папа умер, потому что помешал Сорену, когда тот пытался стать партнёром Лохмордры, а Руна была его лучшим другом. Как они вообще могли подумать, что она стоит за всем этим? – в его тоне звучали слёзы, и он явно этого стыдился, потому что сместился подальше от окна в тень. – Я… я не хочу завтра ей об этом рассказывать. Она только зря расстроится.
– Ты прав. Не стоит этого делать.
Баркли достал пижаму и начал шумно переодеваться. Он не считал слёзы Тэджа чем-то неправильным – Баркли любил поплакать и делал это довольно часто. Но он понимал, что Тэджу будет проще, если он сделает вид, что ничего не слышит.
Закончив и убедившись, что на стороне Тэджа стало тихо, Баркли вытянулся на кровати.
– Можно тебя кое о чём спросить?
– Попробуй, – отозвался Тэдж.
– Когда мы были на Трове… ты сказал что-то насчёт убийства Лохмордры. Почему ты думаешь, что это необходимо?
– Потому что Лохмордра – монстр. Даже если кто-то управляет плакучей волной или вызывает землетрясения, сама плакучая волна острова не уничтожает и никого не убивает. Это всё он. И если его не станет, это всё прекратится.
– Но Дикоземья существуют лишь благодаря магии легендарных чудищ. Без них чудища заполонят весь мир, наступит хаос…
– Мне всё равно! – огрызнулся Тэдж. – Тебе не понять. Ты…
– Бесполеземец? – договорил Баркли. Теперь уже он разозлился. – А ты не задумывался, почему я поначалу не хотел становиться чудологом? Восемь лет назад в середину лета Гравальдор убил моих родителей. Так что можешь верить или нет, но я прекрасно понимаю, что ты чувствуешь.
– Я не знал…
– Это не секрет. Ты не знал только потому, что ни разу не попытался со мной подружиться. Всё твоё время уходит на то, чтобы ворчать и злиться на всё подряд.
Тэдж молчал долго, так долго, что Баркли махнул рукой, натянул плед по самые уши и закрыл глаза. И лишь тогда осознал, как сильно он устал.
Поэтому шёпот Тэджа Баркли услышал, уже проваливаясь в глубокий сон:
– Мне жаль, что я не знал. И мне жаль из-за твоего дня рождения.
Следующий день выдался солнечным, что на Море случалось редко, но вопреки ясной погоде настроение в отделении Гильдии было пасмурным. Пусть Энсли и предпочитала возиться со своими аквариумами и вязать в одиночестве, но жители Манси считали её другом, и новость о её возможном предательстве сильно их подкосила.
Всех, кроме Сирила.
– Раз преступник схвачен и новых нападений больше не предвидится, значит, у меня нет причин оставаться на Море, – объявил он.
– Вина Энсли не будет доказана, пока мы не убедимся, что нападения действительно прекратились, – заметила Руна. – Но если тебе так хочется сделать ноги, не дождавшись этого, то скатертью дорога.
Баркли, Тэдж и Виола протолкались через толпу стражей, собравшихся вокруг спорящих мастеров. Три ученицы Сирила стояли позади него, с понурым видом глядя себе под ноги. Яша маячил в дальнем углу.
Сирил едва не вышел из себя, но Эдвин упреждающе положил ему руку на плечо:
– Руна права. Я сам так уехал, только чтобы в спешке вернуться. Даже если Энсли виновна – а всё указывает на это, – нужно подождать…
Он оборвал себя, когда между ними вклинился Тэдж:
– Руна, нам нужно поговорить с вами наедине. Это важно.
– Опять? – спросила она. – Если это важно, скажи при всех.
Тэдж бросил на Сирила испепеляющий взгляд.
– Нет. Только с вами. Наедине.
Убедившись, что все три её ученика настроены серьёзно, она кивнула:
– Хорошо. Идёмте наверх.
Они поднялись по спиральной лестнице и, миновав кабинет Орлы, зашли в небольшую комнату для гостей, что отдали Руне. На кровати лежала её огромная саблезубая тигрица, и, судя по слою бело-чёрной шерсти на пледе, для неё это было привычное занятие. При виде их чудище подняло голову и с подозрением на них сощурилось, после чего оскалилось и зашипело.
– Это Клава, – сказала Руна. – Она не любит людей, но нападать не будет. Пока я здесь.
Баркли её заверения не успокоили. Длины клыков Клавы было достаточно, чтобы проткнуть его насквозь.
– Так в чём дело? – поторопила Руна.
– Расскажите нам об Одриане Кизе, – попросил Тэдж.
Руна побледнела:
– Как вы узнали об Одриане?
– Сирил сказал своим ученицам, а те сказали нам. Если верить ему, у Верховного чудолога был третий ученик, и вы его убили. Мы, конечно же, знаем, что это неправда, но они…
– Это правда, – тихо произнесла Руна. – Но всё было не так просто.
Баркли шумно вдохнул. Виола ахнула.
– Ч-что? – опешил Тэдж. – В смысле – «это правда»?
– Мне стоило догадаться, что Сирил не станет молчать, – с горечью сказала Руна. – Это так на него похоже. Если кто-то из нас делал что-то не то, он первым бежал ябедничать. Но
