Ничего хорошего - Линда Фэйрстайн

— Отлично. Значит, у меня будет чем заняться, пока вы с Чэпменом станете гонять чаи с королевой. До скорого.

Я повесила трубку и заметила, что кнопка вызова на втором телефоне все еще горит. Наверняка тот настойчивый репортер, которого Лора не смогла отшить.

— Алекс, этот репортер говорит, что ему не нужна от тебя информация, он сам хочет дать тебе наводку. Он сказал, что не станет говорить ни со мной, ни с офисом Брэнды. Ответишь ему?

— Конечно, — я переключила линию и услышала высокий голос молодого репортера с местного канала. Он представился.

— Мисс Купер, мы знаем, что вы расследуете убийство в Медицинском центре Среднего Манхэттена. А вам известно о вчерашнем проникновении в больницу «Метрополитен»?

Нет смысла увиливать, если он знает то, что неизвестно мне. Я подтянула к себе блокнот, чтобы записывать, и ответила, что не знаю ни о каком проникновении.

— Ну, что там у вас? Выкладывайте! Пострадал кто-то из пациентов?

— Именно это мы и пытаемся выяснить. Пока они отрицают, что замешаны пациенты, но мы просто не знаем, можно ли верить их заявлениям. Никто не хочет повторения трагедии, и я думаю, вы уже знаете об убийстве в Пресвитерианском госпитале.

— Да. Так что за история в «Метрополитен»?

— Они скрывают информацию. Говорят, парень не проник дальше офисов администрации на первом этаже. Пациенты и персонал опасности не подверглись. Ну, обычные в подобном случае заявления.

— Кто обнаружил проникновение?

— Ночные уборщицы. Одна из них заметила свет в офисах администрации в три ночи. Услышала чьи-то шаги, но никого не увидела. Замок на двери был взломан.

— Я знаю, вы не раскроете мне свои источники, но...

— Не проблема. Это уже ни для кого не тайна. Уборщица работает одну смену в «Метрополитен», затем приходит и убирается у нас. Она была очень расстроена, когда пришла сегодня на работу. И могла говорить только о грабителе из больницы, который посреди ночи забрался в кабинет председателя совета директоров. Она не хочет туда возвращаться, за последнее время наслушалась достаточно про больницы.

— Передайте ей, не она одна. Я готова выпить за это.

— Так вот, я позвонил, чтобы узнать, не в курсе ли вы, что еще случилось в «Метрополитен» этой ночью. Понимаете, я хочу понять, приходил или уходил этот парень, когда его застала наша уборщица?

— Честно говоря, я впервые услышала об этом происшествии от вас. Я ваша должница, в следующий раз, когда вам будет нужен материал — звоните мне. Дайте мне свой телефон, если я узнаю что-нибудь по этому делу, то перезвоню. Спасибо за информацию.

Я немедленно перезвонила Мерсеру.

— Как хорошо, что я тебе застала. Есть еще информация. Съезди в «Метрополитен», если успеешь, и проверь там все, — я повторила ему то, что услышала от репортера. Мы сошлись на том, что очень хорошо, если это проникновение обошлось без человеческих жертв.

— Давай думать, что он просто искал чеки или наличность, — предложил Мерсер. — Администрации больницы незачем было звонить нам из-за этого, но я проверю, не поступало ли от них заявление и пропало ли что-нибудь на самом деле. Сегодня вечером получишь полный отчет.

Мне нужно было просмотреть три обвинительных акта, ответить на дюжину звонков, поступивших вчера, а за обедом у меня была намечена встреча с главами нашего ведомства в кабинете Рода Сквайерса. Мы собирались обсудить вопрос изменения часов предъявления обвинений в позднее время суток.

В дверь, умоляюще жестикулируя, заглянула Фейт Грифен. Я в это время сидела с прижатой к уху трубкой и ждала, пока меня соединят с адвокатом, работавшим в программе помощи жертвам насилия при больнице Святого Луки.

— Сара сказала, что у тебя размер "А" и что у тебя всегда есть запасные колготки. У тебя есть не слишком светлые?

Я кивнула и подняла палец, прося ее подождать, пока я не закончу отвечать на вопрос, как лучше посоветовать женщине, проходящей программу реабилитации после изнасилования, сдать анализы на СПИД.

— Мне сейчас выступать с обвинительным заключением, а я порвала колготки о ножку стола, когда вставала, чтобы заявить протест, — пожаловалась Фейт, показывая мне широкую двухдюймовую стрелку, начинавшуюся от подола юбки и сбегавшую до туфли. — Эта старая деревянная мебель в зале 52 все время цепляется ко мне перед важным выступлением. Я просто не могу выступать целый час, когда у меня на колготках такая кошмарная дыра. Вдруг среди присяжных найдется кто-то, кого такая неопрятность возмутит до глубины души, и из-за этого они вынесут оправдательный приговор.

— А присяжный номер двенадцать не прекратил разглядывать твои ноги? Естественно, на них смотреть приятней, чем на вещественные доказательства, — заметила я, подходя к шкафу рядом со столом и открывая ящик, помеченный «Законченные дела». Там у меня аккуратно лежала стопка колготок «Хейнс» разных цветов, несколько пар туфель от «Эскада» с каблуками разной высоты, косметичка, зубная паста и щетка — небольшой комплект средств первой необходимости для женщины-юриста, попавшей в небольшое затруднение. Я выудила пару колготок для Фейт и напомнила ей, что самой большой проблемой для женщин-юристов, которые, как я, начинали работать десять лет назад, было именно отсутствие коллег женского пола. Мужчины-коллеги были хорошими друзьями и наставниками, но как только Батталья призвал на работу женщин, в офисе установилась непередаваемая атмосфера взаимопомощи, невозможная при его предшественнике. Теперь можно было не только поговорить о свободе волеизъявления, Ближнем Востоке или имплантатах Деми Мур, но также найти запасную пару колготок, «Тампакс» или пилочку для ногтей, не посылая за ними стажеров в «Блумингдейл» в обеденный перерыв.

Фейт убежала в туалет переодеваться, а ко мне зашла Роуз Мэлоун и принесла наброски, которые Батталья хотел использовать для приветственной речи на конференции в четверг днем.

— Он хотел, чтобы ты это просмотрела. Он сказал, ты можешь написать речь сама, но включи в нее то, что он подчеркнул насчет контроля над оружием, наркотиков и смертной казни. И еще ты должна добавить несколько фраз о сексуальных нападениях и насилии в семье, хорошо?

— Да. Сейчас займусь, чтобы Лора успела это для меня распечатать. Еще указания будут?

— Он позвонил лорду Уинделторну и объяснил, что вместо него приедешь ты. Они очень довольны и рады принять тебя. Джеффри Доген приедет в Кливден в пятницу утром, и, так как основные мероприятия уже закончатся, вы с Майком сможете провести с ним столько времени, сколько захотите. Естественно, окружной прокурор просит вас зайти к нему в понедельник, как только вы придете на работу.

Я поблагодарила Роуз и рассказала ей о ночных событиях в «Метрополитен» и Пресвитерианском госпитале, чтобы она смогла ввести Батталью в курс дела.

— Он знает, где меня найти, если у него появятся вопросы. До понедельника.

Речь Пола была краткой и по существу. Я знала его мнение по большинству проблем, и мне было нетрудно представить его аргументацию и добавить несколько фраз по моей специализации. Я как раз закончила писать и собралась позвать Лору, чтобы отдать ей речь на распечатку, но тут она зашла сама и сказала, что в кабинете Рода уже собираются люди.

Принимая во внимание, что весь вчерашний день я провела в конференц-зале больницы, разница между убранством комнат не могла не броситься в глаза. Нас было четырнадцать человек — Род, Пэт, шесть начальников бюро, возглавлявших судебные команды, главы особых подразделений вроде меня и несколько директоров отделов, занимающихся стажировками или рассмотрением мелких преступлений. Все, сгрудившись, сидели за двумя пластиковыми столами, составленными вместе и занимающими всю комнату. Городской бюджет не предусматривал никакой отполированной деревянной мебели — простые панели «под дерево» на стенах, виниловые сиденья на стульях и пластиковые рамки с репродукциями фотографий по стенам. Бутерброды приносите с собой, обычно писали в записке, уведомлявшей о совещании. Мы так и делали, и съедали их, стараясь не обращать внимания на зеленые шарики в углах комнаты — когда-то с их помощью удалось извести грызунов во всем здании, теперь же, казалось, крысы приходят сюда специально, чтобы полакомиться отравой, как конфетами.

Род был моим любимым наставником все то время, что я работала здесь, — умный, с хорошим чувством юмора и потрясающей логикой. К нему легко можно было обратиться с любым вопросом, как профессиональным, так и личным, и на его суждения всегда можно было положиться в сложной ситуации. Я уже давно не считала случаи, когда он спасал меня, обдумав проблему вместе со мной и не позволив мне рубить сплеча. Его дружба была мне так же дорога, как и его мудрость.

Я подвинула стул к столу и села у стены рядом с Джоном Логаном. Я открыла баночку йогурта, а он развернул бутерброд с ветчиной и сыром, который источал восхитительный аромат.