Святая кровь - Майкл Бирнс

— Так и не бросил? — Амит показал на сигарету. — Зачем гробишь себя? У тебя ж теперь семья.

Енох вздернул брови, затянулся напоследок, бросил окурок на землю и затоптал.

— Бросишь тут, живя в Иерусалиме и работая на разведку Израиля, — хмыкнул он. — Сигареты — моя самая малая тревога.

— Согласен. Позвонить кому-нибудь заранее не догадался? — спросил Амит, чувствуя, что сейчас последуют извинения.

— Пытался, — ответил он. — Но мне сказали, что район и так под строжайшим контролем. АОИ утроило посты.

Он показал глазами на площадь Западной стены.

— Ты им сказал о заложнице?

— Разумеется. Но охрана говорит… — Он показал на ворота служебного входа слева от стоянки туристических автобусов. — Коэн просто прошел внутрь, и не было никакой женщины, никакого ящика.

«Как не было?» — изумился про себя Амит.

— Так что если не добудем доказательства, то раввина трогать нельзя. Твое слово против его. А я, по идее, не должен даже стоять здесь рядом с тобой, потому что поступила информация о бывшем сотруднике АОИ с пулей в шее, которого только что унесли с тротуара напротив музея Израиля.

Выражение лица Амита сделалось кислым.

— Тому была куча свидетелей, и они утверждают, что подстрелил его крупный детина в рабочем комбинезоне с эспаньолкой. Неплохая маскировка.

Енох слегка ткнул его.

— В итоге имеем: тебя ищут и горят желанием допросить. Это не очень-то помогло мне ускорить дело. Если понимаешь, о чем я. Мог бы вообще-то и предупредить.

Теперь извиняться пришлось Амиту.

— Прости…

— Брось. А вот выстрел был хорош, — добавил он. — Ты попал ему прямо в позвоночник.

— А целился в грудь. Но все равно спасибо.

— Ты и сейчас с оружием?

Амит быстро показал «беретту» Дэвида и сразу же уронил ее в глубокий карман жилета.

Кончик левой брови Еноха изогнулся вверх.

— Сгодится. Вперед!

Он быстро зашагал по дорожке, ведущей к КПП и турникетам, блокировавшим выход с площади.

— Амит, ты уверен на все сто? — спросил Енох.

— А я хоть раз ошибся в Газе?

— Никак нет, сэр, — уверенно ответил Енох.

Он до сих пор удивлялся, отчего Амит бросил карьеру военного. В нем удивительно гармонично сочетались талант настоящего лидера и редкое хитроумие — все это на уровне инстинктов, данных ему Богом, а не годами тренировок. Поговаривали, однако, что его успехи в археологии были еще более впечатляющими.

— Ну что, прямо как в старые добрые времена? — весело спросил Енох.

— Точно. А теперь давай очаруй этих молодцев, чтоб не мешали нам пройти в туннель.

Оба сбавили шаг, когда часовые у главных ворот заметили их и поднялись на ноги.

Енох спокойным движением полез в карман брюк за своим значком «Моссада».

68

Шарлотта Хеннеси чувствовала себя так, словно ее похоронили заживо. Едва хватало кислорода в непроглядной темени деревянного ящика, в который ее «упаковали», не говоря уже о затхлом запахе — отчетливом напоминании, что она отчаянно нуждалась в душе. Шарлотта лежала с коленями, подтянутыми к груди, крепко связанными за спиной руками и мощным кляпом, трижды обмотанным вокруг головы. Мышцы вновь стало сводить судорогами. И хотя муки клаустрофобии были ей прежде не знакомы, такая ситуация заставила бы нервничать самого Гуддини, подумала она.

Раввин обещал, что поездка будет недолгой. Похоже, не соврал, поскольку тряский грузовик уже через десять минут остановился. До ее слуха донеслись приглушенные звуки натужно ревущего двигателя, за которыми последовало ощущение движения: сначала — вверх, потом — вниз.

С этого момента звуки стали как будто громче, и со стороны передней стенки ящика раздались удары. Тут вдруг оглушительно треснуло дерево. Шарлотта отдернула в сторону голову, когда на нее посыпались щепки. Передняя стенка ящика отлетела прочь.

Ее окатила волна прохладного воздуха.

Прозрачно звенящие голоса.

Когда она снова подняла взгляд, на фоне яркого света обрисовалась темная фигура — к ней потянулись руки, ухватили за связанные лодыжки и потянули наружу.

69

Енох из последних сил сохранял терпение в разговоре с двумя новобранцами, офицерами полиции ночной смены КПП. Они еще раз подтвердили то, что ранее сообщали на запрос по телефону: не видели они ни похищенной женщины, ни тем более деревянного контейнера.

— Вы проверяли весь грузовой транспорт?

— Тщательнейшим образом, — подтвердил тот, что повыше. — Этот пришел пустым.

Он показал костлявым пальцем за турникеты, где стоял фургон.

— Были только водитель и раввин на пассажирском сиденье. Ничего подозрительного. Если не верите мне, давайте сходим, заглянем внутрь.

Амит не особо прислушивался к их разговору — его взгляд привлек яркий свет под аркой с северной стороны площади. Отсюда ему были видны только спокойно стоящие там солдаты. Что за чертовщина творилась внутри?

— А грузовик?

Часовой закатил глаза и фыркнул раздраженно.

— Да грузовик этот за последний месяц шастал туда-сюда раз двадцать.

— Но вы проверяли его? — не отставал Енох.

— В кабине был только водитель. Всегда.

— А груз?

У Еноха вдруг сжалось сердце, и жилы на шее заметно напряглись.

Охранники виновато переглянулись.

— Не проверяли?

— Камни? — Длинный пожал плечами. — Чего их проверять-то?

Терпение Еноха лопнуло.

— Пошел вон отсюда! — рявкнул он и устремился прочь. — Амит, идем.

Металлодетектор вякнул дважды, когда Енох, а за ним Амит проходили через него.

— Стойте! — запротестовал длинный, рванувшись за ними следом и размахивая пистолетом. — Проносить оружие запрещено!

Кипя от ярости, Енох развернулся и резанул охранника взглядом.

— А, вы вдруг вспомнили о своих обязанностях?

Длинный направил на него пистолет:

— Я серьезно.

— Да неужели? — усмехнулся Енох.

Качая головой, он оттолкнул пистолет в сторону.

— Не испытывай мое терпение. Тебе прекрасно известно, агентам «Моссада» запрещено сдавать оружие.

— Но…

— Позвони своему командиру, если у тебя есть претензии. Я при исполнении.

С этими словами Енох зашагал через площадь, и Амит, не отставая, за ним.

70

— У вас здесь все в порядке? — спросила женщина-охранник в форме солдата АОИ с перекинутой через округлое правое плечо винтовкой.

Услышав донесшийся из подвалов треск дерева, группа часовых послала ее разобраться, в чем дело.

— В порядке, — ответил бригадир. — В полном порядке!

Краешком глаза он видел людей, ведущих генетика вниз по ступеням к туннелю.

— А что был за шум? — спросила она.

— Шум?

Она, может, была новичком, но не идиоткой. Этот парень валял дурака.

— Да. Похожий на треск дерева.

— Я не знаю, о чем…

— Погодите, — остановила его женщина, подняв ладонь.

Она обошла грузовик сзади, и ее любопытный взгляд упал на кучку щепок около двух поддонов.

— Что здесь происходит? — спросила она, подходя ближе.

Бригадир быстро глянул на других солдат, оставшихся беспечно болтать у входа, и побрел к женщине.

В замешательстве сощурив глаза, она изучала пустоты в центре каждого поддона. Обложенные со всех сторон кладкой камней, деревянные контейнеры были пусты. Оторванные разбитые передние стенки каждого ящика валялись на земле. Зачем было прятать за каменной кладкой деревянные контейнеры? Разве что…

— Мне нужна помощь! — крикнула она оставшейся у входа охране.

Глаза бригадира побелели. В панике он схватил лопату, прислоненную к переднему бамперу грузовика.

Срывая с плеча винтовку, девушка развернулась лицом к бригадиру. Едва ее палец успел лечь на курок, как она услышала жуткий звон и ощутила страшную боль, разорвавшую ее череп и будто бы залившую ослепительно белым светом все перед глазами. Тело ее обмякло и упало на землю, и лишь в этот момент палец нажал на курок. Случайный выстрел оглушительно грохнул под сводами подвалов.

Бригадир в ужасе отбросил лопату и кинулся к туннелю.

71

На полпути через площадь Амит и Енох услышали гулкий звук выстрела, эхо которого прилетело со стороны ярко освещенного свода арки, примыкавшей к Западной стене. Солдаты у входа среагировали мгновенно: стянув с плеч автоматы, рассредоточились и заняли укрытия.

— Черт, — рыкнул Енох. — Пойду проверю. Останься пока здесь.

Прежде чем Амит успел возразить, младший по званию уже бежал к арке.

Охранники с КПП вдруг принялись что-то яростно кричать. Амит оглянулся: они отчаянно спорили, что предпринять. Затем длинный взял в руки трубку телефона.

В окнах жилых домов, выходящих на площадь, стали зажигать свет.