Предположение - Аврора Роуз Рейнольдс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Не знаю, буду ли я когда-нибудь снова сильным, если она не выживет.
Я качаю головой от собственных мыслей.
Если она не выживет, я не знаю, что буду делать.
Вся моя жизнь с ней проносится перед глазами — то, как она улыбается, ее взгляд, когда она смотрит на меня, ее доброта и щедрость ко всем, кого она встречает. Все то, что мы упустим, например, как она будет носить обручальное кольцо, и нашу свадьбу, и ребенка от меня, и те маленькие моменты, которые ты принимаешь как должное каждый гребаный день, потому что думаешь, что «завтра» обязательно наступит.
Я знал, что мой собственный кусочек рая — это слишком много, чтобы просить о нем. Я, блядь, знал, что это слишком хорошо, чтобы быть правдой.
— Пойдем со мной, милый.
Я даже не осознаю, что иду за ней, пока не слышу, как Джастин говорит ей, что Отэм — его сестра, когда она спрашивает, есть ли кто-нибудь, с кем она должна связаться. Он говорит ей, что обзвонит всех. Я даже не знаю, дышу ли, когда появляются мои родители. Только когда мама обнимает меня, я что-то чувствую.
— Она сильная, дорогой, — шепчет мне мама.
— Я не справлюсь без нее.
— Тебе и не придется, — тихо отвечает она, и я чувствую, как ее слезы просачиваются сквозь меня.
Я отстраняюсь и наклоняю голову между ног, молясь впервые за много лет. Я молюсь каждому богу или всем, кто будет слушать.
— Вы все — семья Отэм Фримен?
Я немедленно встаю, оглядывая комнату впервые с тех пор, как приехал сюда. Моя семья, кое-кто из друзей Отэм и мои люди рассредоточены по всей комнате.
— Я ее жених, — говорю я доктору, подходя к нему.
Он окидывает меня взглядом, а потом Джастин оказывается рядом со мной.
— Я ее брат.
— Вы хотите поговорить наедине или я могу говорить открыто при всех?
Я снова оглядываю всех людей в комнате.
— Мы можем поговорить здесь, — отвечаю.
— Позвольте мне начать с того, что она стабильна, но состояние все равно критическое.
Я чувствую, как слабеют ноги, и глубоко вздыхаю.
— Она получила два огнестрельных ранения: одно в плечо — оно задело главную артерию, и одно в лицо. Из-за выстрела в плечо она потеряла огромное количество крови, а выстрел в лицо попал в щеку через нижнюю челюсть, раздробив ее. — Он делает вдох. — Она очень везучая женщина. Хотя травмы серьезные, мы ожидаем, что она полностью выздоровеет.
Я откидываю голову назад, мысленно благодаря того, кто ответил на мои молитвы, и снова смотрю на доктора.
— Когда я смогу ее увидеть?
— Сейчас ее переводят в отделение интенсивной терапии. После того, как устроим ее в палате, мы дадим вам знать, когда вы сможете ее увидеть.
— Спасибо, — бормочу я.
— К ней будут допускаться посетители только на пятнадцать минут, и в палате с ней может находиться не более двух человек. — Я киваю, и он продолжает: — Ее выздоровление будет долгим. Одно только повреждение челюсти будет заживать несколько месяцев. Должен вам сказать… Если бы не человек, напавший на стреляющего, наш разговор, вероятно, был бы совсем другим.
— Что? — спрашиваю я, гадая, какого хрена я пропустил за последние несколько часов, пока сидел здесь, чувствуя, что мой мир рушится.
— Человек по имени Сидни Шарп был там, когда произошло нападение. Его ранили в грудь, но он сумел добраться до вашей невесты и каким-то образом остановить нападение на нее.
Какого черта Сид здесь делал?
— А стрелок? — спрашиваю я.
— Он сбежал. Его разыскивает полиция.
Я делаю вдох и медленно выдыхаю. Мне нужно держать себя в руках достаточно долго, чтобы увидеть, как Отэм поправится, а потом я выслежу этого тупого ублюдка и убью его.
— Где сейчас Сид? — спрашиваю я.
— В реанимации, но мы ждем, что он тоже поправится.
— Спасибо, док. — Я пожимаю ему руку и возвращаюсь на свое место, откидывая голову назад и закрывая глаза.
Тот, кто это сделал, умрет, черт возьми, и мне плевать, кого и сколько людей я должен убить, чтобы это произошло.
Глава 10
Бойня
Кентон
— Они согласились, что Отэм вне опасности, — напоминаю я Джастину, откидываясь на спинку стула.
Мы обсуждали происшествие в больнице после просмотра пленок с ночи стрельбы. Мне было ненавистно смотреть видео, на котором стреляли в Отэм, но это был единственный способ точно узнать, что произошло. Видеозапись была зернистой, а изображения искаженными, но я все равно смог все рассмотреть. Отэм непреклонна в том, что стрелок из клуба — это тот парень, который подстрелил ее, и я всегда буду доверять ей больше, чем кому-либо другому.
Прошло уже две недели с тех пор, как все пошло прахом. Я работал с зацепками по мере их поступления, но большую часть времени проводил с ней с тех пор, как она очнулась от медикаментозной комы, в которой ее держали. Она не может говорить, потому что у нее закреплена и забинтована челюсть, но узнает всех и может писать вместо устной речи, а это самое главное.
Когда меня пустили в отделение интенсивной терапии, и я впервые увидел ее, мне потребовались все силы, чтобы удержаться на ногах. Ее голова была обернута бинтами, открытыми оставались только губы и глаза. Она выглядела, как неудачный научный эксперимент. По всему телу проложены трубки и провода, ведущие к машинам, окружавшим ее кровать.
Я использовал каждый мускул своего тела, чтобы заставить ноги двигаться к ней. Добравшись до кровати, я упал на колени и прижался лбом к ее руке. И оставался в таком положении долгое время, просто благодарный за то, что чувствовал тепло ее руки и слышал звук ее дыхания.
Когда я поднял голову и посмотрел на ее пустой палец, то знал, что там будет обручальное кольцо, где ему самое место, где оно должно было оказаться еще несколько месяцев назад, но я беспокоился, что слишком тороплю события. А теперь мне все равно. Я знаю, что она любит меня, и знаю, что любовь, которую испытываю к ней я, — это то, чего я никогда не испытывал к другому человеку.
Поэтому в тот вечер я поговорил с мамой, и она отдала мне бабушкино кольцо, то самое, которое передавалось в нашей семье на протяжении многих поколений. Кольцо с сапфиром овальной огранки, украшенное бриллиантами вокруг центрального камня и вниз по
