Последний проблеск света - Клэр Кент
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Так нормально? — спрашиваю я, беспокоясь, что ему будет неудобно или ему не понравится, что я на нем, потому что в случае неприятностей он не сможет так легко вскочить на ноги.
— Все просто прекрасно, — голос у него усталый, слегка натянутый.
Именно так я себя чувствую.
Пес поднимает голову и видит наше новое положение. Он встает и подходит, чтобы свернуться калачиком прямо рядом со мной.
Я закрываю глаза, чувствуя Трэвиса и пса рядом с собой.
Это не кровать. Это не наш маленький домик.
Но это лучше, чем было.
Жизнь больше не будет хорошей — не такой, какой она была в течение четырех дней в том доме. Но то было ненастоящим. А это — настоящее.
И в конце света ты учишься принимать то, что приходит.
Ты не грезишь о лучшем.
Я засыпаю, чувствуя, как Трэвис время от времени гладит мои волосы, шею, лицо.
По крайней мере, он больше не кажется таким далеким от меня.
Глава 10
Следующий день очень похож на предыдущий.
Мы наконец-то выбираемся из гор, и леса постепенно редеют, переходя в холмистые пастбища. В некотором смысле это облегчает дорогу, но в то же время оставляет нас гораздо более уязвимыми.
Люди в этом районе не уехали, как это было в Вирджинии, которая находится на побережье и которой угрожают ураганы, или в частях Западной Вирджинии и Кентукки, которые подверглись бомбардировке всеми этими разрушительными землетрясениями.
Здешним жителям, должно быть, несильно досталось от стихийных бедствий, но это значит, что их численность вокруг гораздо выше. Большинство городов оккупированы и охраняются, но есть также группы, все еще живущие на фермах и в небольших общинах по всей сельской местности.
Когда мы проезжали мимо, в нас несколько раз стреляли. Просто предупредительные выстрелы, но все же… Это заставляет меня нервничать. Большую часть нашего путешествия нам удавалось оставаться незамеченными, но здесь, в конце, мы больше не можем держаться вне поля зрения.
Пару раз мы останавливаемся, чтобы спланировать маршрут подальше от какого-либо города или населенного пункта, но это сложнее, чем должно быть. Я помню, как в детстве ездила в Сент-Луис, и как только мы отъехали от Восточного побережья, мне показалось, будто мы проезжаем мили за милями, не видя никаких признаков жизни, кроме других машин на межштатных дорогах.
Но сейчас в центре Кентукки многолюдно.
Слишком многолюдно.
Трэвис на взводе. Псу, похоже, неудобно, он кое-как съежился калачиком на полу у моих ног. И не раз я задавалась вопросом, зачем мы вообще это делаем.
Эта дорога займет целую вечность, и есть большая вероятность, что стадо доберется до Форт-Нокса раньше нас. Даже если мы доберемся туда первыми, с чего бы им верить нам? И даже если мы сможем убедить их уйти, куда тогда все пойдут?
Я с тоской думаю о маленьком домике, который мы оставили позади, но выбрасываю его из головы.
Даже этот дом, вероятно, не будет в безопасности вечно.
Сейчас середина дня, и мы остановились, чтобы размять ноги и сходить в туалет. Я нашла палку и бросаю ее, чтобы пес мог притащить ее обратно, когда слышу вдалеке какой-то звук.
Это странный звук. Как глухой, мягкий рев.
С тех пор, как пали технологии, в мире стало так тихо, что поначалу я даже не узнаю этого.
Трэвис прислонился к джипу и в десятый раз за сегодняшний день изучает страницы с картой. Но он поднимает голову на звук, и его тело замирает.
— Что это? — спрашиваю я, подходя к нему.
— Двигатели, — он хмурится, все еще прислушиваясь. — Их много, — он рывком выпрямляется, опуская страницы с картой. — Хватай пса. Возвращайся в машину. Быстрее. Быстрее.
Войдя в кризисный режим от торопливых ноток в его голосе, я зову пса и запихиваю его обратно в машину, запрыгивая следом. Трэвис уже сидит за рулем, выводя джип на тропу, по которой мы ехали через то, что раньше было большой фермой.
— Само собой, они же не собираются ехать прямо через эти поля, не так ли?
— Не знаю. Но они подбираются все ближе.
— Ты же не думаешь, что это стадо, нет? — даже это слово пугает меня так сильно, что у меня перехватывает голос.
— Надеюсь, что нет.
Не очень обнадеживающий ответ.
— Я думала, они придерживаются межштатных трасс.
— Я тоже, — он осматривает наше окружение и указывает на группу деревьев вдалеке. — Вот там. Там мы сможем найти какое-нибудь укрытие.
Он везет нас по пастбищам гораздо быстрее, чем мы обычно ездим. Я задерживаю дыхание, обнимаю себя за живот и молюсь, чтобы поблизости не было стада.
Все слышали кошмарные истории о заблудившихся путешественниках, которых настигло стадо.
Мужчин, которые дают отпор, быстро убивают. Они — счастливчики. Женщины и дети — даже те, кто не пытается сопротивляться, — подвергаются изнасилованию. Снова и снова. Некоторых держат неделями, месяцами, заставляя обслуживать того, кто на них претендует.
Я не позволю этому случиться со мной.
Я скорее покончу с собой.
У меня нет абсолютно никаких сомнений по поводу этого решения.
Я скорее умру, чем позволю захватить себя вот так.
Если они доберутся до меня, Трэвис уже будет мертв. Он будет сражаться, чтобы защитить меня, даже если это заранее безнадежная затея. Я знаю это наверняка.
Если Трэвиса убьют, у меня все равно ничего не останется.
Я терзаюсь этими унылыми размышлениями, пока мы не добираемся до укрытия деревьев. Это не лес и не что-то близкое к нему. Просто небольшая группа примерно из двенадцати сосен. Но между ними достаточно места, чтобы поместился джип, и я выдыхаю, когда понимаю, что мы больше не на открытом месте.
Если кто-то подойдет поближе, они наверняка нас увидят, но я не могу представить, чтобы кто-то подошел очень близко к тому месту, где мы прячемся.
Если это группа людей на обычных транспортных средствах, им нужна какая-то дорога.
Словно прочитав мои мысли, Трэвис толкает меня локтем в плечо и указывает сквозь деревья вниз по склону в противоположном направлении от того, откуда мы приехали.
— Смотри, — бормочет он. — Это старая окружная дорога. Должно быть, они следуют по ней.
Я киваю и начинаю что-то говорить, но звук двигателей становится громче. Я смотрю в направлении шума и вижу приближающийся пикап.
Я замираю, держа руку на псе, чтобы убедиться, что он
