По рукоять в опасности - Дик Фрэнсис

И смерть тоже, подумал я.

— Норман сказал мне, — продолжала снова миссис Ньютон, — что ему лучше уйти, но вдруг вынул из внутреннего кармана своего пиджака конверт, и я увидела при этом его заграничный паспорт, потому что он, как обычно, хотел провести отпуск в Испании. Да, так вот — этот конверт он прямо-таки втиснул мне в руки и сказал, чтобы я обязательно сохранила его у себя, а он потом пришлет за ним... Но, конечно, так никого и не прислал. Я вспомнила о конверте совсем недавно, когда делала уборку в доме Нормана, уже после похорон. Я тогда подумала: что там внутри? Потом вернулась к себе домой, сюда, вскрыла конверт, а там какой-то маленький списочек. А что, если, думаю, это что-то важное для пивоваренного завода? Надо бы отдать список сэру Айвэну. Сэр Айвэн был так добр ко мне, помог похоронить брата! А ведь Норман похитил у завода все деньги... До сих пор не могу поверить в это!

Я улучил момент и вклинился в поток слов миссис Ньютон.

— А сейчас конверт здесь, в этом доме? — спросил я.

— Да, совершенно верно, — подтвердила она, кажется, еще не дослушав моего вопроса. — Норман сказал мне, чтобы я взяла такси, то, которое он заказал для себя, когда оно приедет, конечно, и дал мне денег, чтобы хватило доехать до самого дома. Он был такой щедрый! Ах, я бы никогда не допустила его до беды, если бы он был жив!

— Да, конечно, миссис Ньютон, мы понимаем вас, — перебил я. — Так вы вскрыли конверт только на прошлой неделе?...

— Да, совершенно верно...

— И позвонили тогда же сэру Айвэну...

— Но поговорить с ним мне так и не удалось.

— Этот список, что был в конверте, у вас?

— Да. — Миссис Ньютон подошла к буфету и взяла конверт из выдвижного ящика. — Надеюсь, я поступаю правильно, — сказала она, передавая конверт моей матери. — Час назад звонил один человек с пивоваренного завода, спрашивал, не осталось ли у меня каких-нибудь бумаг Нормана. Я сказала, только маленький списочек, а этот человек сказал, что пришлет за ним кого-нибудь сегодня же после полудня.

Я взглянул на часы. Двенадцать. Полдень.

— Ты никому не говорила, куда мы едем? — спросил я у матери. — Только Лоис. — Мой вопрос вызвал у матери некоторое недоумение. — Я сказала ей, что мы едем в Блоксхэм повидаться с одной леди и к ленчу нас не будет.

Таковы женщины, подумал я, переводя взгляд с матери на миссис Ньютон и обратно. Ни одна из них не задумывается над тем, к каким последствиям может привести то, что они говорят.

— На пивоваренном заводе, — обратился я к миссис Ньютон, — мне сказали, что они не знают вашего имени, не знают даже, что у Нормана Кворна была сестра.

— Как это не знают, — сказала миссис Ньютон, чрезвычайно удивленная тем, что услышала от меня. — Норман иногда брал меня с собой на праздничные вечера, которые устраивало правление завода. Он очень гордился тем, что его назначили финансовым директором.

— А кто звонил вам оттуда сегодня?

— Десмонд Финч. — Ее лицо исказила легкая гримаса. — Неприятный человек. Кто-кто, а уж он-то знает меня.

Я взял у матери конверт и извлек из него листок бумаги, который оказался, как и говорила миссис Ньютон, кратким списком, состоящим из двух колонок. Одна колонка из шести строчек содержала серии цифр, а другая — тоже из шести строк — какие-то собственные имена или названия. Я спрятал листок обратно в конверт, который оставил открытым.

Наступило молчание, показавшееся мне слишком долгим. Надо было как можно скорее что-то придумать.

Наконец я сказал миссис Ньютон:

— По-моему, вам необходимо уехать на уик-энд куда-нибудь на побережье. Затем я обратился к матери:

— А еще лучше, если ты поедешь вместе с миссис Ньютон. Тебе полезно будет провести несколько дней вдали от дома.

— Я никуда не хочу ехать, — сказала мать, изумленная тем, что я предложил ей.

— Ма, я так редко прошу тебя о чем бы то ни было, — настаивал я. — И сейчас ни о чем бы не просил, если бы это не было так важно. А вам, миссис Ньютон, — обратился я к хозяйке дома, — я обеспечу проживание в отеле высшего класса, если вы согласитесь сразу же собраться в дорогу, захватив с собой все, что понадобится вам на несколько ближайших дней.

— Но это так неожиданно, — заколебалась она.

— Согласен. Но часто лучше всего бывает то, что делаешь экспромтом, под влиянием минуты, ведь так?

Миссис Ньютон покачала головой, но послушалась меня и ушла собираться в путь.

— Из-за чего такая спешка? И что вообще происходит? — спросила меня мать, когда уже хозяйка дома не могла нас услышать.

— Не волнуйся. Я хочу, чтобы ты была в безопасности, — прямо сказал я. — Только сделай то, о чем я прошу, ма.

— А как быть с одеждой? У меня с собой ничего же нет!

— Купишь там что-нибудь.

— Ты и правда эксцентричный, Александр.

— Не больше, чем надо.

Я прибегнул к помощи своего мобильного телефона и набрал номер пейджера Криса и передал ему сообщение: «Это Ал. Срочно позвони мне».

Не прошло, наверное, и полминуты, как мой аппарат заверещал. — Это Крис.

— Где ты?

— Возле дома Сэртиса.

— А он где?

— Я видел его пять минут назад. Он тут осматривал своих лошадей.

— Мне нужен шофер и приличный автомобиль, комфортабельный. Это по силам «Юнгу и Аттли»?

— Нет проблем.

— Повторяю: машина должна быть комфортабельной. В ней поедут три женщины.

— Понял. Когда и где?

— Вчера. Черт с ним, с Сэртисом. Шофер должен приехать в Ламборн, туда, где находится конюшня, принадлежащая Эмили Кокс. Я встречу его там.

— Срочно?

— Ультрасрочно.

— Приступаю.

Моя мать от волнения стиснула ладони:

— Что ультрасрочно?

— У тебя нет случайно булавки?

Мать так взглянула на меня, словно усомнилась втом, здоров ли я.

— Так есть или нет? Ты всегда держала ее в несессере.

Мать достала из сумочки дорожный несессер размером с кредитую карточку. Она возила с собой этот несессер на всякий случай в силу многолетней привычки. Сейчас мать, ни слова не говоря, извлекла из несессера булавку и протянула ее мне.

Я, как обычно, был одет в джинсы и свитер. Взяв у матери булавку, я положил конверт в карман джинсов и приколол булавкой, чтобы он случайно не выпал, а потом натянул свитер так, чтобы он прикрывал карманы. — А бумага? — спросил я у матери. — У тебя найдется какой-нибудь листок, на котором можно рисовать?

Она нашла у себя письмо от каких-то знакомых. Я взял конверт от этого письма, полностью раскрыл его и на чистой внутренней стороне шариковой авторучкой матери нарисовал девять маленьких портретов: среди них Десмонда Финча, Пэтси, Сэртиса и даже Тобиаса Толлрайта. Я успел закончить эту работу до появления миссис Ньютон. Когда она быстро сошла вниз по лестнице, неся в руках дорожную сумку, ее настроение показалось мне праздничным.

Я показал ей листок с нарисованными на нем лицами.

— Кто в тот день приехал за вашим братом? Может быть, кто-то из тех, кто нарисован здесь? — спросил я.

Мой вопрос ничуть не удивил ее. Она пристально всмотрелась в нарисованные мной портреты.

— Вот кто, — твердо сказала она, уверенно показав пальцем на одно из лиц.

— Вы уверены?

— Вполне.

— А теперь — в путь.

Миссис Ньютон заперла свой дом, и мы поехали в Ламборн.

— Зачем мы едем в Ламборн? — спросила меня мать.

— Мне необходимо поговорить с Эмили, — сказал я.

— А по телефону разве нельзя?

— Нельзя. Насекомые мешают. Жучки.

Была пятница, время ленча. Если Эмили уехала на скачки, дело могло бы немного усложниться. Но нет: Эмили оказалась дома, у себя в офисе и читала какие-то документы, обсуждая их со своим секретарем.

Сильнее удивить ее, чем в этот раз, я уже не смогу, сказала она. Впрочем, она легко согласилась, чтобы я приготовил ленч и налил вина ее нежданным гостям, однако наотрез отказалась присоединиться к «бегству Святого семейства из Египта», резонно заметив, что она не Моисей.

Я вывел Эмили в гостиную и там объяснил ей взрывоопасность нынешней ситуации.

— Ты преувеличиваешь, — сказала Эмили.

— Надеюсь, что так.

— Я, во всяком случае, не испугалась.

— А я — наоборот, — сказал я. Эмили удивленно уставилась на меня.

— Эм, если бы кто-то стоял сейчас у тебя за спиной и грозил, что перережет тебе горло, если я не застрелюсь, и я поверил бы ему, то тогда...

— Что тогда?

— Тогда (только без излишней патетики, — сдерживал я себя), тогда я застрелился бы.

— До этого не дойдет, — после долгого молчания сказала Эмили.

— И слава Богу. Но Эм, послушайся меня, так надо.

— А как быть с моими лошадьми?

— У твоего главного жокея есть домашний телефон. Позвони ему.

— Откуда?

— Пока не знаю, — сказал я. — Но откуда бы ты ни звонила, пользуйся только мобильным телефоном.

— По-моему, все это ужасно глупо.

. — Знаешь, Эм, как бы я хотел сейчас быть в Шотландии и писать свои картины, — сказал я, — но я здесь. И прыгаю через пропасть, которой никто, кроме меня, кажется, не видит. Ей Богу, клянусь тебе, меня очень заботит твоя безопасность.