Жизнь на кончиках пальцев - 2 (СИ) - Новка Маруся

— Спасибо вам, — Маша накрыла личико девочки и медленно направилась к выходу с кладбища.

В небе сверкало и переливалось жаркое августовское солнце.

Глава девятая

— Давай ручку и не мешай маме, — крестная Жанны поманила к себе девочку. — Сейчас отправимся на бульвар! Я хочу купить тебе куклу ко дню рождения. И ты сама выберешь её! Ведь совсем скоро твой первый юбилей! Пять лет — это такая дата.

Жанна, вопросительно посмотрев на маму, получив в ответ кивок и улыбку, подошла к крестной. Вскоре на двери звякнул колокольчик, оповестивший о том, что девочка и пожилая дама покинули кафе.

Маша сидела на высоком табурете за стойкой и разбиралась в платёжных документах. Нужно все держать под контролем. Знать, когда и где сделаны закупки, когда придет день расчетов с поставщиками.

Прошло три года с того дня, когда владелица кондитерской, взохнув от необходимости смириться с неизбежным, подозвала Машу к себе:

— С завтрашнего дня в кафе будет новая официантка.

— Хорошо, — кивнула Маша. — Я освобожу комнату, когда вы скажете.

— Вот ведь дурочка, — замахала руками хозяйка. — Да ты никак решила, что я тебя выгоняю?!

Маша снова кивнула в ответ. Да и какие выводы она могла сделать, услышав, что на её место берут другую девушку?

— Нет, — покачала головой крестная Жанны. — Ты остаешься. Только теперь у тебя будут другие обязанности.

— Какие? — уточнила.

— Будешь делать то, чем до сих пор занималась я. Вести документацию и бухгалтерию. Наблюдать за персоналом и порядком, — добавила, увидев сомнение в глазах Маши: — Ты справишься! Я знаю.

— Хорошо, я попробую.

— Нечего тут пробовать! — отмела возражения владелица кафе. — Завтра с утра приступим. Я объясню, что и как, а дальше — сама.

Буквально за неделю Маша поняла, в чем станет заключаться её работа и теперь на высоком табурете, обложенная гроссбухами и накладными, с самого утра сидела она, а не состарившаяся и ставшая рассеянной хозяйка кафе.

Крестная Жанны осталась довольна своим выбором. Крохотная кондитерская стала приносить больший доход. Впрочем, вдаваться в детали и любопытничать, как Маше это удалось, она не стала.

Маша, сделав очередную запись в книге учета поставок, подумала о том, что нужно увеличить заказ на следующий месяц. Как ни странно, но в конце июля от посетителей не было отбоя. А это значит, что процент от выручки, который хозяйка плюсовала к её жалованию, будет больше. И можно выбрать для дочери дорогой подарок.

«Интересно, какую куклу выберет Жанна?» — подумала, отвлекаясь от цифр. — «Балует её крестная. Словно собственную внучку», — услышала, как снова звякнул колокольчик, и посмотрела на дверь, ожидая первых утренних посетителей.

В кафе, крепко держа за руку крестницу, вошла владелица кафе. Её лицо побелело от страха.

Маша, выбежав из-за стойки, подхватила дочь на руки:

— Что-то случилось? Жанна чего-то испугалась? — в том, что девочка здорова, она была уверена.

— Мы все испугались, — вздохнула хозяйка. — И будем пугаться все сильнее день ото дня.

— Да что произошло?!

— Правительство Франции объявило о капитуляции, — в глазах пожилой женщины блеснули слёзы. — Немецкие танки крошат мостовые Парижа.

— И что же теперь будет? — Маша прижала к себе дочь.

— Не знаю я, Мари. Не знаю! — женщина заплакала.

Через год, уже после начала массового вывоза французов в трудовые лагеря Германии, однажды вечером Маша сообщила хозяйке, что им с дочерью нужно бежать.

— Да что же ты удумала?! — недоумевала крестная Жанны. — Куда бежать с маленьким ребенком на руках?!

— У нас нет выбора, — Маша плотно сжала губы. — Не забывайте, что мы — русские. Немцы ненавидят нас так же сильно, как евреев и цыган. Единственное место, где мы можем укрыться и принести пользу Сопротивлению — партизанский отряд.

— Я давно подозревала, что ты вступила в ряды Сопротивления, — владелица кафе смотрела мимо Маши подслеповатыми глазами. — Не стану сейчас обсуждать хорошо это или плохо. И ты, решив бороться за свободу нашей любимой Франции, заслуживаешь уважения. Но Жанна! Она еще ребенок! Не место шестилетней девочке среди маки!

— У нас нет выбора! — повторила Маша.

— Есть. Оставь девочку со мной! — предложила крестная Жанны. — Мы переждем страшные времена. Война не может затянуться надолго!

Мария прекрасно понимала, что хозяйка кафе права. Что скрываться и принимать участие в боевых операциях, когда у тебя на руках шестилетний ребенок, станет на порядок сложнее.

— Давайте поднимемся ко мне, — предложила, — я уложу дочь спать.

Хозяйка кивнула и пошла верх по скрипучей лестнице вслед за Машей.

Ближе к полуночи, когда Жанна крепко спала, мать поцеловала её в лоб и указала на картину, висевшую на стене:

— Сберегите мою девочку и портрет моей бабушки. Это все, что есть для меня ценного в этом мире, — и вышла в ночь, оставив Жанну и её крестную одних.

— Где мама? — полюбопытствовала девочка утром.

— Она ненадолго уехала, — хозяйка кафе не хотела пугать ребенка. — А пока её нет, ты поживешь вместе со мной, в моей квартире. Хорошо?

— Хорошо, — кивнула девочка.

— Тогда, давай соберем твои платья и станем перебираться.

Уложив в принесенную коробку одежду, крестная Жанны подошла к стене и сняла картину.

— Кто это? — полюбопытствовала малышка.

— Твоя прабабушка.

— Я как её зовут? — не унималась девочка.

— Я не знаю, — ответила хозяйка кафе, — вот скоро вернется мама, у неё и спросим.

В Париж Маша вернулась только в конце лета сорок третьего года. Уже после того, как американские войска и дивизия Леклерка, вместе с бойцами отряда Сопротивления освободили столицу Франции.

Мария бежала по узкой улочке Монмартра. Еще совсем немного, еще несколько метров и из-за угла покажется кафе, где она проработала всю жизнь. Где в тесной комнатке мансарды родила дочь. Где оставила свою малышку на попечении её крестной.

Сердце колотилось так, что казалось, еще мгновение и выскочит из груди.

Маша замедлила шаги. Постаралась отдышаться. Не нужно пугать дочь, с которой они не виделись три года.

«Какая она стала, моя девочка?» — Мария толкнула дверь. Радостно зазвенел колокольчик. Мать Жаны переступила порог кафе-кондитерской…

— Прости меня, Мари, прости! — из подслеповатых глаз, окруженных сеткой морщин, по дряблым щекам пожилой женщины катились слёзы. — Я не успела спрятать девочку, когда пришел её отец!

— Куда Дювье увез моего ребенка?! — хозяйка кафе в один момент поняла, что перед нею женщина с изменившимся за годы войны характером. Резкая, волевая, привыкшая командовать и подчинять.

— Я пыталась его остановить! — крестная Жанны словно не услышала вопроса. — Я пыталась воззвать к его отцовским чувствам! Но он только рассмеялся в ответ! Сказал, что Жаннетта не может быть его дочерью! Что она русское отродье! И что для таких, как она, приготовлено место в Аушвице, где их негодная кровь послужит доблестным германским воинам.

Мария не заметила, как вслед за нею в кондитерскую вошел высокий худощавый мужчина, одетый в военную форму, и встал у неё за спиной.

Услышав последние слова владелицы кафе, мужчина положил руку на плечо Марии:

— Мы найдем твою дочь. Я обещаю.

— Мари, кто это? — крестная Жанны подслеповато сощурилась, вглядываясь в лицо военного.

— Это мой муж, — ответила просто. — Мы познакомились в партизанском отряде и вместе воевали все эти годы, — подняла голову и взглянула на мужчину:

— Но как же мы её найдём, Поль? Аушвиц находится в Польше, которая все еще под оккупацией гитлеровцев! Да и сведения об этом концлагере таковы, что оставляют очень мало надежды на то, что Жанна жива!