Третьи звездные войны - Гарри Гаррисон
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Я Андер Галтерн. Синкретист из Университет Адана на Онарисе.
– В таком случае ты сможешь ответить на мои вопросы. И если я найду в твоих ответах хотя бы малейшие неточности, ты мгновенно отправишься к Мартину.
– Я не могу допустить, чтобы меня оскорбляли недоверием.
Ответ гипноличности был ослаблен, но Брон ухватился за это и увеличил его, сделавшись обиженным до глубины души.
– Брон, ты можешь не выпутаться из этого. Я сейчас позову Андера.
– Хорошо, Джесси. До сих пор гипноличность не очень–то мне помогала.
Кана вытащил из папки какие–то бумаги.
– Видишь, Андер Галтерн, мы много знаем о тебе. Кстати, где находится Джеддах?
Ловушка? Джеддах это город на Онарисе, но Галтерн подумал бы сразу о Джеддах Галтерне, который умер.
Голос, звучавший в голосе Брона, был незнакомым, с легким онарисским акцентом.
– Джеддах умер, – повторил он. – Он принадлежал к пятому поколению. Сегодня ему было бы 107 лет.
– Очень хорошо, но зря не рискуй.
Кана закивал головой, не переставая рыться в бумагах.
– Скажи, пожалуйста, как звучит название заявления, которое ты сделал на девятом Симпозиуме Галактических наук в Марока на Приаме?
– Девятый симпозиум был не на Приаме, а на Мяли–5. На Приаме был Десятый.
– Что ты имеешь в виду? – спросил Брон. – Тот Десятый Симпозиум, или тот, что был на Мяли–5?
– Конечно, на Мяли–5, – ответил Кана, даже не глянув в бумаги. – Прости, я наверное ошибся.
– Применение Теории Исключения Параметра Приводящего описываемой Прогностики Форм Хаоса.
Брон повторил слово в слово. Кана кивал головой и отложил бумаги в сторону.
– Хорошо. Но все же, я до конца не уверен, что Мартин ошибается. У него инстинкт на такие вещи. Мы не можем позволить себе ошибиться, так как часто наша жизнь зависит только от этого. Уши и глаза у нас должны быть всегда хорошо открыты. Если ты не Галтерн, то те, кто послал тебя, без сомнения провели очень ювелирную работу. Так что ты и в самом деле стал Галтерном, и то, что ты подделываешься под него, не имеет большого значения.
– А сейчас, – сказал Брон, – прошу вас ответить на мой вопрос. Зачем Разрушителям так внезапно понадобился синкретист?
– Не только синкретист. Нам нужны многие и мы практически уже их имеем. Но нам нужен тот, кто может связать в себе синкретизм и знакомство с формами Хаоса.
– Зачем?
– Через несколько часов у нас кое–что намечается. Только тогда я отвечу на твой вопрос. Возможно, ты и сам найдешь его. Во всяком случае, ты будешь иметь полную свободу передвижения по кораблю. Ты можешь входить туда, где откроются перед тобой двери. Но некоторые каюты и отсеки будут закрыты. Видишь, мы от тебя почти ничего не скрываем. Как–никак, ты все же пленник. Вестовой покажет тебе твою каюту.
Кана встал и показал рукой на дверь. Брон понял, что ему предлагают выйти. Он пожал плечами и, когда вышел за дверь, сразу же наткнулся на человека в мундире лейтенанта корабельной полиции Разрушителей. Тот предложил пройти в Информаторий, где у Брона тут же взяли отпечатки пальцев и вложили данные в компьютер, ведающий всеми дверями и люками на корабле.
Для пробы от тут же обошел почти весь корабль, пробуя открывать замки. Большинство, к его удивлению, открывались при прикосновении его пальцев. Тогда он вернулся в свою каюту, лег на койку и связался со своими невидимыми соратниками.
– Джесси?
– Нет, Ананиас. Наша маленькая девочка пошла перекусить. Ее обычное меню составляет битое стекло, политое ядом змеи. Что ты скажешь о свободе, так царственно подаренной тебе Каном?
– Я удивлен. Хотя, если рассуждать здраво, то мне оставили как раз столько веревки, чтобы в крайнем случае меня можно было бы без промедления вздернуть на первой же рее. Единственные места, как я узнал, куда мне нельзя заглядывать, это: арсенал, центральная радиорубка и рубка компьютерной связи. Уверен, что каждый мой шаг контролируется.
– А мостик? Ты должны узнать цель полета!
– Я еще не пытался. Не хочу проявлять свое любопытство. Да это и не нужно. Как сказал Кана, в ближайшее время что–то должно произойти и первоначальная цель может быть изменена. Когда они начнут готовиться к гиперпрыжку в подпространство, я добуду данные прямо с матриц, не заглядывая на мостик.
– Это идея! Помни, что у них нет ни малейшего повода подозревать тебя. Держись подальше от радиорубки и ты будешь чист как стеклышко. Система биотронической связи единственная в своем роде, и никто не знает о ее существовании за исключением нескольких человек Службы.
– Хотелось бы в это верить. Этот шум, который я принимал, не дает мне покоя. Кто–то работал на нашей волне. Это не были шумы от помех.
– Мы не можем определить источник этого шума, Брон. Выдвинута гипотеза о гетеродинном сигнале…
– Это ерунда! – Я уже говорил, что эти голоса имели характер разума, обладающего очень сложной системой связи!
– Мы займемся этим, Брон. Хотя я уверен, что ты ошибаешься. Но что это с двигателями?
Брон с минуту внимательно прислушивался.
– Похоже, что они работают в тормозном режиме. Может быть, мы приближаемся к точке, где должно что–то произойти. Вероятно мы должны с кем–то встретиться?
– Встретиться? С кем?
– Я не знаю. Никаких даже намеков. Хотя, думаю, что предстоит встреча с главными силами.
– Интересно, зачем? Они еще никогда не рисковали выходить в космос всем флотом. Для прыжка в гиперпространство они должны будут перегруппироваться.
– Должно быть что–то случилось из ряда вон выходящее.
Ты не очень интересуйся. Лучше подожди встречи.
– Это как понимать, Ананиас. Приказ?
– Именно! Ты уже забыл, как нужно подчиняться приказам?
– Давай условимся. Здесь работаю я, рискуя своей шкурой, и твои игры в солдатиков оставим в покое. Пока моя игра здесь не закончится ты можешь спрашивать меня об информации, но позволь мне самому выбирать способ ее сбора. Если же ты хочешь иметь марионетку… то я пас!
– Спокойнее, солдатик, – угрожающе процедил Ананиас. – Должен тебе заметить, что в твой мозг вживлены соответствующие электроды. А пульт управления передо мной. Хочешь, я прочитаю тебе некоторые надписи над кнопками: «Состояние кататонии», «Потеря сознания», «Боль», «Смерть». Конечно, это
