Коптский крест - Борис Батыршин

Но – жалеть было поздно. Когда, поддавшись мгновенному порыву, Яша полез вслед за мальчиками под землю – еще не поздно было одуматься. Да и когда они отошли от лаза на полсотни шагов – можно было на ощупь добраться до выхода. Но теперь, когда троица миновала уже четвертый или пятый поворот, путь назад был отрезан. Яша мог лишь следовать за далеким светом – и молить бога Авраамова, чтобы тот не дал ему отстать; своего фонаря у Яши не было. Правой рукой он старался не отпускать стены; порой пальцы попадали во что-то ледяное, мерзко-осклизлое, мягкое. Яша несколько раз падал в вонючую жижу на дне тоннеля – а кольцо света неумолимо уходило вперед, заставляя вставать и, проклиная собственную дурость, плестись за неверным отблеском фонарей. Поначалу Яков боялся, что Ваня с Николкой, обернувшись, увидят незваного попутчика; но теперь он был готов заорать, привлекая их внимание. Один раз, когда нога, оскользнувшись, провалилась в какую-то дыру, Яша и правда завопил; но звук поглотила липкая, смрадная тьма. А фонари уходили все дальше по бесконечному коридору…

Сначала Яша пытался считать повороты – но мальчики, как назло, часто меняли направление. На развилках тоннелей Ваня с Николкой останавливались и принимались совещаться – лучи плясали по стенам, в такт поворотам голов. А Яша прижимался к заплесневелым кирпичам, забыв о том, что только что готов был звать на помощь. Один раз он потерял осторожность настолько, что замер в десяти шагах от мальчиков, успев лишь втиснуться в узкую нишу – и видел, как Николка (сейчас он различал мальчиков только по росту) медленно поворачивался на месте, водя перед собой проволочной загогулиной. Его спутник, Ваня потушил фонарь, поднял руку – и Яша, оцепенев от ужаса, увидел, как на стене возникла, большая, светящаяся лиловым стрела-указатель[122]. Иван включил фонарь, и знак исчез. Когда мальчики покинули развилку, Яша ощупал то место, где появлялся загадочный знак. Но не нашел ничего; лишь пальцы его пахли чем-то резко-химическим.

Кто же мог знать, чем обернется самая обычная вылазка мальчишек в город! Через неделю после достопамятной велопрогулки, Яша, как обычно пришел на Гороховскую. Олега Ивановича дома не оказалось; Яша совсем уже было отправился по своим делам, как вдруг увидел выходящих из дома Ваню с Николкой. Мальчики были навьючены большими, бесформенными ранцами; не заметив отцовского помощника, они поймали извозчика и направились в сторону центра города.

Яша и сам не понял, зачем последовал за ними. В подобной слежке уже не было необходимости – ведь уже несколько дней он состоял у Олега Ивановича в помощниках, бегал по его поручениям и мог вполне свободно бывать на Гороховской улице. Однако – что-то подтолкнуло молодого человека остановить плетущегося мимо «ваньку» и, сунув ему гривенник, скомандовать – «гони за той пролеткой, с пацанами, алтын на чай!»

Мальчики отпустили извозчика у приметного дома на углу Хрустального переулка и углубились во дворы. Яша последовал за ними; притаившись за углом дома, он видел, как Ваня расплачивался с приказчиком, служившим, надо понимать, при расположенных здесь же складах; получив несколько монет, тот отвел мальчиков к неприметной двери, скрывавшейся в лабиринте дворовых пристроек и сараюшек. Отомкнув огромный висячий замок, приказчик впустил ребят. Немного выждав, Яша последовал за ними; за дверью скрывался заброшенный лаз в знаменитые соляные подвалы, получившие это название в наследство от Государева Соляного двора, стоявшего здесь еще 2 века назад. Яков притаился за какими-то ящиками и гадал – что же понадобилось его подопечным в этом нехорошем месте?

Место оказалось удобным – начинающий сыщик во всех подробностях видел, как Ваня с Николкой готовились к подземному путешествию. Странности начались сразу: Ваня достал что-то из кармана, встряхнул – и полумрак рассеял мертвенный бледно-зеленый свет. Яша пригляделся – свет испускала небольшая палочка, длиной примерно в четыре вершка. Что там в ней горело, юноша не разглядел – но палочка испускала ровное, несильное сияние, при котором юные искатели приключений принялись облачаться в бесформенные серые хламиды. Потом натянули на головы гуттаперчевые маски, вроде той, что Яша видел в веломастерской, а поверх них – глубокие шлемы с фонарями. Яша не сразу понял, что это именно фонари – блестящие коробочки не были ни на что похожи. Мальчики что-то сделали с ними, и из коробочек ударили невыносимо яркие в зеленом полумраке лучи.

Покончив с приготовлениям, Ваня с Николкой пошли в глубину подвала; шагали они тяжело, дыхание их сделалось чрезвычайно громким и каким-то хрипатым – будто каждый вдох давался с трудом. Ваня остановился, пошарил лучом по стене; за кучей хлама оказался лаз, ведущий в кромешную тьму. Мальчик делал знак спутнику и шагнул в тоннель.

Надо сказать, Яша не ограничивался чтением книжек про сыщиков; все происходящее напоминало ему теперь сцену из приключенческого романа. Молодой человек осознал, что боится до колик – и не подземелья, а этих двоих. То, что происходило, не поддавалось разумному объяснению… и Яша, снедаемый страхом и любопытством, двинулся вглубь московской клоаки.

Глава тридцать третья

Знай Олег Иванович о планах лейтенанта Никонова, он бы не на шутку встревожился. Но – увы. Гость из будущего занимался тем, что распихивал самые срочные дела – и в первую очередь, конечно, велосипедные проекты.

После достопамятной прогулки в Петровском парке прошло уже около 10-ти дней – и Олег Иванович с чистой совестью мог сказать, что ситуация изменилась кардинально. Для велосипедного проекта удалось найти сразу двух партнеров. Владелец рижской веломастерской Лейнер специально задержался на 4 дня в Москве, дожидаясь заказанного самоката-кикбайк. Промышленник выложил за него 800 рублей – так что теперь Олег Иванович смог вздохнуть спокойно. Больше не было необходимости пускаться в сомнительные сделки вроде часовой аферы: можно было не думать о деньгах на текущие расходы, как минимум, месяца на 3–4 вперед. А ведь в очереди на новейшие «бициклы» числилось еще не менее десятка состоятельных московских «спортсмэнов»!

В ожидании заказа, Лейнер дважды встречался со своим новым знакомым – и каждый раз заводил разговоры о поставках. Рижанин задумал освоить производство новых велосипедов «безопасного» типа и надеялся склонить американского гостя к долговременному сотрудничеству. Пока Олег Иванович соглашался снабжать рижскую фабрику комплектами для выпуска «велосамокатов» – по 10–12 в месяц, по 100 рублей за каждый; в них входили колеса со стальными ободами, втулки и задний тормоз. На долю рижского промышленника оставалась рама и рулевая колонка. Шины он решил пока делать цельнолитыми, гуттаперчевыми, а вот конструкцию переднего амортизатора Лейнер собирался копировать самостоятельно. Так что на лифляндский, а вскорости, и на петербургский рынки должен был выйти «Беговел» – сильно утяжеленная копия финского кроссового кикбайка. Но куда более интересным партнером представлялся москвич Меллер, будущий создатель велосипедной фабрики «Дукс».

Меллер стал счастливым обладателем первого в Москве дорожного велосипеда, выложив за невиданный агрегат целую тысячу рублей. Но Юлий Александрович не считал, что переплатил – в июне Петербургское общество велосипедистов-любителей устраивало гонку Петербург – Царское Село. Меллер рассчитывал, что новая машина принесет ему победу.

Сам известный изобретатель, Меллер тоже собирался выпускать велосипеды из приобретенных за границей деталей – но Олег Иванович отлично знал, что этим предприниматель не ограничится. Недаром, в известной нашим героям реальности, завод «Дукс» в начале 20-го века выпускал не только велосипеды, но и автомобили, аэропланы и даже дирижабли. Так что было решено сделать ставку на московского изобретателя – Меллер был готов разработать свой вариант «гоночного» велосипеда с пневматическими шинами и ножным тормозом. Причем, собирался в итоге наладить выпуск основных узлов самостоятельно – в России или в Германии, по собственным чертежам. Олегу Ивановичу отводилась роль партнера, снабжающего будущую фабрику особо деликатными механизмами, вроде подшипников – и, конечно же, идеями. К тому же, он Олег Иванович собирался наладить в своей мастерской доработку Меллеровских агрегатов – установку ручных тормозов, разных видов резины, а так же переключения передач. Здесь же владельцы «бициклов» могли бы приобрести насосы, запасные камеры и другую необходимую мелочевку. Меллер рассчитывал уже к сентябрю выпустить первый экземпляр (пока с «привозными» узлами) – и производить потом по 10–15 машин в месяц, по цене около трехсот рублей – невиданный демпинг на велорынке 1886 года, где самый примитивный «паук», предоставлявший владельцу отличную возможность свернуть себе шею, обходился не меньше, чем в 4 сотни. А чтобы продемонстрировать новинки во всей красе, Меллер рассчитывал выставить на гонки Петербургского императорского велоклуба в октябре не менее 3-х машин – базовый «Дукс», улучшенную модель с тремя передачами, и гоночный, облегченный, на котором собирался выступить сам Меллер.