Звезда Стриндберга - Ян Валентин
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Завотделом помолился про себя и направился к рабочему столу. Интересно, позвонили ли в другие редакции? Он прошел вдоль ряда мерцающих мониторов, где уже начал обретать форму завтрашний номер. Какие страницы переделать? Первую, это ясно… а что дальше? Если происшествие, так сказать, местного значения, это одно; а если и в самом деле сенсация, тогда ей место на первых страницах, освещающих жизнь во всем королевстве.
Что-то он никак не мог сосредоточиться. С тоской поглядел на балкон, облюбованный курильщиками, – сигарета наверняка привела бы мысли в порядок. Тут он заметил в ворохе нечитанных заметок недопитую кем-то чашку кофе.
Заведующий отделом новостей опорожнил ее одним глотком и тут же сплюнул в корзину для бумаг. Кто-то бросил в чашку осклизлый мешочек использованного снюса [4]. Его чуть не вырвало, но он совладал с собой и начал быстро набрасывать текст для электронной версии «Далакурирен». Он прекрасно знал, что текст будет тут же подхвачен шведским телеграфным агентством новостей ТТ. Красный флажок на сообщении агентства немедленно привлечет внимание других редакций, но теперь-то попробуйте только не сослаться на «Далакурирен»! Заведующий мысленно потер руки – попробуйте только!
ПОСЛЕДНЯЯ НОВОСТЬ:
ПОД ФАЛУНОМ НАЙДЕН ТРУП
НА ГЛУБИНЕ 200 МЕТРОВ!
* * *Зажав телефон между плечом и щекой, практикант вел машину по скользкой лесной дороге южнее Фалуна. Прямо перед ним в тумане маячили габаритные огни машины фотографа. Он решил немного отстать – гравий из-под колес летел в лобовое стекло пригоршнями. Вести машину по такой дороге и при этом еще говорить по телефону было, прямо скажем, нелегко. Хорошо еще, что фотограф более или менее ясно растолковал ему конечную цель – где-то здесь должна быть парковка.
Машину занесло, и он выронил мобильник. Тот запрыгал у него под ногами, как котенок, но поднять его, не останавливаясь, было невозможно. Он провел языком по губам – во рту пересохло. Пальцы на баранке побелели – приходилось то и дело выводить машину из заносов.
Наконец они выехали на более или менее ровный участок. Фотограф впереди включил аварийную мигалку – кажется, нашли.
Перевернутые столы с намертво приколоченными лавками, обычная конструкция для открытых парковок, были похожи на перевернутых на спину огромных жуков – их сбросили в кювет, чтобы освободить место для все прибывающих машин. Но места все равно не хватало – голубые проблесковые огни крутились, чуть не задевая друг друга, а капот «скорой помощи» почти заблокировал въезд на стоянку. Чуть подальше стояли, наклонившись в кювет, огромные пожарные машины с телескопическими лестницами, и только за ними практикант нашел место, где можно было втиснуть машину.
Он открыл дверцу, и его поразила странная тишина. Он даже вздрогнул – неужели опоздал? С опушки леса донесся собачий лай. Практикант знаками попросил фотографа поторопиться, перелез через кювет и пошел к темному ельнику – именно оттуда сквозь густой туман был слышен лай полицейских овчарок.
Место уже успели оцепить: тонкие пластиковые ленты отгородили впадину, в центре которой зиял шахтный колодец. У края стояли с полдюжины полицейских и пожарников и бестолково обсуждали, что теперь предпринять.
Практикант осмотрелся. Сразу за оцеплением он увидел темную фигуру человека в гидрокостюме, сидевшего на большом валуне в позе роденовского Мыслителя. В руке он машинально сжимал снятый капюшон. «Мыслитель» со страдальческой миной на свекольно-красной физиономии уставился на практиканта.
Практикант прокашлялся, осмотрелся – не видит ли кто? – и пролез под ленту оцепления. Фотограф, присев на корточки, прикручивал к камере телеобъектив.
– Это ведь ты ее нашел?
Дайвер долго разглядывал большие красные руки. Потом, не произнося ни слова, кивнул.
– Что же это было там, внизу?
– Что, что… хрен его знает, что там было. Чертовщина какая-то, – вяло произнес он.
Практиканту представилось обескровленное обнаженное тело в страшном, клаустрофобическом мраке. Он непроизвольно глубоко вдохнул.
– И… сколько ей лет?
– Сколько ей лет? Откуда мне знать? – Дайвер уставился на него. – Маленькая… и мягкая такая, будто живая. Я поскользнулся, гляжу, а она на мне…. И что-то у нее там…
– Как она выглядела? Какие повреждения?
– Волосы длинные… – Дайвер сделал неопределенный жест рукой, пытаясь, очевидно, изобразить длину волос. – Вся голова запутана… Я и ухватился, думал, сеть какая-то или ветошь набросана…
– А повреждения?
– А то! Вот такая дыра между глаз… это как…
Сработала вспышка, фотограф встал и подошел поближе. Дайвер глянул на практиканта с внезапно пробудившимся интересом:
– А вы что… вы из газеты, что ли?
Практикант не успел ему ответить – подошедший полицейский схватил его за руку и грубо вытолкал за оцепление. Будущий журналист завертел головой, стараясь ничего не упустить, и приметил тощего старика в замшевой куртке и мокасинах. На спине у старика был пластиковый пакет с высокочастотной антенной. Местное радио… черт бы их подрал, они-то как сюда попали? Еще какая-то рыжая стерва с решительным взглядом и мокрым блокнотом в руке… А еще вон тот, поодаль… знакомая рожа. Кажется, из городской газеты в Бурленге. Слетелись, как мухи на дерьмо… Пора звонить в редакцию.
Заведующий отделом новостей нашел наконец наушники в скопившемся в ящике стола мусоре и принялся лихорадочно записывать слова практиканта:
В ЭТУ МИНУТУ: УБИТАЯ ДЕВУШКА В ШАХТЕ!
СВИДЕТЕЛЬСТВО ДАЙВЕРА
– Вы можете добавить: только в «Далакурирен», – гордо сказал практикант, краем глаза наблюдая, как полицейские под руки вели здоровенного дайвера к машине «скорой помощи». Замыкали процессию санитары с носилками.
Дальше потекли минуты приятного ожидания. «Далакурирен» не только первым сообщил новость, корреспонденту еще и удалось поговорить с героем дня – нашедшим труп дайвером.
Практикант с фотографом спрятались от усилившегося к вечеру ледяного ветра за большой сосной. Понемногу подтягивались и другие команды репортеров. TT, стокгольмские вечерние таблоиды – куда же без них? – а поближе к прожекторам ребята из местной студии ТВ-4 и гостелевидения монтировали штативы и камеры. Время от времени журналисты подходили к зловонной яме – узнать у руководителя работ, нет ли чего нового и что будет дальше. Ответы были все время разными.
Сначала решили, что работать будут спортсмены из местного дайверского клуба, потом в разговоре всплыли дайверы-поисковики из береговой охраны в Хернесанде. Потом, должно быть, какой-то начальник в Стокгольме включил от скуки телевизор – в половине восьмого вдруг пришла команда: задание поручено группе из частей особого назначения. Столичные спасатели прибыли на вертолете, но все равно, прошло не меньше трех часов, прежде чем они оказались на месте. Шел уже двенадцатый час ночи.
Всю вторую половину дня, вплоть до позднего вечера, все редакции добросовестно цитировали короткое интервью практиканта из «Далакурирен». Заместитель заведующего отделом новостей проявил трогательную заботу о начальнике – принес миску с коричными булочками.
Когда прибыла элитная стокгольмская группа в черных десантных комбинезонах, все сразу зашевелились. Шефа спасателей из Фалуна отодвинули подальше, поставили новое оцепление. Внизу, у края шахтного колодца, на желтой в свете прожекторов траве, появились тяжелые ящики из армированного карбона. Дайверы-профессионалы проверили баллоны с воздухом. Не меньше десятка телекамер наблюдало, как быстро и ловко парни натягивают неопреновые гидрокостюмы на свои тренированные тела.
Фалунские полицейские оказались в роли зрителей. Сложив руки на груди, они наблюдали, как первая пара ныряльщиков исчезла в шахте. Когда дайверы появились на поверхности и поднялись к оцеплению, стокгольмский начальник сразу провел первую пресс-конференцию. Журналисты собрались вокруг него плотной кучкой, и фотограф-фрилансер из «Далакурирен» вынужден был поднять камеру над головой, чтобы сделать снимок этого решительного седоватого дядьки с загорелой, испещренной мужественными морщинами физиономией.
– Тут, понимаешь, вот что… Внесем ясность, – сказал постаревший Рембо, – это… похоже, кое-кто из вас уже начал молоть чепуху… узнали бы сначала, что здесь и почем…
– А что, должны были у вас разрешения спросить?
