Серебряная Принцесса в Стране Оз - Рут Томпсон

Со вздохом облегчения Кабампо вырвал Рэнди из холодных рук зеваки. Его немало порадовало, что у юноши остались силы лягаться. Лицо Рэнди было бледно, в волосах застряла земля. После того, как слон встряхнул его несколько раз, бедный король открыл глаза и растерянно оглянулся вокруг.

— Ничего, ничего, мальчик мой! — сказал слон. — Ничего страшного, просто тебя похоронили в норе одного здешнего сурка.

— Похоронили? — вздрогнув, повторил Рэнди. Кабампо бережно усадил юношу себе на спину.

— Никто его не хоронил, просто уложили в землю поспать, как полагается нормальному разумному существу! — поправил старый зевака и скрылся в яме, хлопнув на прощание плитой. 

— Выметайтесь отсюда поскорей! — проворчал Великий Храпосоня. — Весь отдых нам испортил, бегемотина невоспитанная!

 — Шагу отсюда не сделаю, пока не дадите провожатого, чтоб вывел нас из вашей несчастной долины, — заявил Кабампо. — Зовите солдата, а не то я сам его позову.

— Ох нет, ты уж лучше помолчи. Пухляк! — заголосил Храпосоня, вытягивая длинную шею. — Объедала! Идите скорее сюда! Слышите?

Из-за камней и деревьев, из скалистых расщелин показались наоборотники. Их пуговицы весело посверкивали в полумраке.

— Проводите этих... этих путешественников до выхода из ущелья! — приказал Храпосоня.

— А я думал, что это долина, — заметил, зевая, Кабампо. Рэнди в это время, сидя у него на спине, усердно счищал с себя грязь.

— Ущелье и есть долина, громадина ты необразованная, — сердито отозвался Храпосоня. — Не веришь — посмотри в словаре. Долина или дол, как кому больше нравится.

— А Зевакин дол — это Долина сонь, или Беспробудное ущелье, — сказал слон. Видя, что зеваки укладываются в свои ямы, как кролики в норки, он вежливо добавил: — Приятного сна! А вы, ребята, — повернулся он к солдатам, — достаньте-ка быстренько из той ямы мою мантию с наголовником, да пошли.

Изысканный слон говорил так повелительно, что сразу десять наоборотников бросились исполнять его приказание. Притащив драгоценные одеяния, они почтительно облачили в них странного гостя, после чего, повинуясь его нетерпеливому жесту, Пухляк и Объедала пошли впереди, показывая дорогу, а остальные немедленно разбежались.

Некоторое время низкорослые наоборотники шли молча. Изысканный слон, ворча под нос, топал за ними, продираясь между камней и древесных стволов.

— Вы на нас не сердитесь? — спросил наконец, оглядываясь через плечо, Объедала, более разговорчивый, чем его товарищ.

— Да что ты, — ворчливо сказал Кабампо, — я провёл у вас прелестный вечерок. Сначала стрелами всего истыкали, а потом заживо похоронили. Как можно сердиться на такое гостеприимство?

— У вас свои обычаи, у нас свои, — вступил в разговор Пухляк, выручая смущённого приятеля. — Кабы на вас стрелы подействовали, вы бы и не заметили, как мы вас зарываем. Спокойно проспали бы в земле полгодика, вам же лучше бы было, сударь, как бишь зовут-то вас...

— Его зовут Кабампо, — подал голос Рэнди, который совсем проснулся, пришёл в себя и с интересом прислушивался к разговору. — Понимаешь, мы с Кабампо и так спим каждую ночь, поэтому в долгом сне не нуждаемся. 

— Ну и жизнь у вас, хуже каторги, — проворчал Объедала, недовольно качая головой. — Не успел заснуть — вставай! Не успел проснуться — ложись! Нет уж, по-нашему-то лучше: за полгода отоспался и гуляй смело.

— А что вы делаете, когда не спите? — спросил Кабампо, подавляя зевок.

— Как что? Едим, естественно. — Объедала заулыбался, облизнулся, и его глаза заблестели ярче светящихся пуговиц. — Значит, так: весь июль и август до тридцать первого числа у нас завтрак. С первого сентября до тридцать первого октября — обед. А потом до самого Нового года ужинай себе вволю, пока спать не захочешь.

— То есть как? Вы все время едите? — спросил Рэнди，привстав и опершись на локоть. — Без перерыва? А вы разве не работаете? И потом, надо ведь когда-то играть, путешествовать и мало ли что ещё делать.

— Не понимаю, о чём вы толкуете. Что значит «работать»? Или «играть»? Мы даже слов таких не знаем, нам это не нужно. Мы едим и спим, спим и едим и очень своей жизнью довольны.

— Неприхотливый же вы народ, — заметил Кабампо. — А почему вы тогда не спите вместе со всеми?

— А мы особый отряд, одно слово — наоборотники. Мы приучены спать летом и осенью, а есть, наоборот, зимой и весной. Мы тоже своей жизнью довольны. А которые так ещё не привыкли, те — полусони. Но и они помаленьку приучаются, с помощью вёдер с камнями.

— Ага, а ещё они приучаются стрелять в мирных путников, — хмыкнул Кабампо. — В вас тоже стреляют, чтобы вы заснули, или эту любезность вы оказываете только гостям?

— Мы стреляем только в чужаков, если их к нам заносит, — охотно пояснил Объедала, — чтоб не лезли к нам со своими обычаями да не будили не вовремя.

— Как мы, — докончил за него Рэнди. — Мы, значит, вас от обеда оторвали? Сейчас ведь у вас обеденный месяц?

Стражники облизнулись и кивнули.

— Хотите пойти перекусить с нами? — гостеприимно предложил Объедала. — На этой неделе у нас рыба. А на следующей будут бараньи отбивные.

Рэнди, успевший проголодаться, дёрнул Кабампо за воротник, но Изысканный слон так затряс головой, что все нашитые на мантию драгоценные камни зазвенели, и категорически отклонил приглашение.

— Лучше не рисковать, — прошептал он огорчённому юноше. — Кто знает, что у них за рыба? Может, мы от неё заснём на сто лет. Я и так еле держусь, ужасно в сон клонит. Погоди, малыш, выберемся из этого ущелья, тогда поспим и поедим, как подобает благородным существам. Мы же с тобой не какие-нибудь сурки и храпосони.

И усталый слон упрямо продолжал продираться через камни и колючие кусты, поторапливая провожатых. Пухляк и Объедала, видно, обиделись на резкость, с которой слон отказался от приглашения на обед, и шли теперь молча. Не прошло и часа, как они привели наших путников к выходу из каменистой долины. Отсюда начиналась извилистая тропа, идущая в гору. Наоборотники указали на не слону небрежным взмахом руки и сейчас же повернулись и побежали назад.

— Обедать пошли, — вздохнул голодный Рэнди, с тоской провожая их взглядом. Но Кабампо, радуясь, что они наконец покинули противную долину и её странных обитателей, без передышки пустился наверх по тропинке. Даже поднявшись на самый верх, он для верности прошёл ещё несколько миль, чтобы сонные испарения Зевакина дола не смогли их настичь.

Наконец, дойдя до лесной опушки, он остановился. Луна уже побледнела, и звезды почти потухли. Кабампо, даже не снимая мантии и наголовника, прислонился к стволу могучего дуба и заснул стоя. Рэнди, убаюканный его мерным храпом, закрыл глаза и заснул тоже.

Глава пятая. Ушастые голованы

 Когда Рэнди проснулся, оказалось, что Кабампо уже шагает дальше. Слон мерно переставлял ноги и сердито ворчал себе под нос: нигде не было видно ни зелёного куста, ни плодового дерева — ничего, что могло бы пригодиться в пищу слону или человеку.

— Где мы? — спросил юноша, зевая, садясь и протирая глаза. — Фу, какая неприятная местность, ничуть не лучше Зевакина дола!

— Да, паршивые места. Вблизи Погибельной пустыни всегда так, — ответил слон, сердито отцепляя мантию от колючего кактуса. — Чувствуешь, какой тут раскалённый воздух? Пустыня совсем близко.

При упоминании Погибельной пустыни Рэнди умолк и задумался. Он не знал, как они смогут пересечь эту широкую полосу смертоносного песка, отделяющую их от страны Эв, где находится замок Красного Джинна. Конечно, пустыня мешала врагам проникать в страну Оз, но зато она мешала и жителям этой страны покидать её.

— Эх, нам бы Джинново волшебство! Или хотя бы его серебряный колокольчик, чтоб откуда ни возьмись завтрак появился! — вздохнул Рэнди, оглядываясь вокруг голодными глазами. — Как глупо с моей стороны, что я не захватил из дворца ничего съестного! А тут даже ручейка нет, чтобы напиться. Хоть бы дождь пошёл, все бы легче было.

— Может быть, и пойдёт, — сказал Кабампо, поглядев на небо, затянутое свинцовыми тучами. — А лес-то кончился, опять скалы впереди.

Между скал вилась дорога, ведущая наверх, к каменистому плоскогорью.

— Смотри, наверху из-за камней какие-то головы выглядывают, — прошептал Рэнди, хватаясь за воротник слоновьей мантии.

— И очень странные притом головы, — пробормотал Кабампо, поднимая хобот. — Просто глазам своим не верю!

— Ой, да это же одни головы! — тихонько воскликнул Рэнди, ещё крепче цепляясь за воротник Кабампо. — Ты посмотри только! Они летают, как птицы! Без рук, без ног, без туловища!

— А прочти-ка эту надпись, — сказал Кабампо, махнув хоботом в сторону плиты, лежащей на краю дороги. На плите кривыми буквами было нацарапано: