Слева молот, справа серп - Михаил Шахназаров
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
– Кому она душу отдает?! Нептуну?! Андрюш, сходи в буфет. Сходи и опохмелись… Какая связь между нерестом лосося и Гвидо? И потом, с гонадотропином или без оного, но лосось все равно умирает после первого и последнего нереста. Но если посмотреть с другого ракурса… Гвидо, несомненно, «лосось». Жирный, доверчивый «лосось», втянутый в серьезный научный эксперимент. Можно сказать, человек, добровольно отдающий себя жерновам современной науки. И этот финансовый нерест ни в коем случае не должен стать для него последним.
– Рома, ты моральный урод! И славно, что ты после школы не пошел в медицинский.
Шнапсте появился в редакции через час. За это время Хузин успел сбегать в медпункт и спросить у медсестры Оли, сколько кубиков умещается в пробирку. Вспомнив грубое соитие с нетрезвым Романом, та ответила, что кубиков в пробирке больше, чем у Хузина любви и уважения к женщинам. Потеплев, назвала цифру. Рома в уме поделил жидкость на четыре недели.
– Гвидо, вы нравитесь нам еще больше. Наверняка в ресторации вами гордятся так же, как фирменными котлетами с грибами!
– Спасибо, Роман. Жарища на улице неимоверная. После вас сразу на пляж мотану. Обмою удачу холодным пивком со снетками.
– На пляж, Гвидо, – по результату.
Оглянувшись по сторонам, Шнапсте протянул деньги. Обычные повадки валютчика – для многих официантов это было второй профессией.
– Касательно пива. Боюсь, про пиво придется на месяцок забыть. Как и про все горячительные напитки. – Рома протянул Шнапсте пробирку и ловко определил купюры в брючный карман. – Теперь краткий инструктаж по применению снадобья. Колоться нужно два раза в неделю. Но ни в коем случае не чаще. Спешка может навредить. Главное – терпение и выдержка.
– Могут быть осложнения? – поинтересовался Гвидо.
– Осложнения вряд ли будут, но желаемый результат может оказаться под угрозой. Вместо прироста в пять – семь сантиметров вытянется на три с хвостиком. Максимум на четыре.
– Тоже неплохо, – улыбнулся Гвидо.
– Гвидо, расти так расти. Слушаем дальше. Инъекции делаем строго по понедельникам и пятницам. Запомнить легко. Два дня на букву «п». В день укола неукоснительно соблюдаем строгую овощную диету. Это морковь, картошка, лук и три дольки чеснока. И обязательно! Я подчеркиваю – обязательно – полкочана мелко нашинкованной свежей капусты, заправленной подсолнечным маслом. Без соли. Просто капуста и масло.
– У меня аллергия на чеснок, Роман. И я не люблю капусту. А тем более сырую.
– Значит, придется забыть слово «аллергия». Из жидкости только минеральная вода и чай. Ни в коем случае ни капли спиртного на протяжении всего курса. Минералка, чай, можно рыбий жир. Половые контакты исключены! Неудобно говорить, но… но онанизм тоже оставим на потом.
– Я этим не грешу.
– Все мы так думаем.
– А я нет. Говорят, что жизнь сокращает.
– Продолжим. Каждый день специальная гимнастика. Раздевшись догола, вытягиваете руки по швам, подбородок вверх, плечи расправлены. И начинаете прыгать, – Рома несколько раз оторвался от пола. – Пятьдесят прыжков за один подход. Отталкиваетесь носочками ступней. Подходов должно быть два.
Шнапсте старательно записывал.
– Из физических упражнений только прыжки? Просто друг говорил, что в статье было про гимнастику.
– Гвидо, будьте терпеливым. Не гимнастика, а работа на растяжку. – Хузин вошел в раж.
Марьин, кашлянув, подошел к открытому окну.
– Я на шпагат садиться не умею.
– И не надо. Купите в аптеке жгут. Отрежьте кусок длиной в 40–50 сантиметров. Один конец привязываем к дверной ручке…
– Ой! Я так один раз зуб в детстве рвал. Только не жгутом, а ниткой.
– Пенис не зуб. И рвать его не надо. Второй конец укрепляем на эрегированном члене. Стараемся не пережать. И начинаем упражнения. – Рома начал медленно двигаться. – Отходим назад до полного натяжения жгута и возвращаемся в исходное положение. Четыре раза в неделю по тридцать подходов. Желательно в вечернее время.
– Болеть не будет?
– Первую неделю будет ныть. Потом неприятные ощущения исчезнут.
– Целая наука прямо.
– А как вы думали! И маленькая просьба… Я говорил, что препарат – вещь дефицитная. Так вот. Желательно делать уколы самому. У вас же есть знакомые из мира медицины? Они подскажут, как втыкать шприц правильно. А то сами знаете, Гвидо. Лишняя огласка ни вам не нужна, ни нам.
– У меня вопрос. Колоть «Барадализон-7» прямо в орган?
– Орган – субстанция, созданная не для боли, а для наслаждений. Если им правильно пользоваться. Член вообще можно сравнить с эпикурейцем. Он напрягается только в минуты, когда хочет получить наслаждение. А колоть, Гвидо, нужно в то место, которое создано для поиска приключений. В жопу, Гвидо, в жопу! И ровно через месяц мы ждем товарища Шнапсте с горящими от радости и счастья глазами и бутылкой армянского коньяка, которую мы вместе и приговорим!
Крепкие рукопожатия, слова благодарности. Марьин кисло улыбнулся.
Через время к утреннему туалету официанта Гвидо Шнапсте добавился новый ритуал. Стоя под струями душа, он предавался эротическим фантазиям. Орган достигал состояния готовности и сливался с приготовленным портняжным метром. В сердце официанте проснулся азарт. Чувство, доселе неведомое и казавшееся опасным. Гвидо стал похож на цветовода, ежедневно проверяющего молодые побеги. Соседи, обитающие этажом ниже, терпеливо наблюдали за колебаниями люстры во время гимнастических прыжков.
Когда счастливый покупатель скрылся за дверью, Андрей взвыл:
– Рома, ты что натворил, бл. дь?! Ты превратил официанта в подопытного кролика-гимнаста! Мало того что он должен колоть себе эту херню, которая выйдет ему непонятно каким боком! Так еще заставил человека поглощать по полтора кочана капусты в неделю и жрать ненавистный ему чеснок. Он же, бл. дь, не кролик, Рома, и не кузнечик. А ты видел его физию после того, как сказал про капли спиртного и половые контакты? Ни пить, ни трахаться и даже не дрочить!!! Он же не монах!
– Ну, про монахов ты слишком хорошо думаешь. А придуманный экспромтом режим ему же на пользу. Наберет форму, станет здоровее. Сейчас он бледен. Он устал от работы, водки, случайных половых контактов. Посидит на режиме, улучшит общий экстерьер. Печень ему только спасибо скажет. У него ведь лицо нездоровое. Желтизной чуток отдает. Может, у него вообще гепатит, а инъекции его излечат.
– Ясно… Ты уже веришь самому себе, Рома. И к сожалению, это вошло у тебя в практику.
К вечеру половина статьи о самоотверженности нерестящихся лососей была готова. Продажу эликсира отмечали в «Луне». Пригласили лучшего друга Малютку Джоки. Эту кличку носил инструктор одного из отделов ЦК ВЛКСМ Йозеф Колодяжный. Себя он называл не иначе как «маленький поляк с большим будущим». Йозеф свободно говорил на трех иностранных языках. Великолепно владел искусством обольщения женщин. В его кровати оказывались дамы, внешность которых не могла не восхищать. Последнее многих удивляло. Даже самих женщин. Йозеф был среднего роста, неуклюж и полноват, в его бородке всегда застревали остатки съестного. Но Малютка Джоки умел притягивать внимание. Он блестяще рассказывал пошлые анекдоты, был начитан, разбирался в музыке. Гордился знакомством с Ясиром Арафатом и Барбарой Брыльской.
Посетители «Луны» относились к классике центровых заведений города: нервные валютчики, мотовитые волки загранплавания, вальяжные проститутки, наглые фарцовщики и высокомерные работники торговли. В перерывах между соревнованиями заходили подраться развеселые боксеры и вечно суровые хоккеисты. Кухне «Луны» и работе ансамбля могли позавидовать даже столичные заведения. Рома заказал «Старинные часы» и «Феличита». Попросил солиста причесать бакенбарды и спеть ближе к оригиналу. Резким кивком головы пригласил на танец блондинистую пышку. Женщина представилась Ларисой из антикварного. Когда «Старинные часы» играли по третьему разу, Хузин шептал ей на ухо скабрезности: «Не-е-ет… Это не грудь и не жопа. Это кружева плоти. Это макраме желания и страсти. А это звучит гимн нашей любви, Лара. Старинные часы – свидетели и судьбы… Свидетели нашей судьбы, Лара». Антикварщицу такое обращение не коробило. Ей нравились грубые и решительные атлеты. Хузин целовал пальцы женщины. Сильно оцарапал язык об один из массивных перстней. Рассказал, что по отцу он татарин, любит горячих наездниц в теле и позицию «ноги на плечи».
Малютка Джоки встретил Михаила Дмитриевича, бывшего директора пионерского лагеря «Дружба». В студенческие годы Йозеф трудился там педагогом отряда, устраивал по ночам в дюнах оргии с кострами и молоденькими пионервожатыми. Мстил системе в лице похотливых активисток. Подопечных называл «двуногие сперматозоиды в галстуках». На Йозефа пожаловалась энергичная комсомолка, страдающая косоглазием. Карьера грозила уйти в глубокую трещину, но Колодяжный придумал гениальный план. В отряде отдыхал пастозный мальчик Юра, страдающий эпилептическими приступами. Его одновременно жалели и побаивались. Сценарий Йозефа был прост. Во время купания ребенку становится плохо. Мальчик начинает тонуть на глазах у сотен пляжников. И тут на помощь приходит оказавшийся неподалеку смелый педагог. Реализовать задумку решили между третьей и четвертой мелью. Воды там чуть выше колена. Юра резко упал, но крикнуть о помощи не успел. От волнения перед первой в жизни ролью у него случился настоящий эпилептический приступ. Йозеф подоспел вовремя. С лицом плакатного сталевара, он поспешил на помощь утопающему юнцу. Мальчика откачали, купили ему эскимо и отправили домой. От греха и от воды подальше. Пожимая Колодяжному руки, абсолютно незнакомые люди говорили, что впервые видят настоящего героя. Йозеф получил медаль «За спасение на водах», грамоту и часы «Победа». И вот сейчас в «Луне» он покаялся директору пионерлагеря, что все было спланировано, и поднял тост за комсомол, мальчика Юру и надежду, что тот еще жив.