Музыка дорог. Рассказы - Николай Щербаков

– Я не вовремя? Вы заняты?

– Нет, конечно, нет, не занят, Александра Владимировна. Поискал глазами стул, на который можно было бы усадить гостью, увидел заваленный бумагами, кинулся к нему, смахнул бумаги на пол и поставил его посреди мастерской.

– Садись. Будь, как дома.

Гостья, оглядываясь, прошла к стулу, села и, подняв на него глаза, помолчала.

– А я вот, – разгладила складки юбки на коленях, – подумала над вашим предложением, и решила принять его.

Голос нерешительный. Александр Андреевич вернулся к себе на рабочее место и сел. А в голове промелькнуло, мол, и кто из нас двоих сейчас в большей растерянности? Ведь, если честно признаться, он к такому развороту событий не был готов. А Александра Владимировна уже спокойно смотрела на него, видимо справившись со своей нерешительностью. Он только сейчас заметил, что в руках у неё была сумочка.

– А ты уже собралась уходить? Рабочий день ведь еще не окончен?

– У меня закончился. И вас могу отпустить, – вдруг улыбнулась, – или вы уже передумали?

– Сашенька! О чем ты?

Через несколько минут они уже сидели в его новеньком «Логане». Александр Андреевич мчал их в ту самую «Липовую рощу», о которой упоминала Машенька. Как-то само собой пришло в голову решение, ехать именно туда. Саша молчала.

– Тёзка, ты хоть обратила внимание, что нас с тобой родители одинаково назвали?

– Обратила. Я еще обратила внимание на то, что вы не получив моего согласия, на «ты» ко мне обращаетесь.

– Виноват. В таком случае есть предложение перейти на «ты». Договорились? Официальное предложение. Раз и на всю оставшуюся жизнь.

Он искоса поглядывал на сидящую рядом девушку. И вдруг почувствовал гордость от того, что вот эта девушка, милейшее создание с нежным профилем и огненными с пеплом волосами сидит в его новой машине, рядом с ним, и они едут куда-то, и впереди вечер. Её бы еще приодеть. Да. Надо будет с ней поработать. Мало ли, вдруг придется «в люди» выйти. Знатоки её, конечно, оценят.

– На всю жизнь? Вы о чем?

– Саша! Что значит о чем? Обо всей оставшейся жизни. Согласна?

Девушка, широко открыв глаза, смотрела на него. На мгновение в её глазах промелькнула ирония. Показалось? Руки с сумочкой лежат на коленях, как у прилежной ученицы, ремень безопасности прижал её к сидению, полы не застегнутого пиджака раздвинулись, и под блузкой обозначилась не замечаемая раньше красивая девичья грудь. Куда же я раньше смотрел, подумал Александр Андреевич. Он вдруг резко притормозил и прижался к обочине. Повернулся к попутчице.

– Вы зачем остановились? – прищурила глаза и отодвинулась к своей двери.

– Я не могу разговаривать с тобой, милое создание, не глядя на тебя. Давай сейчас о главном договоримся, и поедем дальше. Давай-те, – улыбнулся.

– О чем? – настороженно смотрит на него.

Он, пожалуй, улыбнулся так искренне, что она успокоилась. Они в это время ехали по длинной затененной кронами деревьев аллее, где было мало машин и вовсе не было прохожих.

– Я вот о чем хочу договориться. Во-первых, говорить друг другу – ты. Договорились?

Девушка кивнула.

– Во-вторых, нам надо как-то определиться, кто кого как называть будет. Чтобы не путаться.

– Я и так не путаюсь. У меня память замечательная.

– Я не о памяти. Я предлагаю немного разнообразить наши имена. Да? Например, я тебя буду называть Шурой, Шурочкой или …, – улыбнулся, – Шери. Ты не против? А ты меня – просто Сашей.

– Ну что вы, как ребенок? Что, разве нельзя друг друга без этих …, – смутилась, – вот, Шери придумали.

Он шутливо нахмурился. Она поправилась.

– Приду-умал. Я еще не привыкла. Только зачем все это?

– Ты правильно сказала. Привыкнешь. Поехали, Шери. Шери по-французски – милая.

И снова показалось, что в её глазах мелькнула искра иронии. Скоро уже они сидели под кроной старой раскидистой липы, за столиком.

– Знаешь, почему я тебя именно сюда привез?

– Нет. Вот жду, когда ты мне эту страшную тайну откроешь.

Ей еще с трудом давалось «ты». Это было заметно по тому, как она невольно делала на нем ударение. Хотя, чувствовала себя она уже свободнее, по сторонам оглядывалась непринужденно, на Сашу смотрела скорее с любопытством, чем с тревогой. В какой-то момент он даже почувствовал, что Шери рассматривает его с настоящим женским интересом. И поймал себя на том, что никогда, ни перед одной из своих бывших женщин ему не хотелось показаться неповторимым красавцем так, как сейчас.

– Мы сюда приехали, потому, что здесь, как нигде в городе, подают хороший чай.

– Чай? А ты ведь предлагал вместе поужинать? – и вдруг, – а чай…, ну, или кофе, мы можем и дома попить.

Что с тобой случилось, Александр Андреевич? Куда девался покровительственный взгляд и неторопливая мягкость движений? Он не откинулся, он опрокинулся на спинку плетеного кресла так, что оно заскрипело и захрустело. Что сказала эта тихая девочка? Это невинное дитя с лицом девственниц средневековья и золотыми волосами Лукреции Борджиа? Она ведь не должна была говорить это в первый вечер. И вообще, это не её роль, по определению! Погоди. Может быть, она оговорилась? Она, видимо, хотела сказать, что пить чай они будут дома, но каждый у себя. Это твой ум воспринял все по своему, привычно, не допуская отклонений от заученной программы.

– Саша! Что ты так на меня смотришь? Я поспешила? Мы будем заказывать? Девушка ждет.

Шери очень любит рыбу, она давно не ела рыбу, она вообще ни разу не ела такую рыбу, как в этом меню, и они заказали запеченного карпа. Заведение щеголяло местной казачьей кухней, и им приготовили карпа фаршированного кашей. Каша, смешанная с луком и икрой, оранжевой корочкой выглядывала из разрезанного округлившегося как бочонок брюха рыбины. Сам карп лежал на блюде в ворохе разнообразной зелени, бока его подпирала гирлянда некрупной бордовой редиски. В глубокой глиняной миске подали молодую свежесваренную картошку, окутанную лёгкими ароматными струйками пара. Запотевшая прохладная бутылка белого местного вина, огромные на высоких ножках бокалы…, Шери сидела с восторженными, как у девочки глазами. Тронула вилкой бок рыбы.

– Мне жалко её трогать, все так красиво.

– Ты же сказала, что голодная.

– Ничего, я потерплю. Погоди, ты меня не сочтешь обжорой, если я еще что-то закажу?

– Шери! О чем ты?

– Я сыр хочу. С большими дырочками. С таким вином едят сыр. Ты не против? Это так вкусно!

Саша уже сидел, привычно опершись на стол локтями и, уложив щеки в ладошки, не скрывая, что любуется, наблюдал, как девушка смотрит на сервированный стол, как шевелятся её губы, как щурятся глаза. Ни у кого он не видел такого милого прищура. Что это я, как влюблённый мальчишка, подумал. Этого мне только не хватало.

Александра Владимировна появилась в их рекламной компании недавно. Он уже успел приглядеться ко всем представительницами прекрасного пола, числящимися в штатном расписании компании. Таких, ради которых бы стоило поступиться старым принципом «не связываться с сослуживицами», не нашлось. И он устраивал свою личную холостяцкую жизнь в стороне от производственного коллектива. Появление нового главного бухгалтера прошло для него вначале незаметно. Тем более, что обитали они на разных этажах. Но первая же встреча, близкая, на короткой дистанции, как струя холодной воды из поломавшегося водопроводного крана, заставила его даже головой встряхнуть. Его вызвали к директору, и в дверях он столкнулся с незнакомой девушкой. Он входил, она выходила. И ничего он не успел рассмотреть, кроме зеленых глаз и рыжих волос. Директор был с ним одногодка, кроме того, как специалист Александр Андреевич был на хорошем счету, и это позволяло им общаться в быту на равных.

– Что головой, как конь трясешь? – засмеялся из-за стола директор.

– Это что за гёрла у тебя была? – поинтересовался Александр Андреевич.

Жену хозяина он знал, гёрла на неё явно не походила, поэтому спрашивал смело, не боясь оказаться в неловком положении.

– Слюни утри! Это новый главбух. Понял? Взята для работы, а не для того…, о чем ты уже думаешь, да? А, собственно говоря, что ты в ней увидел? Ой-ой, только не надо на меня так с презрением смотреть. Эстет хренов. Вот терпеть вас, эстетов не могу, а приходится, – прихлопнул ладонями по столу, – без вас, как показывает жизнь, тоже нельзя. Скучно, блин, без вас. Без хрена, опять же, как показывает жизнь, самые вкусные блюда пресными кажутся.

– А что, такой высококлассный специалист?

– Академик! – директор ввинтил в потолок указательный палец, – у меня на неё, знаешь какие рекомендации? Вас всех разгоню, а её оставлю. И не пропаду, заметь.

– Понял, улетаю.

– Стой, ты мне нужен.

Они поговорили о делах, и Александр ушел к себе. Но проходя мимо двери нового главного бухгалтера, приоткрыл дверь и заглянул в щелку. Девушка стояла спиной к нему, и на фоне окна над её рыжей гривой стоял нимб. Тонкие, вьющиеся волосы выбились из стянутого резинкой на затылке узла и горели в солнечном луче золотым ореолом. «Надо же! Золотой одуванчик. Нет, начальник, я такую красоту не упущу» – мелькнула мысль.