Лики любви - Дикси Браунинг

Место чудесное. Она станет с упоением изучать ландшафт, сделает несколько акварелей для начала и, если позволит время, небольшие пейзажи маслом. У Джерри ее миниатюрные пейзажи шли нарасхват и за хорошую цену. А ведь они, собственно, сначала делались как эскизы к ее "обстановочным портретам", это очень удобно. Она лелеяла надежду скопить денег, чтобы навестить отца; теперь он жил на острове Санта-Крус почти постоянно. Конечно, если только удастся притерпеться к его разнесчастному распутству.

Не успев овдоветь, он стал менять женщин как перчатки. О, как безжалостен он был в своих отношениях с ними! Ром ужасно страдала из-за поведения отца, пока не уехала учиться в школу...

Она заставила себя снова любоваться склонами гор внизу. Длинные лучи заката освещали пастбище, усеянное лютиками. Немного выше угадывались очертания старых ветвистых яблонь. В них ощущалась какая-то неистребимая воля к жизни, они словно навечно вцепились в обрывистый склон жилистыми своими корнями. Она невольно вздохнула и отвернулась.

Вновь заслышав звонкие детские голоса, Ром достала ажурную черепаховую гребенку, заколола волосы овальным пучком и отправилась знакомиться. Многое зависит от первой встречи с родителями. Само место замечательное, и мальчики, похоже, здоровые и послушные. Родители - вот кто определит ее планы на лето.

Ей попадались такие, что стояли у нее за спиной и не доверяли ни одному мазку; некоторые беспрестанно заставляли бедного ребенка сидеть прямо, улыбаться и не смотреть букой. Один старый кретин все зудел нервному четырнадцатилетнему мальчику, чтобы он ни на дюйм не поворачивал головы, иначе получится нос картошкой. Таким он у него и был, и мальчик прекрасно об этом знал, поэтому в глазах Ром поведение отца было непростительным.

Ром вошла в продолговатую комнату, обшитую кедром. Ни хозяин, ни хозяйка еще не появлялись. Она пожала плечами и осмотрелась с живым интересом; ей очень понравился огромный камин в виде скалы и мебель причудливо смешанных стилей. Здесь было все: от шоколадного отлива замши до китайского шелка, от безуглых столов из слоистого пластика до бюро времен Людовика XV. И все составляло изящный ансамбль.

На мгновение Ром пожалела, что вошла без приглашения, не познакомившись ни с хозяином, ни с хозяйкой. Но тут же гордо вздернула подбородок: это у них недостает светских манер. Все-таки она гость, пусть даже на деловых условиях.

Она обернулась на шум за спиной, приготовив непринужденную улыбку; но при виде неторопливо вошедшего человека улыбка ее тут же исчезла, она раскрыла рот от изумления.

- Что вам здесь... Кто вы, в конце концов? Но она уже наперед знала его ответ. Вспыхнув от негодования, она поджала губы.

- Я Кэмерон Синклер, мисс Кэрис. Надеюсь, вам все пришлось по вкусу? Извините, что заставил вас ждать, но, как вы помните, прежде чем присоединиться к трапезе, мне нужно было разгрузить пикап с сеном. Я ведь вам предлагал поехать вместе, - напомнил он и сардонически повел темной бровью, оглядывая ее юбку и тонкие щиколотки, схваченные красными ремешками замшевых босоножек.

Глаза ее злобно сузились. Ей плевать на его насмешки, за ней тоже не заржавеет. Но одно дело - бросить ему пару крутых слов, он их заслужил. И совсем другое - сознавать, что он одержал верх.

От гнева щеки ее залились краской, а в глазах заплясало изумрудное пламя. Она лихорадочно подыскивала подходящие слова.

- Добрый день, мистер Синклер. Спасибо, все вполне меня устраивает. Ледяной тон, надменный вид. Если он захочет найти другого портретиста, чтобы запечатлеть своих буйных отпрысков для последующих поколений, она переживет такую потерю. Хотя пока нет смысла осложнять положение, сложностей ей и так хватает, хотя бы с Джерри.

- Позвольте предложить вам... Коктейль? Херес? - Он с мужественной грацией подошел к массивному буфету.

Ром ответила холодно и строго:

- Пожалуйста, херес. Сухой, если есть.

- Конечно. - (Господи, ему доставляет удовольствие разыгрывать сцены!) Простите, я тогда не догадался предложить вам крем для загара.

Она сделала вид, что не заметила ответного выпада, спровоцированного ее тоном. Чего еще мог он ожидать - после своих приставаний у ручья, угроз и гнусных предложений? Она не девочка, чтобы вспыхнуть и смутиться, когда на нее впервые обращает внимание эффектный мужчина. Ром с детских лет видела вызывающее распутство отца, который не мог оценить натурщицу, не переспав с ней. И ей ничуть не хотелось следовать примеру таких, натурщиц; у нее хватит ума не осложнять себе жизнь связью с женатым мужчиной. Во всяком случае, до последнего времени хватало. Не обращая внимания на лукавые искорки в глазах своего заказчика, Ром отвернулась и принялась рассматривать одну из картин на стене. Господи, ну почему все так запутывается?

Ром неторопливо потягивала херес и невольно наслаждалась изысканным вкусовым букетом. Украдкой она наблюдала, как Кэмерон Синклер выбрал кассету из шкатулки вязового дерева и вставил ее в магнитофон. Комнату наполнили томительные и страстные звуки Иберийского кончерто. Она бросила на него холодный и презрительный взгляд. В самом деле, не слишком ли для первого раза?

Хоть бы скорее пришла миссис Синклер, в отчаянии подумала Ром. Музыка начинала коварно, исподволь действовать на нее. И где дети? Трое шумных мальчуганов разрядили бы обстановку. Она быстро сделала последний глоток и чуть не поперхнулась.

А может быть, у нее чересчур разыгралось воображение? Порой его просто не уймешь - профессия у нее такая, что ли? Она снова покосилась на Синклера, постаралась подольше задержать на нем взгляд. Профессиональным глазом она отметила, как живописно темная рубашка с открытым воротом оттеняет золотистый загар его кожи. Красиво зачесанные волосы были цвета воронова крыла с холодным отливом. Только сейчас она заметила в них легкую седину. При первой встрече он если и был причесан, то разве что вилами, да ей и некогда было обращать на такие пустяки внимание - унести бы ноги живой и невредимой.

Терпение ее наконец лопнуло. Она решительным движением поставила пустой бокал на кофейный столик и начала атаку:

- Зачем вы притворялись наемным работником?

- Милая мисс Кэрис, так вот что вас смутило! От его неслыханного нахальства она вскипела еще больше. Чтобы не вспылить, подошла к окну - и засмотрелась на живописный закат.

- Все-то вы прекрасно понимаете, - ответила она, немного успокаиваясь. Вы заставили меня поверить, что направляетесь.., э-э.., на скотный двор.

- Так оно и было.

Наглец! Он, видимо, находит странное удовольствие в том, что поставил ее в такое положение. Развалился в своем огромном замшевом кресле и самодовольно ухмыляется, попивая янтарное виски. Она готова была его задушить. Проклятие, почему она позволяет ему так играть собой? Обычно ее трудно вывести из равновесия.

- К разговору об обманах, мисс Кэрис; не могли бы вы объяснить, почему на месте заказанного нами портретиста оказались вы?

Ром потеряла дар речи и, пораженная, уставилась на него. Но не успела она произнести и слова в ответ, как в комнату ворвались трое мальчиков - все чистенькие, наспех одетые и удивительно похожие друг на друга.

- Мисс Кэрис, позвольте познакомить вас с моими племянниками - Томас, Адам и Майк. Вон тот с синяком - Томас, а из близнецов тот, у кого не правильно застегнута рубашка, - Адам.

Вот так штука - его племянники!

За полчаса Ром узнала, что родители уехали на все лето в Норвегию, а мальчики остались на каникулы с любимым дядей. И явно одичали за это время. Манеры у них отличные, но ясно, что они не привыкли находиться в обществе старших. Беседа захлебывалась в водовороте тем - от любимой кобылы и связанных с нею планов по улучшению породы до влияния луны на их местность, а дальше о том, разрешат ли им этим летом взобраться на Каменную гору.

Из близнецов более непосредственным оказался Адам. Он чуть не вывел Ром из равновесия шквалом бесхитростных вопросов. А правда, что художники рисуют людей голыми? Почему? А сам художник надевает что-нибудь, когда пишет? Ребенок был убежден, что если человек голый, то, значит, это художник. Ведь тогда он не измажет краской одежду.

Кэмерон Синклер на все вопросы отвечал в высшей степени серьезно, а Ром волновалась и тщетно пыталась выглядеть спокойной. А что ей оставалось делать? Слава Богу, когда пришла ее очередь отвечать, над неловкими ее объяснениями никто не насмешничал. Она попыталась объяснить, что художникам, пишущим человеческое тело, нужно знать его строение, чтобы изображать грамотно, и когда художник что-то пишет - будь то гумно, берег моря, ваза с цветами или обнаженная модель, - он смотрит на все это аналитически, как на объективную реальность, то есть превращает все в ряд перспектив, ракурсов, линий и объемов.., и - нет, художник не раздевается, когда работает, потому что краски отмываются лишь такими составами, от которых на коже остаются ожоги.