Летняя работа - Лиззи Дент

Я не могла позволить ей так поступить:

– Может, я позвоню им вместо тебя? Я не буду притворяться, что тебя зарезали. Я скажу что-нибудь подходящее, хорошо?

– Правда? – обрадовалась она, широко раскрыв глаза от чистого, неподдельного облегчения.

– Мне несложно. – Это был не первый раз, когда я вмешивалась, чтобы сделать для Хизер что-то, что она сама делать боялась.

– Хорошо, – сказала она, заметно расслабившись. Это было что-то, что я легко могла сделать для нее, в отличие от оплаты своей доли аренды. – Полагаю, мне не стоит пятнать свой послужной список.

Я съежилась от стыда, вспомнив о собственной карьере. Эта «карьера» была, по сути, серией абсолютно бесперспективных работ, лучшей из которых оказалась последняя – что-то с «цифровыми СМИ» в названии. На нее, если честно, я попала благодаря обману и своим бессмысленным знаниям об инфлюэнсерах из соцсетей. Когда они это поняли, меня уволили. До этого была пара попыток играть на сцене, но я не могла выносить других актеров; работа в книжном магазине, которая мне вполне нравилась, но меня сократили; бухгалтерская фирма, ужасная; несколько периодов безработицы; два лета работы в баре на Тенерифе, которые организовала Хизер. «Просто чтобы продержаться, пока не поймешь, что делать дальше, и не найдешь свое призвание», – говорила она.

Но мне уже тридцать один, и я не приблизилась к этому мифическому призванию.

– Я придумаю для тебя хорошее оправдание, чтобы ты могла сохранить репутацию, хорошо? Но тебе придется затаиться. Ты не можешь бросить работу и потом рассказывать всему интернету, как ты загораешь на Ривьере.

– Кристиан вообще-то тоже хочет, чтобы я затаилась, так что никаких проблем.

«Понятное дело, хочет», – подумала я, и моя ненависть к нему удвоилась.

– Поручи это мне, – попросила я.

– Спасибо, Птичка. Она глубоко вздохнула, и наступило короткое молчание. – Мне бы очень хотелось позволить тебе остаться здесь, но ты же знаешь, что мне придется сдать квартиру в аренду. Ты ведь уже где-то устроилась? Тебе нет необходимости ехать к родителям?

– Не волнуйся, я попробую связаться с двоюродным братом в Тутинге, – солгала я. Мне не хотелось говорить ей, что он уже отказался.

– Который мясник?

– Да.

– Но он же тебя терпеть не может.

– Это я его терпеть не могу. Все будет хорошо. Я что-нибудь придумаю. Ты же знаешь меня. Не парься, – отмахнулась я.

Она нахмурилась.

– Хизер, расслабься. Как только ты уедешь, я подам заявления на кучу вакансий и найду что-нибудь другое, не за компьютером. Что-то более практичное. Работу, которую можно делать руками, – продолжала врать я, добавляя в голос как можно больше позитива. – Хотела бы я, чтобы у меня была такая же страсть, как у тебя.

– Ты кого-нибудь встретишь, Птичка.

– Я не имею в виду страсть к парню – я имею в виду карьеру. Виноделие, как у тебя. В общем, если ты забыла, я вроде как снова встречаюсь с Тимом.

– Птичка, – она нахмурилась, – ты не можешь серьезно относиться к тому, с кем познакомилась в ночном автобусе.

Я немного напряглась. Я знала, что за человек Тим, и все равно решила с ним общаться. А Хизер не видела Кристиана таким, какой он есть, вот в чем разница.

– Если я с Тимом, то с широко открытыми глазами, – резко сказала я. Ну, на самом деле, это не совсем так. Если бы я правда была с открытыми глазами, я бы не смогла думать о Джейсоне Момоа.

– Я просто хочу, чтобы ты была счастлива. Он даже не позволил тебе пожить с ним, пока ты не найдешь новое жилье. И он страховой агент, ради всего святого!

– Страховой следователь, – поправила я. – Не всем нужна большая итальянская история любви, Хизер. Ты забываешь, что однажды мне отказал парень, который работал Санта-Клаусом в торговом центре. У меня не так много вариантов, – пошутила я, желая побыстрее перевести разговор на нее и уйти от перечисления собственных проблем.

– Любовь… – начала она, и я поняла, что сейчас будет лекция о том, какая я замечательная, если бы только смогла это понять. Но потом она вздохнула, и мне стало еще хуже.

Я положила расческу рядом с собой, внезапно перехотев растягивать прощание:

– Слушай, Хизер, тебе пора.

– О, ты права. Ну, давай прощаться, – сказала она, вставая и обнимая меня, – но, Птичка, я не смогу радоваться, если буду знать, что ты несчастна.

– Я счастлива. Правда, я наконец смогу сесть и написать книгу «Как избежать ответственности почти за все», о которой я все время твержу.

– Только у тебя получилось бы написать книгу по самопомощи, лишенную всякого действия, – с гордостью сказала она. Я постарался проигнорировать приступ угрызений совести.

– А то.

Когда наши улыбки сменились грустными по случаю прощания выражениями лица, Хизер крепко обняла меня.

– Ты дашь мне знать, когда позвонишь им? Можешь сделать это сегодня?

– Конечно.

– Спасибо. И дай мне знать, где ты в итоге остановишься. Я не усну, если узнаю, что тебе придется вернуться в этот чертов дом. Я серьезно, Птичка, твои родители…

– Да-да, обязательно, – быстро перебила я. Я не хотела вступать в разговор о своих родителях. Мы обсуждали эту тему миллион раз, и разговоры о них не меняли того факта, что они есть, были и всегда будут полным дерьмом.

– Отлично, – заключила она, падая обратно на кровать и с облегчением выдыхая. Я снова почувствовала укол совести. Я знала, что какая-то часть меня не хочет, чтобы у нее что-то получилось с любым мужчиной, если это будет означать, что я ее потеряю, хотя бы и не до конца. Может быть, мы с Хизер и были семьей друг для друга, но с каждым годом я чувствовала, как она начинает строить новую жизнь, свою собственную, а я продолжаю метаться, надеясь, что ответ на вопрос, как жить и любить, каким-то образом упадет на меня сам.

Я изо всех сил сдержала слезы.

И тут она резко села на кровати.

– Забыла тебе сказать. Сегодня вечером я должна была пойти на вечер в «Ритц». Мое имя в списке. Просто сделай, как обычно, и скажи, что ты – это я. Никто не будет задавать вопросов. Там бесплатное вино. И много красивых парней из гостиничного бизнеса.

– А что за мероприятие?

– Британская винная премия. Все, что тебе нужно сделать, это зайти внутрь. Нет никакого официального ужина или чего-то еще. Иди! Я оставлю тебе платье-трапецию и туфли на перепонках, хорошо? Не думай, что я не заметила, как ты на них глазела!

Я ухмыляюсь:

– Конечно, почему бы и нет? Можно