Отче наш - Владимир Федорович Рублев

— Вам-то, конечно, все равно, а людям… Не все же глупые в церковь ходят.

— Это в наш-то век, когда в космос человек забрался… — горячится Андрей, но Любаша властно перебивает его:

— Ладно, не надо спорить. Половики-то не успеют высохнуть, — и уже с мостков добавляет: — Век-то веком, а человек человеком.

«М-да… Вот где стена, которую надо пробить, прежде чем нам с Любашей начинать жизнь. Но как это сделать?..»

— Ну, что ты там? — зовет Любаша.

Он подходит и, помолчав, говорит:

— Понимаешь, нам все же надо с тобой потолковать.

Но Любаша, понимая, о чем будет разговор, глядит с укором:

— Не надо, Андрей…

— Знаю, что не надо, но… — он невесело вздыхает: — Скоро мне уходить от вас, надо что-то решать, Люба. Или ты вот так просто откажешься от меня, да?

— Не стыдно тебе?.. Мне больше никого не надо, знаешь и сам. Но маму бросить… — Любаша глядит на него доверчиво, с болью. — Нельзя так, Андрей. Надо как-то по-другому все сделать.

Андрей обидчиво пожимает плечами:

— Смотри, твое дело…

— Обидеть человека очень легко, Андрей. А зачем это нужно? Верить надо, что все уладится, и, может быть, не от нас это зависит. Ты понимаешь, о чем я… Как суждено, так в жизни все и будет. А уйти от мамы… Ведь она воспитала нас, жила только ради нас, даже замуж не вышла…

Оба умолкают, переносят половик и развешивают на прясле. Любаша возвращается к воде и опять принимается за стирку. Неспокойно у нее на душе. Дерзкий, затрагивающий самое тайное, сокровенное, разговор Андрея; улыбающаяся Лушка, безбоязненно сбросившая крестик, — все это настораживает и в то же время будит странно необычные мысли. Почему всевышний позволяет все это? Или это особое испытание для нее, Любаши? Ведь во власти господа, чтобы все было по-другому… Нет, нет, она хочет, чтобы Андрей говорил с ней, но пусть не трогает того, что от нее не зависит, чему судья один — всевышний.

А Лушка… Не верит Любаша, что пренебрежение к крещенскому знаку хорошо для той кончится.

— Эгей! — слышится с середины озера. Лушка стоит в лодке и машет рукой. Андрей поглядывает на Любашу. Она, распрямившись, усмехается:

— Иди, тебя же зовут…

А самой так и хочется удержать его, словно там, рядом с Лушкой, его ждет беда. Но, нахмурившись, пересиливает себя: бог весть что может подумать об этом Андрей.

— А ты не рассердишься, Люба?

Андрею хочется поплыть к Лушке: она знает, конечно, где шурфы, на лодке подплывут туда, и там он поныряет, осторожно разведает, что же находится внизу, под водой.

— Странный ты какой-то, — отводит глаза Любаша. — Разве я могу запрещать? Вот будешь мужем, тогда…

— А разве я не муж, да? — ласково щурится Андрей. — Что-то быстро отказываешься, Люба.

Она смущенно взглядывает на него:

— Ладно уж… Быстрей только, а то я домой уйду.

Но Андрей верит: нет, она не уйдет… Он торопливо ринулся в воду, а вынырнув метрах в шести от мостков, оглядывается туда, где стоит Любаша. Она замерла, словно забывшись, наблюдая за ним, и во взгляде ее — ласковом и теплом — сквозят одновременно и смятение, и нежность.

Берег уходит, отодвигается от Андрея все дальше и дальше; вокруг раздольно, без единой волны, раскинулась водная ширь. Лишь там, где покачивается лодка Лушки, из воды торчит небольшим островком камыш. Желтовато-зеленые стрелки его уже различимы Андрею; все близится лодка, в которой стоит, помахивая рукой Лушка. Братишка ее, Василек, заметив подплывающего Андрея, вскакивает на корму, стоит мгновение, размахивая руками, потом прыгает в воду, озорно крикнув Андрею:

— А вот и не поймали!

И почти в тот же момент возникшее враз, внезапно, течение несет Андрея к лодке, несет сильно, властно и стремительно. Борт лодки вырастает перед глазами с поразительной быстротой, течение рвет Андрея в сторону и несет по кругу, но лодка с кричащей что-то Лушкой надвигается еще быстрее. Миг — и тяжелое смоленое дно ударит по голове. Андрей выбрасывает вверх руку, хватаясь за борт, рывком, боясь, чтобы не затянуло под днище, подается из воды, переваливаясь через борт. И вовремя: лодку кружит, словно травинку, на одном месте. Корма ее с сидящей там испуганной Лушкой грузно оседает, вода хлещет через борт.

— Сюда! — кричит Андрей, хватая девушку за руку и оттаскивая к середине лодки. Вода перестает хлестать через корму.

— Там… там… — истерично вскрикивает Лушка, махая рукой вниз. — Там Василек… Он увидел вас и прыгнул…

«Неужели… утонул?!» В сознании все ясней начинает прорываться догадка, что лодка как раз над знаменитыми своей недоброй славой шурфами, и — по странной случайности — именно в тот момент, когда озерная вода прорвалась вниз, в бездну шахт.

Прыгать в воду? Это в какое-то мгновение воспринимается как безумие! Но… Да, да, где-то там — Василек, его хрупкие мальчишеские лопатки мелькают на миг перед глазами Андрея. Или почудилось ему это?..

Андрей слышит новый вскрик Лушки, но уже не разбирает, что кричит она. В ушах тугими переливами колокольчиков звенит вода. Он нервно оглядывается: «Где парнишка?.. Где же парнишка?..» Но в мутном желтоватом свете видит лишь мелькающие на дне в одном направлении пригнутые стебли водорослей. Соображает: «Меня, наверное, несет туда, к шурфам… А Василек?.. Как задержаться?»

Он делает попытку приблизиться ко дну, чтобы ухватиться за стебли, вода тянет его вниз, в заросли, он ощущает под руками их жилистое, крепкое сплетение. И сразу тесно сдавливает грудь, а в ушах уже не звенят колокольчики, а что-то гудит, резко и непрерывно. И враз так больно стискивает голову, что Андрей обессиливает, чувствуя, что ему не хватает воздуха, и он вот-вот раскроет рот.

А откуда-то сверху надвигается что-то темное и большое. Андрей разглядел, что это илистая лавина. Сейчас она зацепит его, оплетет водорослями, и сознание новой опасности подсказывает ему: надо прижаться к зарослям, пока не минует его эта громада.

Он так и делает, уже ощущая, как по телу скользят стебли водорослей.

Силы оставляют Андрея. Слабо оттолкнувшись от дна, он взмахивает руками, помня лишь одно: еще какие-то малюсенькие секунды — и ему придет конец.

…Глотки воздуха опьяняют Андрея, он не сразу замечает, что рядом покачивается не одна Лушкина лодка, а несколько, и от берега приближаются все новые и новые.

И снова ныряет вглубь, быстро сообразив, что Василька так и не нашли. Но теперь долго находиться под водой Андрей уже не может, и вынырнул быстро, устало отплевываясь.

Какой-то парень, первым увидев Андрея, что-то кричит другим, осторожно подводит лодку и помогает ему взобраться.

— А Василек?..

— Нету… Не