Разлом. Перерождение. Книга первая - Дмитрий Найденов

а в руках у них было что-то похожее на арбалеты. Посмотрев вправо, увидел вдалеке ещё один хутор, окружённый частоколом и имеющий башни. Значит, пройти незамеченным мне здесь не удастся, поэтому нужно попробовать пройти по речушке. Приняв решение, я углубился в лес и осторожно обошёл заставу, выйдя к речке. В этом месте она уже была достаточно глубокая, глубиной около метра, а в центре и поболее, но протекала она рядом с частоколом и соответственно, рядом с часовым. Долго засиживаться мне здесь нельзя, если вернутся охотники, то они быстро выследят меня, поэтому нужно пробовать сейчас и здесь.

Поднявшись чуть выше по течению, я нашёл небольшую корягу, от старого пня, скорее всего, оставшегося от рубки деревьев для частокола. Стащив его к речушке, сверху накидал сухих веток и травы, сделав наподобие укрытия. Опасаясь, что дозорный может выстрелить в подозрительный пучок травы. Трубку для дыхания пришлось поискать, так как попадавшийся тростник, был очень тонкий, поэтому я принял решение использовать две полые трубки, зажав их в разных концах рта. Дышать было неудобно, да и спрятаться полностью под корягой не удавалось, поэтому пришлось дорабатывать свой плот. Тут мне пришла идея распылить внимание дозорного, и я сделал ещё два небольших плотика, только уже попроще, выведя их на середину реки, я запустил вначале самый большой, затем свою корягу с укрытием, ну а последний плот, метрах в десяти позади меня. Вода в речушке была очень холодной, но приходилось с этим мириться, так как другой альтернативы у меня не было.

Поднырнув под корягу и уцепившись за неё рукой, я просунул две тростниковые трубки и, продув их, попробовал дышать таким образом. Уже через пару минут я понял, что воздуха мне недостаточно и нужно вынырнуть, чтобы вздохнуть, но тут раздался резкий шум, как будто кто-то бьёт плетью по воде. Понять, что происходит, я сразу не смог, но тут звук повторился ещё несколько раз, и исходил он со стороны первого плота. Тут меня осенило, звук похож на попадание стрелы в воду, значит, дозорный обстрелял первый куст с травой, плывущий по речке, но тогда встаёт вопрос, откуда у него столько стрел, ведь арбалет так быстро не перезарядить, а на вышке он был один.

Тут в воду рядом со мной вонзилась короткая стрела. Другая попала в корень, следующая впилась в воду рядом с моей ногой. Ещё несколько пролетели рядом, и тут одна из них впилась в моё плечо. Хорошо, что к чему-то подобному я был готов и не выскочил от ранения из-под коряги, а, сжав зубы, продолжил цепляться за неё. На этом мои неприятности и закончились, так как шум попаданий сместился выше по течению речки, это означало, что дозорный переключился на следующий пучок травы, плывущий по речке.

Сдерживаясь от боли в плече и от желания вздохнуть больше воздуха, я проплыл таким образом несколько минут до тех пор, пока я не стал терять сознание. Высунув голову из воды, я сделал несколько глубоких вдохов, отчего сознание немного прояснилось, но вот боль от арбалетного болта, торчащего из плеча, только усилилась. Пока я плыл под водой, речка заметно увеличилась в ширину и, скорее всего, влилась в ещё одну. Поток стал более сильным и холодным. Теперь мне приходилось крепче держаться за корягу, чтобы меня ни утащили многочисленные водовороты. Попытка грести к берегу ничего не принесла, меня начало всё больше закручивать вместе с импровизированным плотом. Плыл я так достаточно долго, но тут удача улыбнулась мне, и мой плот прибило к невысокому берегу, на несколько секунд и я сумел ухватиться за торчащие над водой корни. Подтянуться и забраться наверх было очень непростым делом, тем более с одной рукой, но в итоге я справился и, забравшись на берег, рухнул обессиленный. Оказывается, я потратил столько сил на борьбу, что как только оказался в безопасности, сознание покинуло меня, и я отключился.

Дальше я периодически приходил в сознание, но на очень короткое время. Плечо неимоверно жгло, а в теле появился нестерпимый жар. Во рту пересохло, а меня начало колотить мелкой дрожью. Постепенно солнце зашло, а я не мог даже пошевелиться, моё тело оказалось полностью парализовано. Ночью со стороны речки, на берегу которой я лежал, периодически, слышались громкие всплески, а потом в одно из пробуждений послышался дивный женский голос, который пел очень красивую и грустную песню. Мне захотелось пойти на этот голос, но моё тело отказывалось повиноваться, оставаясь полностью парализованным. Даже дыхание мне давалось с неимоверным трудом. Голос звал меня к себе, он накрывал разум волнами слабости и жалости. Не в силах сдвинуться с места, я лежал и ревел от бессилия, но постепенно голос удалялся, а ближе к рассвету полностью исчез, и я смог заснуть.

Разбудил меня всплеск на воде и тихое рычание.

— Арчи, что там ты увидел? Здесь, кроме русалок, никого не должно быть, а они, как ты знаешь, съедают всех, кто окажется в их вотчине ночью, поэтому сюда даже оборотни не рискуют зайти, — произнёс чей-то голос.

— Гаф, гаф, — раздался собачий лай. При этом он был не громким, и, казалось, что собака сдерживает его, чтобы не поднимать шум.

Тут я понял, что это мой единственный шанс спастись. Со стрелой в плече я далеко не уйду, а если здесь обитают русалки, то быть съеденным, мне не хотелось от слова совсем. При этом знания, всплывшие в моей голове, подтверждали сказанное незнакомцем.

— По…ги. е, — прошипел я, пытаясь привлечь к себе внимание.

— По…мо… — попытался я произнести второй раз и потерял сознание.

Глава 3. Радомир.

После того, как я пытался позвать на помощь, моё состояние только ухудшилось. Жар из плеча разошёлся по всему телу, и в сознание я приходил урывками. То я очнулся лежащим на дне деревянной лодки, а вокруг плескалась вода, и слышался скрип уключин, то меня куда-то тащили волоком, ударяя при этом головой о различные предметы, то пытались влить мне в рот ужасную жидкость, противно воняющую и выворачивающую на изнанку.

Затем моя жизнь превратилась в череду подобных пробуждений, чередуемых беспокойным сном и видением картинок из обоих миров. Иногда мой организм не выдерживал, и, когда в него вливали противную жижу, он изрыгал её обратно. Но в один из бесконечной череды дней внезапно я проснулся самостоятельно и именно проснулся, а не очнулся. Во всём теле чувствовалась неимоверная слабость, дышать приходилось с трудом, но главное, что я был в сознании и мог нормально соображать. Лежал я в каком-то старом доме,