Тайна запертой комнаты - Адриан Дойл

Я уже было приподнялся с дивана, как вдруг тишину прорезал приглушенный крик, а затем послышались звуки отчаянной борьбы.

— Уотсон! Уотсон!

С ужасом узнав в этом сдавленном крике голос Холмса, я слепо бросился вперед во тьме и тотчас наткнулся на клубок тел.

Стальные пальцы ухватили меня за горло, я вскинул руку, пытаясь оттолкнуть напавшего на меня человека, и в тот же миг он впился зубами мне в предплечье, как разъяренная гончая. Человек этот обладал недюжинной силой, но тут, слава Богу, из тьмы материализовался Макдональд. Он зажег газовую лампу и бросился нам на помощь. Холмс с побелевшим от напряжения лицом сидел, привалившись к стене, и одной рукой держался за плечо, по которому нанесли удар тяжелой медной кочергой. Теперь она валялась в камине, среди осколков оконного стекла, которые Холмс сложил сюда во время вчерашнего нашего визита.

— Вот ваш человек, Макдональд! — пробормотал Холмс. — Арестуйте его за убийство полковника Уорбертона и за покушение на убийство его супруги.

Макдональд сорвал с нападавшего плащ. Я так остолбенел от изумления, что поначалу не мог издать ни звука. Я просто глазам своим не верил и не сразу узнал в человеке с перекошенным от ярости лицом и злобно косящими глазами красивого и загорелого капитана Джека Лейшера.

На улице уже начало светать, когда мы с моим другом снова сидели в кабинете на Бейкер-стрит.

Я разлил по стаканам бренди с содовой и протянул один из них Холмсу. Он откинулся на спинку кресла, и в свете газовой лампы его заостренные орлиные черты казались высеченными, словно на барельефе. Я с радостью отметил, что прежде бескровное лицо Холмса немного порозовело.

— Должен извиниться перед вами, Уотсон, — сказал он. — Капитан Джек — человек крайне опасный. Как ваша рука?

— Чуточку побаливает. Но ничего, немного йода, повязка, и скоро заживет. Меня гораздо больше беспокоит ваше плечо, дорогой друг, ведь он нанес вам страшный удар этой кочергой. Позвольте мне взглянуть.

— Позже, Уотсон, позже. Уверяю вас, ничего страшного, обычный синяк, и все. — В голосе его звучало нетерпение. — Признаюсь, сегодня ночью были моменты, когда я уже начинал сомневаться, что этот тип попадется в расставленную ловушку.

— Ловушку?

— Да еще с приманкой, Уотсон. И если б он не заглотнул этот крючок, нам стоило бы немалых трудов припереть капитана Лейшера к стенке. Расчет был на одно: что страх быть обвиненным в убийстве пересилит голос разума. Так оно и случилось.

— Честно сказать, я не понимаю, как вам удалось раскрыть это дело.

Холмс снова откинулся на спинку кресла и сложил пальцы домиком.

— Оно не представляло особой сложности, друг мой. Факты были вполне очевидны, но деликатность этого дела требовала, чтобы убийца раскрылся сам. Косвенные улики — сущее проклятие для человека, мыслящего логически.

— И все равно не понимаю. Я ничего не заметил.

— Все вы заметили, друг мой, просто не связали воедино. Помните, мисс Мюррей во время нашего разговора упомянула, что двери антикварной комнаты были заперты изнутри, а вот шторы на окнах не были опущены. Обратите внимание, шторы не были опущены, Уотсон, и это в доме, где окна первого этажа выходят на улицу! Странно, не правда ли? Помните, я тогда даже перебил мисс Мюррей, стал расспрашивать, были ли у полковника Уорбертона какие-либо необычные привычки. Этот факт мог свидетельствовать о том, что, возможно, полковник в тот вечер ожидал визитера. И что сама природа этого визита была такова, что хозяин или гость предпочли бы воспользоваться не входной дверью, а окном. Старый солдат относительно недавно женился на молодой и красивой женщине, а потому я сразу отмел версию о простом, вульгарном убийстве. И начал выстраивать другую, где визитер мог быть мужчиной, чей конфиденциальный разговор с полковником не понравился бы кому-то из обитателей дома. А потому визитер предпочел войти к полковнику через окно.

— Но ведь и окна тоже были заперты, — заметил я.

— Естественно. Мисс Мюррей утверждала, что миссис Уорбертон зашла к мужу в антикварную комнату сразу после обеда и там между ними произошла ссора. И тут я подумал, что, если полковник действительно ожидал гостя, тогда шторы на окнах он специально не опустил, чтобы тот с улицы видел, что полковник в комнате не один. Сначала, разумеется, то были просто предположения, соответствующие ряду фактов.

— Ну а личность загадочного гостя?

— Поначалу тоже предположения, Уотсон. Мы знали, что миссис Уорбертон не одобряла поведения капитана Лейшера, племянника мужа. Я понял это еще в самом начале рассказа мисс Мюррей, но само по себе это еще ни о чем не говорило. И я нисколько не продвинулся бы в рассуждениях, если бы не последняя часть повествования Коры Мюррей. Один упомянутый ею факт превратил подозрение в уверенность, и я сразу понял, что мы имеем дело с хладнокровным и тщательно спланированным убийством.

— Что-то не припоминаю…

— Да вы же сами отметили этот факт, использовав выражение «невыносимый».

— Господи, Холмс! Ну конечно же! Мисс Мюррей упомянула о запахе сигары полковника…

— Да, и это в комнате, где до этого прозвучали два выстрела! Там должно было вонять порохом. И тогда я понял: никаких выстрелов в антикварной комнате не производилось.

— Но ведь выстрелы эти слышал весь дом.

— Выстрелы, прозвучавшие снаружи, а не внутри дома. Убийца отлично владел огнестрельным оружием, из чего я сделал вывод, что он, очевидно, военный. Вот тут наконец было над чем поразмыслить, и чуть позже я получил очень важную информацию из ваших уст, Уотсон. Сидя здесь, я закурил одну из сигар полковника и, когда услышал, что вы внизу, произвел два выстрела из револьвера того же калибра, что был использован для убийства Уорбертона.

— В любом случае должны были остаться следы ожогов от пороха, — задумчиво пробормотал я.

— Не обязательно. Вообще порох из патрона — вещь загадочная, отсутствие ожогов еще ни о чем не говорит. Запах сигары — вот это куда важнее. Впрочем, признаюсь, несмотря на всю ценность вашего замечания, окончательно прояснил картину лишь визит в дом.

— Помню, как вас поразила внешность этого индуса, слуги, — заметил я, видя, как на губах моего друга заиграла самодовольная усмешка.

— Нет, Уотсон. Я прежде всего обратил внимание на разбитое окно, через которое он вошел в дом.

— Но ведь, по словам мисс Мюррей, капитан Лейшер специально выбил стекло, чтобы все могли войти в запертую комнату.

— Вот тут-то и сказался чисто женский подход, дорогой Уотсон. Она выпустила из своего повествования очень важные детали, заметные, впрочем, только натренированному взгляду, так что не стоит упрекать бедняжку. Если помните, она говорила, что капитан Лейшер обежал дом, заглянул через окно, потом взял камень с клумбы, выбил им стекло и вошел.

— Да, совершенно верно.

— Меня поразило, что слуга-индус прошел через разбитое дальнее окно, тогда как ближнее к входной двери оставалось целым. Мы бросились к дому, я мельком заметил ямку в горке из камней под первым окном, это остался след от взятого Лейшером камня. Так почему, спрашивается, ему понадобилось бежать к дальнему окну и разбивать стекло именно в нем? По одной только причине — это стекло могло стать уликой. Вот на что я намекал, рассказывая Макдональду об устрицах и вилке соседа по столу. Ну и наконец я убедился в полной правильности своей версии, понюхав содержимое сигарной коробки Уорбертона. Там лежали голландские сигары, а они, как известно, обладают самым слабым запахом.

— Так, теперь мне все окончательно ясно, кроме одного. По-моему, вы рисковали, объявив на весь дом о своих планах сложить осколки разбитого стекла. Могли потерять тем самым свою главную улику.

Холмс потянулся к персидской табакерке и начал набивать трубку пахучим черным табаком.

— Уотсон, дорогой, мне ни за что на свете не удалось бы сложить осколки таким образом, чтобы там просматривались отверстия от пуль. Они ведь совсем крохотные. Нет, то был самый настоящий блеф, мой дорогой друг. Стоило кому-либо из обитателей дома попытаться уничтожить эти осколки, и мы сразу поняли бы: это и есть убийца полковника Уорбертона. Я соорудил для него ловушку. Ну а остальное вам известно. Он пришел вооруженный кочергой, открывая дверь, воспользовался дубликатом ключа, который мы позже нашли в кармане его плаща. Думаю, мне нечего больше добавить.

— А каков же мотив, Холмс? — спросил я.

— Ну, тут тоже не надо далеко ходить, Уотсон. Ведь мы уже знаем, что до женитьбы полковника Уорбертона Лейшер был его единственным родственником, а потому и самым вероятным наследником. По утверждениям мисс Мюррей, ее подруга, миссис Уорбертон, не одобряла экстравагантного образа жизни молодого человека. Очевидно, капитан Джек опасался влияния миссис Уорбертон на мужа, считал, что она представляет для него реальную опасность. А потому решил убить двух зайцев сразу. В ту ночь молодой человек открыто явился в дом, поговорил с мисс Мюррей и майором Эрншо, отказался играть с ними в карты и пошел в столовую якобы выпить портера. На самом же деле Лейшер прошел через столовую, вылез через окно в сад, подкрался к высоким окнам антикварной комнаты и выстрелил в полковника Уорбертона и его супругу через стекло.