Холли - Стивен Кинг
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ты можешь забрать поднос, когда захочешь, — говорит он. — И точка.
— Я не буду это есть, я уже сказал вашей жене. Помимо того, что он сырой, он простоял при комнатной температуре в течение... — он смотрит на папины часы. — Больше шести часов.
Сумасшедший профессор ничего на это не отвечает, только поднимается по лестнице. Дверь захлопывается. Засов закрывается. Щелк.
8
По папиным часам уже десять часов, когда Эмили спускается вниз. Она сменила аккуратные коричневые брюки на цветочное одеяние и пару тапочек. "Может быть, уже наступила следующая ночь?" — думает Хорхе. – «Такое вообще возможно? Насколько меня вырубило после того укола?» Почему-то потеря времени расстраивает его даже больше, чем взгляд на этот застывший комок мяса. К потере времени трудно привыкнуть. Но есть еще что-то, к чему он не может привыкнуть.
Она смотрит на поднос. Смотрит на Хорхе. Улыбается. Поворачивается, чтобы уйти.
— Эй, — говорит он. — Эмили.
Она не оборачивается, но останавливается у основания лестницы и прислушивается.
— Мне нужно еще немного воды. Я выпил одну бутылку, а другую использовал для приготовления коктейля. Между прочим, он был довольно хорош.
— Больше никакой воды, пока не поужинаешь, — говорит она и поднимается по лестнице.
9
Время идет. Еще четыре часа. Его жажда усиливается. Он пока не умирает ни от нее, ни от чего-либо еще, но нет сомнений, что он обезвожен из-за рвоты, и этот коктейль... который покрывает стенки его горла. Глоток воды облегчил бы состояние. Хотя бы пару глотков.
Он смотрит на Порта-Джона, но ему еще далеко до того, чтобы попытаться пить дезинфицированную воду. «Которую я уже дважды испортил», — думает он.
Он поднимает взгляд на объектив:
— Давайте поговорим, хорошо? Пожалуйста. — Он колеблется, затем говорит. — Умоляю вас. Он слышит надлом в своем голосе. Сухой треск.
И ничего в ответ.
10
Еще два часа.
Сейчас он может думать только о жажде. Он читал рассказы о том, как люди, затерянные в океане, в конце концов, начинают пить то, на чем плывут, хотя пить морскую воду — это верный путь к безумию. В любом случае, правда это или ложь, в его нынешней ситуации это не имеет никакого значения, потому что океана нет в пределах тысячи миль. Здесь нет ничего, кроме яда в Порта-Джоне.
Наконец Хорхе сдаётся. Он просовывает пальцы под створку, опирается на одну руку и протягивает другую руку к подносу. Сначала ему не удается ухватиться за него, потому что край скользкий от сока. Вместо того, чтобы притянуть его к себе, он лишь немного отталкивает его дальше на бетонном полу. Он напрягается и, наконец, хватает за край. Тянет поднос через створку. Смотрит на мясо, красное, как сырые мышцы, затем закрывает глаза и берет его в руки, запястьями чувствуя холод. С закрытыми глазами он откусывает кусочек. Его начинает подташнивать.
«Не думай об этом», — говорит он себе. – «Просто жуй и глотай».
Пища проваливается сырой устрицей. Или глотком мокроты. Он открывает глаза и смотрит в стеклянный объектив. Он размыт, потому что Хорхе плачет.
— Этого достаточно?
Ничего в ответ. И он действительно не съел, а лишь поклевал. Осталось еще много.
— Зачем? – кричит он. — Зачем вы это делаете? С какой целью?
И опять тишина. Может быть, там нет динамика, но Хорхе в это не верит. Он уверен, что они слышат его так же, как и видят, и если они его слышат, то могли бы ответить.
— Не могу, — говорит он, плача сильнее. — Я бы сделал это, если бы мог, но, черт возьми, я не могу.
Тем не менее выясняется, что может. Кусочек за кусочком он съедает сырую печень. Рвотный рефлекс сначала сильный, но со временем проходит.
«Только это не так», — думает Хорхе, глядя на лужицу застывшего красного желе на пустой тарелке. — «Не тошнота сама прошла, а я ее подавил».
Он подносит тарелку к стеклянному глазу. Сначала снова никакой реакции, затем дверь наверху открывается, и женщина спускается. Ее волосы накручены на бигуди. На лице какой-то ночной крем. В одной руке она держит бутылку воды Дасани. Она кладет ее на бетонный пол, вне досягаемости Хорхе, а затем хватает метлу.
— Пей сок, — говорит она.
— Пожалуйста, — Хорхе шепчет. — Пожалуйста, не надо. Остановитесь.
Профессор Эмили Харрис с факультета английского языка, теперь возможно, профессор-эмеритус, время от времени читающая лекции или ведущая семинары, а также участвующая в заседаниях кафедры, молчит. Спокойствие в ее глазах — убийственно. Как поется в старой блюзовой песне: слезы и мольбы бесполезны.
Он наклоняет тарелку и сливает желе в рот. Несколько капель брызгают на его рубашку, но большая часть крови попадает ему в горло. Оно соленое и лишь усиливает жажду. Он показывает ей тарелку, пустую, кроме нескольких красных разводов. Он ожидает, что она прикажет ему съесть и это — зачерпнуть пальцем и пососать, как клубничный леденец, — но она этого не делает. Она наклоняет бутылку Дасани набок и с помощью метлы подкатывает ее к створке. Хорхе жадно хватает ее, откручивает крышку и выпивает половину несколькими глотками.
Блаженство!
Она прислоняет метлу к лестнице и встает.
— Чего вы хотите? Скажите, что вы хотите, и я сделаю это! Клянусь Богом!
Она делает паузу на мгновение, достаточную, чтобы произнести одно слово: "Maricon"[7]. Затем она продолжает подниматься по лестнице. Дверь закрывается. Замок щелкает.
22 июля 2021 года
1
С приходом коронавируса приложение Зум сделало скачок в своем развитии. Когда Холли начинала им пользоваться (в феврале 2020 года; кажется, что с той поры прошло гораздо больше семнадцати месяцев), соединение могло разорваться, стоило хотя бы косо взглянуть или неверно задышать. Иногда можно было увидеть своих собеседников по Зуму, иногда нет; иногда они мерцали в головокружительной безумной лихорадке.
Холли Гибни является страстной поклонницей кино (хотя она не была в кинотеатре с прошлой весны), и с удовольствием смотрит как голливудские блокбастеры, так и артхаусные фильмы. Одним из ее любимых фильмов восьмидесятых годов является "Конан-варвар", а ее любимая фраза из этого фильма произнесена второстепенным персонажем. "Два или три года назад", — говорит торговец о Сете и его последователях, — "они
