Мария Каллас - стремление к совершенству - Джин Ландрам

Каллас сообщила лондонскому журналу "Observer" в феврале 1970 года, что самым важным в ее жизни была не музыка, хотя этот комментарий был сделан после того, как ее карьера была окончена. Она сказала: "Нет, музыка - не самая важная вещь в жизни. Самая важная вещь в жизни - общение. Это то, что делает человеческие трудности терпимыми. И искусство - наиболее глубокий путь общения одного человека с другим.., любовь более важна, чем любой артистический триумф."

Странно, что мы поклоняемся тому, что быстротечна и недоступно, и игнорируем то, что легко и доступно. Мария покорила мир оперы и более не находила это важным, но потерпев поражение в романтической любви, превозносила этот деликатный момент своей жизни. Она никогда не ценила любовь или семью во время своего лихорадочного восхождения к вершине как признанная международная оперная звезда. А когда она поняла, что является истинными жизненными ценностями, они уже были недоступны для нее. Она пожертвовала всем для своей профессиональной жизни и отрицала важность личной жизни, а затем она пожертвовала своей профессией для Онассиса только для того, чтобы потерпеть неудачу в обеих областях.

ЖИЗНЕННЫЕ КРИЗИСЫ

Этому не по летам развитому чудо-ребенку на роду были написаны неприятности со дня ее зачатия в Афинах, в Греции. Ее родители потеряли любимого сына, Вассилиоса, умершего от тифозной лихорадки только за год до зачатия Марии. Семейство все еще было в трауре, когда мать поняла, что она беременна. Евангелия была поглощена мыслями о другом мальчике. Когда Мария родилась в Нью-Йорке через девять месяцев, мать отказалась смотреть или трогать ее в течение четырех дней, потому что она была девочкой и не была заменой для любимого потерянного сына. Не слишком идеальное начало жизни для любого человека. Мария никогда не забывала этого раннего отторжения и отплатила за него, когда в 1950 году она сказала матери "прощай" и никогда больше не разговаривала с ней.

В возрасте шести лет Мария попала в автокатастрофу в Нью-Йорке. Врачи ожидали, что она умрет. Газеты упомянули о ней как об "удачливой Марии". Именно вскоре после выздоровления Мария стала одержима музыкой. Такая одержимость после эпизода, чуть не закончившегося трагически, знакома нам по биографиям больших творческих гениев. Они пытаются придать смысл жизни, которая была под угрозой. Состояния при травмах создают плодородную почву для запечатления бессознательных образов в психике. Возможно, это и случилось со всегда уязвимой Марией. Она пережила эту почти трагедию и стала поглощена идеей совершенствования. Необходимость сверхдостижений, очевидно, происходила из этого травматического периода ее жизни.

Следующая встреча Марии с кризисом произошла, когда ее отец потерял свой бизнес в период Великой депрессии, и из-за финансовых неприятностей семьи ее мать предприняла попытку самоубийства. Евангелия находилась в больнице Беллевю, в то время как отец заботился О детях. Крестный отец Каллас, доктор Лонтцаунис, сказал о ее матери: "Она, вероятно, была сумасшедшая." Этот инцидент произошел в период формирования Марии, в возрасте от семи до одиннадцати.

Другой серьезный кризис произошел после того, как Мария с семьей переехали в Афины. Она жила и пела в Афинах, когда нацисты захватили Грецию в 1940 году в начале Второй мировой войны. Мария была совсем подростком в то время, и семья стала голодать из-за многочисленных сражений во время оккупации. "Мария буквально питалась из мусорных баков в течение войны", согласно Наде Станиковой, ее биографу (1987). "Мария считала святотатством выбросить кусок хлеба даже тогда, когда она была богатой, из-за своего опыта военного времени". Ее гурманские оргии сразу после войны представляются последствием ее голодания. К концу войны, в 1944 г., Мария рассказывала о том, как она бежала прямо поперек направления заградительного ружейного огня. Она приписала свое спасение "божественному вмешательству". Каллас была очень религиозна всю жизнь и верила в оккультную сторону вещей, бросая вызов логике.

Каллас удовлетворила свои эмоции и аппетит в послевоенные годы и очень располнела. Вес Марии колебался между 200 и 240 фунтами в период ее дебюта. Голодание в военное время вылилось в гурманские оргии, которые продолжались семь лет. В попытке сдержать свой растущий вес она стала есть только овощи, салаты и изредка - мясо, даже прибегла к заражению глистами, чтобы снизить вес в 1953 году. Она потеряла почти 100 фунтов за полтора года, став стройной 135 фунтов при росте 5 футов 8 дюймов. Она прошла через психологическую метаморфозу типа проанализированной в "Психокибернетике Максвелла Мальца. Ее индивидуальность изменилась вместе с ее телом. Батиста говорил: "Ее психика подверглась решительному изменению, которое, в свою очередь, повлияло на ее дальнейший образ жизни. Она казалась другой женщиной с другой индивидуальностью". Каллас стала внезапно более известна в течение этого периода из-за ее драматической потери веса, чем из-за голоса.

ДОМИНИРУЮЩАЯ ЧЕРТА ХАРАКТЕРА И УСПЕХ

Неуверенность Каллас была движущей силой ее успеха. Альфред Адлер проповедовал, что все люди борются за совершенствование и превосходство, чтобы справиться с чувством неуверенности и неполноценности. Мария Каллас могла бы служить наглядным подтверждением теории Адлера. Она была борцом за совершенство, трудоголиком в попытке преодолеть ее глубоко спрятанную неуверенность. Она сверхкомпенсировала в фрейдистском смысле сублимации и использовала свои слабости, чтобы стать самой великой оперной певицей двадцатого столетия. Как? Она использовала свое навязчивое совершенствование и нетерпение, чтобы изменить манеру пения в опере. Она создала сценический образ, который поставил ее отдельно от всех, кто когда-либо пел арии. Она не боялась быть непохожей и использовала интуитивные силы, чтобы знать, что наиболее соответствует данному моменту. Как сказал Ив Сен-Лоран, "она была дива из див, императрица, королева, богиня, колдунья, работящая волшебница, короче говоря, божественная."

В опере у Марии Каллас нет никаких исторических параллелей. Энрико Карузо стоит ближе всего как исполнитель-мужчина, гипнотизировавший публику в начале двадцатого столетия. Однако вторая половина столетия принадлежала Каллас. Дэвид Гамильтон написал в "Энциклопедии Метрополитен-Опера" в 1987 году: "За что ни бралась Каллас, она все делала по-новому, путем комбинации ресурсов воображения и по-настоящему интенсивной работы." Он говорил: "Ни один голос еще не звучал с таким театральным характером". Мэри Гамильтон написала о Каллас: "Наличие каждого признака голоса оперного певца - огромный диапазон (до верхнего ми-бемоль), экстраординарная сценическая внешность, красочная личная жизнь". Нелюбители оперы были побеждены ее спектаклями. Эльза Максвелл сказала о ней:

"Когда я заглянула в ее удивительные глаза - блестящие, прекрасные и гипнотические - я поняла, что она экстраординарная личность."

Каллас всегда искала решение своих проблем вне себя (снаружи), даже если фактические решения были внутри. Сами качества, которые выдвинули ее как необыкновенно знаменитую диву и примадонну, были такого рода, что, используя их должным образом, можно было бы решить ее личные проблемы. Она так никогда и не узнала этого, и продолжала жить, вечно стремясь к совершенству. Ее импульсивное, нетерпеливое и настойчивое стремление к совершенствованию подняло ее к вершинам профессии. Нерушимая этика работы создала существо, имевшее целью только превосходство. Но эти черты характера также привели ее к болезни и в конечном счете послужили причиной для потери большого количества друзей и знакомых. Она была авторитетом во всем, что бы ни делала, и поражала воображение слушателей почти на каждом языке. Ее мастерское владение английским, греческим, итальянским, испанским и французским сделали ее необычайной артисткой. Она гипнотизировала на сцене, очаровывала своей личностью и воспринимала это все как побуждение к тому, чтобы стать самой лучшей. Стоила ли игра свеч? Каллас думала, что да.

КРАТКИЕ ВЫВОДЫ

Энрико Карузо явился квинтэссенцией оперной звезды-мужчины начала двадцатого столетия, а Мария Каллас унаследовала его власть над публикой на 50 лет позже, став самой обожествляемой дивой театра. Эта примадонна с бурным характером была известна под именами, которые ей дала пресса: Циклон Каллас, Ураган Каллас, между 200 и 240 фунтами в период ее дебюта. Голодание в военное время вылилось в гурманские оргии, которые продолжались семь лет. В попытке сдержать свой растущий вес она стала есть только овощи, салаты и изредка мясо, даже прибегла к заражению глистами, чтобы снизить вес в 1953 году. Она потеряла почти 100 фунтов за полтора года, став стройной - 135 фунтов при росте 5 футов 8 дюймов. Она прошла через психологическую метаморфозу типа проанализированной в "Психокибернетике Максвелла Мальца. Ее индивидуальность изменилась вместе с ее телом. Батиста говорил: "Ее психика подверглась решительному изменению, которое, в свою очередь, повлияло на ее дальнейший образ жизни. Она казалась другой женщиной с другой индивидуальностью". Каллас стала внезапно более известна в течение этого периода из-за ее драматической потери веса, чем из-за голоса.