Лагерь в горах - Э. Эллис

Как узнать, кто внутри, охотники или их враги? Этот вопрос, занимавший его прежде, занимал и теперь. Если только белые люди не испугались появления индейцев, но оставалось непонятным, почему они так долго не возвращаются домой в это холодное осеннее утро.

Может быть, они осознали опасность и насторожились? Оленья Нога не видал их там, где стояли капканы для бобров, и на основании этого заключил, что они или бежали, или погибли.

Если бы охотники были в хижине, Оленья Нога без колебания явился бы туда, потому что каждый из них узнал бы его и принял, как друга. С другой стороны, если там сидели виннебаго, которые развели огонь внутри как приманку, чтобы обмануть друзей охотников, то и они, может быть, не сочли бы Оленью Ногу подозрительным человеком, так как не знали, что он друг белых, — разве только до них дошли какие-нибудь слухи.

Таково было заключение молодого шавано, и он пришел к нему быстрее, чем мы это успели изложить. Индеец решился подойти прямо к двери, как будто бы он не подозревал ничего дурного. Но в ту минуту, когда он решился на это, его остановило то обстоятельство, что тяжелая дверь хижины шевельнулась, как будто кто-то потянул ее за ручку.

Дверь открылась не широко, и так тихо, что никто другой, кроме шавано, не мог бы заметить ее движения. Он тотчас же присел перед дверью и стал ждать дальнейшего развития событий.

Дверь, которая отворилась на пять или шесть дюймов, оставалась некоторое время в таком положении и потом приоткрылась еще не на много. Таким образом, можно было бы заглянуть внутрь дома, если бы там не царила полная темнота.

Тем же зорким глазом, который замечал любую мелочь, Оленья Нога, увидел, что край двери придерживают чьи-то пальцы. Из этого нельзя еще было ничего заключить, так как разглядеть кого-либо было невозможно. Однако, Оленья Нога догадался, что такой поведение выдает индейца: трудно было предположить, чтобы кто-нибудь из охотников отворял дверь таким способом.

Минуту спустя индеец увидел, что кто-то чуть-чуть выглядывает из-за двери. Опять-таки нельзя было ничего разглядеть, но Оленья Нога все больше и больше убеждался, что в хижине нет никого, кроме индейцев-виннебаго.

Дверь тихонько закрылась.

Колебаться дальше было бесполезно, и Оленья Нога не колебался. Встав на ноги, он просто пошел по неровному, но открытому месту, как будто бы был вполне уверен, что найдет в хижине своих друзей. Однако, его зрение и слух никогда не были напряжены так сильно, как во время короткого перехода от ручья до хижины.

Осторожный взгляд из-за двери был так непохож на обычные приемы охотников, что Оленья Нога теперь больше не сомневался в том, что найдет в хижине индейцев.

Раз его убеждение было таково, можно было думать, что на все вопросы нашелся окончательный ответ. Было очевидно, что если там сидят виннебаго, то, следовательно, там нет белых людей, иначе чем объяснить это глубокое молчание? Шавано мог бы теперь смело вернуться на назначенное место и с уверенностью сказать Фреду и Терри, чтобы они шли искать охотников в другом месте, так как их не было в доме, где он их видел несколько дней тому назад.

Но вы можете себе представить, что смелого шавано занимали теперь совсем другие вопросы, на которые он жаждал получить ответ и на которые можно было ответить, только заглянув внутрь дома. Главное, что его интересовало, это был вопрос о том, убиты ли его друзья в хижине? Лежали ли их тела перед злодеями, которые жаждали обагрить руки кровью новой жертвы?

Единственное обстоятельство, которое внушало индейцу опасение, было то, что среди индейцев мог бы оказаться тот, кто его знал. Припоминая последние события, шавано вспомнил, что он и юноши шли очень медленно и что, следовательно, любой индеец всегда мог их опередить и предупредить других. Хотя было маловероятно, чтобы случилось что-нибудь подобное, однако, это было все-таки возможно. Присутствие такого посланника к хижине могло бы решить участь шавано, потому что он в достаточной степени заслужил непримиримую ненависть этих воинов, которые были теперь далеко от своих охотничьих земель.

Что могли сделать индейцы в хижине, как не встретить входящего к ним шавано ружейным залпом? Если бы это случилось, то Оленья Нога мог рассчитывать на спасение так же, как и человек, стоящий перед дулом заряженной пушки.

Но тяжелая дверь, на которую Оленья Нога устремил свой взор, не открылась, и он не был встречен залпом. Индеец заметил, что, вследствие отсутствия окон в хижине, единственным местом, откуда могли грозить, была дверь.

Если бы они вдруг открыли дверь и начали стрелять — он погиб бы несомненно, как уже было сказано, но, когда шавано очутился в нескольких шагах от хижины, он совершенно успокоился на этот счет: если бы теперь дверь шевельнулась хоть чуточку, он отпрыгнул бы в сторону и скрылся за строением, где его положение было не менее выгодным, чем положение врагов.

Но, как мы уже сказали, дверь не отворилась, и не произошло никаких других событий.

Он заметил ремень из оленьей шкуры, дверную защелку, и с удивительным, всегда свойственным ему хладнокровием, схватил ее, слегка потянул и очутился в хижине. Здесь его глазам представилось удивительное зрелище.

5. В ХИЖИНЕ

Раньше уже было сказано, что в хижине не было окон, так как она служила только кладовой для мехов и убежищем для охотников в суровую зимнюю погоду или бурю. Отверстие в крыше заменяло трубу: через него выходил дым, когда в комнате горел огонь, в целях защиты от снега или дождя отверстие закрывалось плоским камнем.

Бревна, составляющие стены хижины, были так хорошо сложены, и все отверстия были так хорошо замазаны глиной, что внутрь ее не попадал даже самый сильный ветер. По этой же самой причине в хижине царила полная темнота, когда там не горел огонь. В дверь проникало достаточно воздуха, чтобы несколько разогнать накопившийся там дым и чтобы образовать тягу через верхнее отверстие. Однако, немало дыму оставалось и в комнате, так что пребывание в ней было не особенно приятно.

Пол заменяла голая земля. В одном углу помещения были сложены все добытые на охоте шкуры животных. В настоящее время их было очень мало, так как зима еще только наступала. Хотя эти меха и не были отменного качества, но тем не менее служили удобной и мягкой постелью в холодные зимние ночи, когда на дворе завывала вьюга.

Единственной мебелью в этом примитивном жилище была длинная, грубая скамейка, на которой охотники обыкновенно сидели в холодные вечера, проводя время перед сном в курении трубок и разговорах. В углу было сложено около полудюжины самых примитивных кухонных принадлежностей, так как в те времена люди умели удовлетворяться десятой частью тех предметов, без которых мы теперь не можем обойтись.