Кровавая гостиница - Поль Магален (Махалин)
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
С этими словами он опустил руку в карман, взял несколько мелких монет и кинул спящему; тот даже не шевельнулся, только захрапел еще сильнее. Филипп Готье между тем уселся в дилижанс, раскланялся еще раз со своим новым приятелем, и карета тронулась, сопровождаемая громким щелканьем кнута.
IV
Проклятое место
Когда дилижанс скрылся из виду, Гастон вернулся к столу, с которого Антуан Ренодо уже убирал посуду. Лицо молодого человека было несколько мрачно.
– Как странно! — пробормотал он себе под нос. — Мне кажется, что я в последний раз виделся с этим храбрым и великодушным человеком. Эта встреча лишила меня душевного спокойствия… Какое несчастье нависло над нашими головами?.. Которому из нас двоих суждено умереть, не увидев больше другого?
Молодой человек провел рукой по лбу, словно пытаясь разогнать мрачные мысли, и, обращаясь к хозяину трактира, сказал:
– Давайте поговорим, любезнейший мой хозяин.
Тот приблизился с почтительным поклоном и с беспокойством спросил:
– Разве ваша светлость находит, что я допустил какое-нибудь упущение… несмотря на все мои старания?..
– О нет, нисколько, любезный хозяин. За столом все было отлично… Но скажите, кто же открыл вам, что…
– Что я имею честь говорить с господином маркизом дез Армуазом?.. Э! Боже мой, мой собственный опыт, притом я вращался в таких высоких кругах… Вдобавок служанки слышали, что вы говорили за столом, а языки у них уж очень длинны…
– Хорошо… Оставим это. Теперь дело за тем, что вы можете мне предложить, чтобы я мог продолжить свое путешествие?..
– Что предложить?!..
– Разумеется, разве вы не содержатель почтовой станции?
– Утвержденный всеми возможными правительствами, под управлением которых мы живем последние двадцать пять лет.
– В таком случае вы должны иметь лошадей и экипажи для путешественников. Я заплачу сколько положено…
Лицо трактирщика заметно омрачилось. Крупные капли пота выступили на его побагровевшем лице.
– Разумеется, — проговорил он, — в любом другом случае мои конюшни и экипажи были бы к услугам вашей светлости… Но при теперешних обстоятельствах я никогда не прощу себе того, что стану содействовать гибели ближнего… Если бы господин маркиз согласился изменить свой маршрут…
– Изменить маршрут?..
– Если бы господин маркиз решился поехать другой дорогой…
Эмигрант пристально посмотрел на трактирщика:
– Вы с ума сошли, что ли, любезный? Разве я могу не ехать туда, куда меня призывают дела?
– В Виттель!
– Да, в Виттель.
– Сегодня вечером?
– Еще раз да.
Антуан Ренодо всплеснул руками:
– В Виттель!.. Сегодня вечером!.. Это безумие!.. Значит, вы не знаете, что там происходит?
– А что там происходит?! Соблаговолите сообщить…
– Возможно ли?! — воскликнул трактирщик в смятении. — Когда газеты трубят об этом на протяжении нескольких месяцев! Когда об этом говорят в Париже, толкуют в провинции, в канцеляриях министерства полиции, в Тюильри, в кабинете первого консула!..
– Хорошо, — сказал эмигрант в нетерпении. — Но я не из Парижа, не из Тюильри, а приехал прямо из Германии, из Страсбурга… Итак, ради бога, давайте без загадок… говорите прямо, в чем дело, иначе я подумаю, что вы окончательно рехнулись.
Мэтр Антуан Ренодо был сражен. Воздев руки к небу, словно призывая его засвидетельствовать, что он находится в здравом уме, трактирщик решился говорить. Его рассказ длился очень долго… Мы избавим читателя от ознакомления с этим повествованием и коротко передадим то, что действительно может представлять некоторый интерес.
Мы отнюдь не сочинили все ужасы этой драмы, развязкой которой стало оглашение смертного приговора пяти виновным 19 термидора IX года республики в Вожском суде присяжных.
Легенда о трактирщиках Виттеля очень популярна в Лотарингии. Она пугала нас в детстве своими кровавыми эпизодами и до сих пор, спустя полвека, повергает в ужас богобоязненных жителей провинции.
В течение восемнадцати лет до начала нашего рассказа и, следовательно, пролога драмы беспрестанные таинственные исчезновения повергали в ужас обитателей этого маленького уголка древнего герцогства Лотарингского. Первое происшествие произошло в 1790 году. К 1795 году их насчитывалось уже одиннадцать. Были организованы розыски, но ничто не смогло пролить свет на эти страшные и таинственные происшествия, а об участи жертв похищений так и не стало известно.
В стране произошла революция. Всеобщее внимание было привлечено к политическим событиям, следовавшим одно за другим с невероятной быстротой. И жители провинции Вож, послав в Париж отряд защитников против притеснителей и большие суммы денег, почти забыли о странных происшествиях, как вдруг вновь стало известно о нескольких исчезновениях, которые возмутили и ужаснули мирных жителей удаленной провинции. Исчезновения не только возобновились, но и участились, и все на том же небольшом пространстве в двенадцать лье в окружности.
Виновники возмутительных пропаж, очевидно, пользовались беспорядком, царившим в ту эпоху во всех административных и судебных учреждениях. Национальная гвардия одна исполняла обязанности полиции — как муниципальной, так и криминальной.
Директория решилась преобразовать полицию в Париже и в департаментах. Но в столице эта полиция ограничивалась только охраной членов Директории и наблюдением за всевозможными заговорщиками, а в провинции все внимание полицейских было направлено на обезвреживание шаек грабителей и разбойников.
Исчезновения жителей Вожа продолжались. Неизбежная гибель грозила тому, кто осмеливался появиться в этой местности. Люди, которым необходимо было посетить этот проклятый край, вступали в него не иначе как окруженные конвоем и вооруженные до зубов…
Крестьяне, отправляясь на полевые работы, брали с собой ружья. На ночь все заставляли двери своих жилищ баррикадами и приглашали к себе друзей и знакомых, чтобы проводить ночь… за разговорами. Нигде не тушили огней. Рассвета ждали с оружием в руках. Дровосеки и угольщики, которые с незапамятных времен оставляли свои двери на ночь открытыми, запирали их теперь на замок, а богатый коммерсант в Нанси, бредивший убийствами и призраками, умер со страху.
Наступило 18-е брюмера. Заменив себя Маратом в Люксембурге, Бонапарт водворился в Тюильри. Он горячо взялся за дело, поручив Савари преследовать зло. Однако проницательность первого и энергичность второго, казалось, не очень-то способствовали достижению успеха в этом трудном деле. Местные власти Эпиналя, Невшато и Мерикура тщетно занимались розысками по всему округу; ничто не всплыло наружу, все было, как и прежде, покрыто тайной.
Напрасны были все расследования, все обыски в домах у подозрительных лиц, чье прошлое по какой-либо причине казалось небезупречным.
Местные власти, судя по всему, потерпели полное поражение… Громадная ублиетта, [9]устроенная неизвестными преступниками, так и осталась необнаруженной, как и погребенные в ней жертвы.
– Черт возьми! Не может же быть, чтобы за какие-нибудь двадцать лет пропала сотня людей, да так, что и следа не осталось! — заключил Антуан Ренодо. — Должны же были найтись останки погибших! И что же? Ничего не обнаружили эти судебные власти: ни единой косточки, ни следа, ни намека.
Гастон дез Армуаз выслушал трактирщика с улыбкой. Когда рассказчик замолк, он облокотился на стол и задумался.
– Я обещал… меня ждут. И я сдержу обещание… — проговорил наконец молодой маркиз. И громко добавил: — Хозяин, у вас есть свободная лошадь?
– Лошадь…
– С упряжью, разумеется… и хорошая, чтобы она могла без устали пробежать те восемь или десять лье, которые разделяют Шарм и Виттель!
– Как? — вскрикнул Ренодо. — После всего того, что я рассказал, господин маркиз продолжает настаивать на своем решении?
– Хозяин, — ответил молодой человек спокойно, — я верю, что в вашем рассказе есть доля правды, однако должен сдержать данное слово и лучше умру, чем позволю усомниться в моей порядочности и обязательности… К тому же я молод и ловок, не лишен мужества и осторожности… наконец, я хорошо вооружен. Вы меня предупредили, и этого совершенно достаточно… — И с жестом, выражавшим нетерпение, смелый путешественник прибавил: — Я вполне полагаюсь на ваш выбор и принимаю назначенную вами цену за предоставленную лошадь. Через час она должна быть оседлана. Проследите лично, чтобы покрепче привязали к седлу мой чемоданчик и в кобуры положили заряженные пистолеты…
Побежденный Антуан Ренодо направился было к двери, но не успел переступить порог, как молодой человек добавил:
