Отряд зародышей - Андрей Быков

Так поможем же ему в этом!

— Телеги с лошадьми и возчиками, — высказал я своё пожелание.

— И всё? Ну, это не сложно… Я распоряжусь! Вам выделят для доставки две телеги с возчиками. Но после того как прибудете на место, они сразу же возвращаются назад! Это — приказ.

— Так точно, господин майор!

— Ну, если других вопросов нет, можете идти.

То, что мне было нужно, я получил. А других вопросов к майору у меня не было. И потому, лихо отдав честь, я развернулся и — убыл по своим делам…

Полдень. Середина мая месяца. Солнце слепит глаза. Полковой плац жарит, как сковорода на раскалённой плите. Сержант Грак (то есть — я), заложив руки за спину, медленно движется вдоль строя своего невеликого отряда. Восемь человек, разложив на утрамбованной земле плаца своё небогатое солдатское имущество, стоят изломанной линией, держа под уздцы лошадей. Стоят в полном вооружении. А это — кольчуга до колен, прикрытая на груди зерцалом, шлем с подшлемником и прикреплённым сзади «конским хвостом». На поясе — прямой кавалерийский меч. Хоть и значительно облегчённый в сравнении с пехотным, но тоже свой вес имеющий. В правой руке — пика длинной в пять локтей. Пот градом течёт с каждого. Осёдланные лошади, лениво встряхивая гривами и хвостами, отгоняют назойливых слепней.

Пройдясь перед строем справа налево, я развернулся и так же медленно пошёл в обратном направлении. Мне-то что? Я кольчугу и шлем не одевал. К солнцу иду боком. А голова так и вообще повёрнута лицом к строю. Получается, что солнце у меня вообще как бы за спиной. Это называется: «косвенное воспитание личного состава». С давних пор известна старая армейская истина: «хочешь за….ть личный состав — поставь его лицом к солнцу». Что я сейчас с успехом и выполняю. Уж я-то отлично знаю эффективность данного способа воздействия на подчинённых. За годы службы сам его на своей шкуре не раз испытывал…

Дойдя до правофлангового, я остановился и резко развернулся лицом к строю. Глаза встретились с неподвижными зрачками стоящего напротив солдата.

— Имя?

Напротив стоял всё тот же Спунт, имеющий теперь свою собственную кличку.

— Ну?..

— Воин конно-пикинёрного полка Его королевского величества, рядовой… — и замолчал, не в силах произнести то, что я ожидал от него услышать.

— Ну?.. — побольше угрозы в голосе, сержант, побольше…

— Хорёк, — скривившись, как от зубной боли, выдавливает из себя Спунт.

— Так, — удовлетворённый кивок и поощрительная улыбка, немного смягчаем голос, — показывай, что у тебя?

Осмотрев разложенное на плаще содержимое мешка солдата, особых замечаний ему не делаю. Да и повода, собственно, не имеется. Оружие в отличном состоянии, в мешке всё в полном комплекте. Лишь порекомендовал подточить меч, да запастись лишней парой тетив для арбалета. Пригодятся…

— Рассёдлывай коня.

Дожидаясь, пока Хорёк выполнит приказ, повернулся к остальным:

— Всем расседлать своих лошадей!

Потом вновь повернулся к Хорьку.

— Ну, давай посмотрим.

Осматривал коня недолго. Зубы, хорошо ли подкован, нет ли потёртостей под седлом, хорошо ли вычищен конь и вычесаны хвост и грива. Конём тоже, в основном, остался доволен.

— Хорошо. Седлай. И после смотра зайди в кузню. Пусть на задние копыта новые подковы набьют. В горы идём. А подковки эти уже подточились. Лучше поменять…

— Слушаюсь, господин сержант, — Хорёк, судя по всему, ожидавший очередных придирок, с явным облегчением перевёл дух.

Следующим в строю стоял добродушный здоровяк со степным разрезом глаз.

Когда я встал напротив, он представился, как рядовой Шорам.

Осматривая его имущество, я обратил внимание на то, что среди прочего у Шорама имелось и кое-что из набора кузнеца. Ну, там, клещи, небольшой молот, пара каких-то отбойников…

— Что это у тебя?

— Так я же полтора года подмастерьем в кузнице проработал, — развёл воин руками, — вот и прихватил. Вдруг пригодится?

— А что умеешь?

— Ну… Могу нож сковать, или там из деревенской утвари чего по мелочи. Коня вот могу подковать…

— Хорошо. Оставь. Пригодится. А чего это у тебя рожа степняцкая? Ты откуда родом? В степи родился?

— Да я-то сам в степи и не был никогда. А вид такой мне от бабки моей достался. Мой дед ещё когда молодым был, ходил в поход с графом нашим в степи дикие, что на северо-востоке. Вот там он и захватил степнячку молодую. Да такую уж красивую, что пока обратно шли, он в неё и влюбился. И у господина графа нашего попросил разрешения, чтоб жениться на ней. А так, как был он у графа на особом примете, то и разрешение получил без задержки. Вот так вот в роду нашем степная кровь и появилась, — улыбаясь, вновь развёл руками Шорам.

— Понятно. Тебе сколько лет?

— Так осенью уж двадцать первый год сполнится.

— Ну, значит, и прозвище у тебя будет соответствующее. Степняк. Повтори!

— Так как же, господин сержант? — растерянно посмотрел парень, — мне моё имя отец с матерью давали, с деревенским гадателем советовались.

— Не понял, что ли? — я-то его вполне понимаю. Мне этот деревенский обычай знаком. Сам оттуда. Но… — или уже забыл, что я два часа назад сказал? Напомнить?

— Никак нет, не забыл, — голос парня звучал совсем потерянно.

— Повторить! — команда резкая, жёсткая. Ничего. Пусть привыкает подчиняться.

— Рядовой Степняк…

М-да… Квашня, а не воин. Пора встряхивать.

— Смирно! Ещё раз! Громче!

Парень вытянулся и, вскинув голову, резко ответил:

— Рядовой Степняк!

— Вот так. Уже лучше. Вещи можешь собирать. Коня вычистить ещё раз. Плохо почищен. И хвост ему как следует вычесать!

Рядом со Степняком — молодой воин лет двадцати трёх. Сухощав, жилист, светлые волосы до плеч, руки крепкие, с тугими мускулами. В разговоре выяснилось: охотник, родом из охотничьей семьи лесовиков. Звать Галмар. Как в полку оказался? Да надоело в лесу сидеть. Захотелось поглядеть, что в мире делается. Пришёл в город. Тут его и уговорил вербовщик в трактире контракт подписать. Пока стандартный, на три года, а там видно будет. Да, стреляет хорошо. Хоть из лука, хоть с арбалета. Нет, верхом никогда не ездил. По лесу всё больше пешком… но уже более-менее научился.

— Ладно, в пути поглядим на твоё более-менее, — ворчу в ответ, — прозвище твоё будет — Зелёный.

— А почему «Зелёный»?

— А потому, что из лесу вышел, — уже с усмешкой ответил я и повернулся к следующему.

Вашу Бога душу мать! И что же мы тут видим!? Мои брови сами собой изумлённо поползли вверх. Передо мной стоял, лениво помахивая перед лицом платочком, тот самый, из разорившихся. Весь в ленточках и бантиках, как девица на выданье. У ног его так и лежал неразобранный вещевой мешок. Да и, плюс ко всему, лошадь его тоже стояла нерассёдланная.