Волчий хлеб (СИ) - Андрей Зимний
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Не зря я всегда говорила, что ты разбойник. — Рута улыбнулась, взяла Иля за руку и потянула за собой на траву. Арен молча устроился рядом. Рута положила ладонь на серебристую гладь, та оказалась упругой и прохладной. По поверхности пошли круги, всколыхнувшие всё озеро. Иль был смелее — сунул руку в лунный свет по локоть. Обратно вытащил уже с добычей — большеглазой полупрозрачной рыбёшкой. Рыбка разинула рот раз, другой, а потом обиженно пробасила:
— Волчонок, я же спал! Ни стыда у тебя, ни совести!
Рыбка ловко вывернулась и плюхнулась обратно в озеро, обдав Иля и Руту веером сверкающих брызг. Рута рассмеялась, но Арен вдруг зажал ей рот ладонью и сердито глянул на брата.
— Ведёшь себя глупо, — он вдруг резко поднялся и ушёл с полянки.
— Я что-то не так сделала? — спросила Рута.
— Вовсе нет, — беспечно отозвался Иль. — Ревнует, поди.
— Тебе бы всё шутки шутить.
Иль повернулся к Руте, и на его лице не осталось и следа весёлости. Зелёные глаза смотрели неожиданно тепло и внимательно.
— Иногда мне не хочется шутить. Сейчас вот совсем не хочется.
Рута почувствовала, что ей стало ужасно неловко. Всё время шаловливый Иль казался кем-то вроде младшего братишки. А теперь так сказал, так посмотрел, что аж жарко стало. Встать бы, уйти. Или одёрнуть его. Но она спросила:
— А чего хочется?
— Я покажу.
Иль приблизился осторожно, но решительно. Обнял за талию, притягивая к себе, и поцеловал в губы. Рута хотела было оттолкнуть, но лишь положила ладони ему на плечи. От первого поцелуя в жизни почувствовала себя пьяной. Каким же он оказался нежным…
Когда их губы разомкнулись, Иль не отстранился, а заглянул Руте в глаза.
— Это ведь ничего, что я волк?
— Мне всё равно.
Иль прижался лбом к её лбу и обнял покрепче. Так они и сидели, пока позади не зашуршала трава. Возвращался Арен.
Не слишком спеша, Иль убрал руку с талии Руты и обернулся к брату. Тот, если и оскорбился из-за открывшегося глазам, вида не подал. А когда подошёл к берегу, Рута заметила в его руках покинутое гнездо пеночки. Травинки и веточки до того ссохлись, что оставалось лишь подивиться, как этот хрупкий шарик ещё не рассыпался.
— Нельзя ей здесь смеяться, — сказал Арен, с упрёком глядя на Иля. — Слышал же, что по лесу ходит смех. А где смех, там и Безголосый Ю.
— Я не дал бы ему украсть смех у Руты, — возмущённо ответил брат.
— Так бы он тебя и спросил.
— И что, сам-то куда ходил? — Иль уставился на гнездо, будто в нём и сидел ответ.
— Забрал ворованный смех, который его по лесу водит, — сказал Арен и пояснил для Руты: — Безголосый Ю ещё и глухой. Ничего не слышит кроме человеческого смеха, а потому, если кто из деревенских в лесу веселится, на звук приходит и крадёт его. Слышала, как девушка в чаще заливалась? Это Ю ворованный смех выпустил. Тот летает по лесу, а Ю за ним ходит. — Арен приподнял ладонь, которой закрывал дырочку в гнезде, и оттуда зазвенело уже знакомое хихиканье красавицы.
— Эй, ты чего? — одёрнул его Иль. — Сейчас же Ю к нам и придёт.
— Не придёт. Я его этим смехом в ручей завёл. Если никто не поможет, так и будет теперь там мокнуть. — Арен снова накрыл рукой гнездышко, и стало тихо. — Возьми, — он протянул пойманный в плетёный шарик смех Руте.
— Что же мне с ним делать?
— Оставь у себя, — пожал плечами Арен, — или верни хозяйке, если та ещё жива.
Иль вдруг поднялся и, не дав Руте рассмотреть неожиданный подарок, потянул за собой.
— Рассветёт скоро, домой пора.
Когда они подходили к деревне, запели петухи, встало разбуженное солнце. Рута оглянулась на братьев, вместо парней за ней следовали два волка. Вот и всё, не поговорить, не подержать за руку…
Деревенские дворы быстро оживали. Соседи не обращали внимания на Руту, только баба Лина окликнула:
— Что это у тебя? — спросила, указывая скрюченным пальцем на гнёздышко.
— А, да ничего, — ответила Рута и, сдавив хрупкие травинки, разломала гнездо.
Интересно, как узнать, кто именно потерял смех в лесу? И как правильно его возвращать? Надо было расспросить волков!
— Ничего так ничего, — загрустила старушка.
Иль выпрыгнул из-за спины Руты, сцапал половинку гнезда и принялся возить пёрышки, веточки и кусочки коры по земле, точно был не волком, а шаловливым щенком.
— Вот ведь какой, — улыбнулась баба Лина. А потом вдруг хлопнула себя ладонью по колену и захохотала. Звонким девичьим смехом, который не постарел за те годы, что гулял по лесу. По морщинистой, загрубевшей от ветра и солнца коже побежали слёзы, и Рута уже не понимала, веселится бабушка или плачет. Когда она, наконец, успокоилась, посмотрела чистыми голубыми глазами, в которых не осталось и следа старческой блёклости: — Ну до чего смешной! А я раньше и не замечала. Хорошие они у тебя, Рута, даром что волки.
Рута напекла сдобных булочек с маком, завернула десяток в льняную тряпицу и выбралась из дома. В поле оглушительно стрекотали кузнечики, и пахло свежим сеном. Устроилась в тёплом стоге и принялась ждать братьев. Но пришёл лишь один — Арен.
— А где Иля потерял? — спросила Рута и сама удивилась робкой радости от того, что останется вдвоём с синеглазым.
Арен не присел возле неё, так и остался стоять напротив.
— Я наедине поговорить хотел.
— Ну вот, а я вам подарки принесла. — Рута протянула булочку Арену. — Тут ещё много, угощайся.
— Ты ведь и не знаешь, что мне пытаешься предложить?
— Я пытаюсь предложить тебе лакомство, — через силу улыбнулась Рута. Вечно он так: ничего плохого не говорит, а обидно становится просто до смерти! — Возьми, синеглазый. Для тебя ведь старалась.
— И для брата. Не могу я взять, Рута. Знала бы ты, как хочу, но ни тебя, ни Иля не буду обманывать.
— Что за ерунда? Ну не ешь ты эту булочку, возьми все и отнеси брату. Только не надо со мной так… С тех пор, как мы в первый раз виделись, ты всё время будто обижен на меня.
Арен понурил голову:
— Рута, не сердись на меня. Я ведь рад, что могу к тебе прикоснуться, слово сказать, только каждый раз, когда ты берёшь брата за руку или со мной ласково говоришь, мне становится совсем невесело.
