Гипноз и мировоззрение - Роман Перин

В те же времена маги пытались проникнуть и в царский двор Российской Империи. В 1780 г. под именем графа Феникса приехал в Петербург знаменитый маг Калиостро (сицилиец Джузеппе Бальзамо, 1743–1795). Любимец парижских салонов и известный франкмасон, активно практиковавший публичные сеансы гипноза. Некоторые современники Калиостро указывают на его внешние еврейские черты. В России ему покровительствовал лично князь Г. А. Потёмкин и «русское масонство». Калиостро всеми силами пытался заинтересовать собой Екатерину II, но императрица разгадала замысел мага и приказала выслать его из России как шарлатана. Перед тем как покинуть Россию Калиостро оставил свою тень в виде одаренного ученика из российских масонов: «Калиостро оставил в России ученика – Антона Гомулецкого, который служил мелким чиновником в Петербурге; Гомулецкий был непревзойденным конструктором людей-автоматов (сейчас мы их называем роботами), а в некоторых „чудесах“ повершил даже своего учителя». (В. Пикуль. Калиостро – друг бедных). Если верить книге Андре Натафа «Мэтры оккультизма», вышедшей на русском языке в 2002 г., то приходится констатировать еще один факт явления «чудотворца» на земле Русской в лице легендарного Папюса (Жерара Анкоса 1865–1895). Натаф утверждает, что, услышав о великом маге Папюсе, русский царь Николай II пригласил его для проведения спиритического сеанса по вызову духа Александра III, что Папюс успешно и сделал, показав сыну призрак отца. Если этот факт имел место, то можно уверенно утверждать о высокой степени гипнабельности последнего царя России. Его супруга Александра Федоровна часто впадала в религиозный мистицизм, увлекалась оккультизмом…

Ошибка с Калиостро впоследствии будет учтена врагами России, и маг будет явлен из местных, даже из мужиков. Это окажется куда действеннее, чем какой-то плюгавенький и косоглазый «граф». Перед гибелью Николая II, появился кудесник из совершенно других слоев – снизу. Вряд ли удалось бы войти в императорский двор другому чудотворцу – не из глубин народа, не православному. Именно служители церкви и ввели Григория Ефимовича Распутина (настоящая фамилия Новых) в светские круги столицы. Распутину покровительствовал инспектор Духовной академии иеромонах Феофан и другие высокопоставленные священники. Но простоватый мужик оказался не столь простым, как казался. У Распутина появилось не мало врагов и конкурентов, но все они, включая и знаменитого Бадмаева, вынуждены были покориться «святому старцу» или, как его называл в своих записках тоже претендующий на «святость» иеромонах Илиодор, «святой черт». Биография Распутина остается запутанной, до сих пор не известна точная дата его рождения: 1864, 1865, 1872? Не говоря уже о том, где он обрел знания в области гипноза (некоторые исследователи биографии Распутина утверждают, что в его роду были сибирские шаманы). Кстати, биографии многих видных «святых», магов и эзотеристов очень часто запутаны и кажутся мифическими. Например, известный мистик, философ и эзотерист Якоб Бёме (1575–1624), оказавший влияние на Гегеля, Лейбница, Бердяева и многие поколения мыслителей и масонства, по официальной биографии был малограмотным сапожником – «сапожник из Гёрлица».

Безусловно, Распутин не мог устраивать официальных публичных сеансов гипноза, как его французские коллеги, т. к. он сразу же был бы обвинен в «дьявольском ремесле». Но ему ничто не мешало устраивать коллективные молитвы, вместе с царской семьей и её окружением, а это лучшая форма гипнотического воздействия, т. к. религиозный человек в молитве и какое-то время после нее, находится в первой фазе гипнотического состояния, а некоторые – и в более глубоком погружении в зависимости от индивидуальных особенностей психики. Вспомним слова вышеупомянутого Саласара об исключительной роли коллективного внушения во время проповедей, после которых люди «впадали в слепую доверчивость». Распутин владел ювелирным мастерством гипнотизера – особым видом суггестии (скрытое словесное воздействие) Русский психиатр Бехтерев, отмечая способности гипнотизера у Распутина, подчеркивал его дар к обладанию т. н. «половым гипнотизмом».

«Старец» вошел в дверь дворца, которая уже была открыта много веков тому назад Христом. Распутин вошел в семью самого могущественного Царя мира; и дело далеко не в том, как это представляют большинство исследователей, что он мог останавливать кровотечение у больного гемофилией царевича Алексея. Отношение к роли Распутина в его влиянии на судьбу России у исследователей остается разным. Но чего никак нельзя отрицать, так это феноменальность события – «малограмотный мужик» влияет на императора и императрицу на уровне принятия государственных решений и кадровой политики. Что дает повод оппозиции заполучить сильнейший аргумент о разложении царизма. Распутина, как Калиостро и Месмера, тоже изгоняли из столицы, но «старец» возвращался с еще большим влиянием, т. к. «папа и мама (император и императрица) просят вернуться». Не малую роль в судьбе алчного к деньгам Распутина сыграли дружеские, а точнее взаимовыгодные отношения Распутина и российского еврейства (Симанович, сионисты), которое активно использовало влияние «святого старца», на царя и царицу.

Историки склонны утверждать, что появление различных магов и экзотических личностей возле правящих династий «является признаком разложения и слабости режима». Отчасти с этим можно согласиться, но почему бы не предположить, что появление магов, духовников и иных экзотических личностей является первым серьезным признаком атаки на правящий режим со стороны мощных структур, заинтересованных в смене власти. Ведь чтобы маг мог влиять на сильных мира, он должен иметь авторитет. Вспомним Шарко: «уберите авторитет и воображение, и у вас ничего не получится». А кто создает авторитет?! Или, как говорят сегодня, «имидж», «пиар». Никакому одиночке, даже гениальному, это не под силу.

Глава IV. Шкаф «Ч»

Пришедшим к власти большевикам в 1917 г. необходимо было только заменить одного гипнотизера на другого. Не важно, что он был маленьким, лысым и картавым – это только подтверждает высокую степень погружения большой части народа в гипнотическое состояние и готового к восприятию в качестве «Мессии» и «Спасителя» даже столь тщедушного существа, но изливающегося «словесами многими…». Большевики шли под лозунгами христианства, проповедуя равенство и братство, обещая рай и бессмертие. Все тоже, только бог и божки другие и веяло от них таким древним Израилем, еще теми временами, когда он был погружен в бездну черных месс и умопомрачительной магии.

Проведший 17 лет в лагерях Колымы писатель Варлам Шаламов (1907–1982) в своем рассказе «Букинист» размышляя о роли медицины и гипноза в следственных приемах большевиков, пишет:

«– Кто знает? На луне, вероятно…

Следственный арсенал – это последнее слово науки, последнее слово фармакологии.

Это был не шкаф „А“ – Женена – яды, и не шкаф „Б“ – Хероица – „сильнодействующие“… Оказывается, латинское слово „герой“ на русский язык переводится как „сильно действующий“. А где хранились медикаменты капитана Флеминга? В шкафу „П“ – в шкафу преступлений – или в шкафу „Ч“ – чудес.

…Тайна пряталась в лабораториях, подземных кабинетах, вонючих вивариях, где звери пахли точно так же, как арестанты грязной магаданской транзитки в тридцать восьмом году. Бутырская тюрьма по сравнению с этой транзиткой блистала чистотой хирургической, пахла операционной, а не виварием.

Все открытия науки и техники проверяются в первую очередь в их военном значении – военном – даже в будущем, в возможности догадки. И только то, что отсеяно генералами, что не нужно войне, отдается на общее пользование.

Медицина и химия, фармакология давно на военном учете. В институтах мозга во всем мире всегда копился опыт эксперимента, наблюдения. Яды Борджиа всегда были оружием практической политики. Двадцатый век принес необычайный расцвет фармакологических, химических средств, управляющих психикой.

Но если можно уничтожить лекарством страх, то тысячу раз возможно сделать обратное – подавить человеческую волю уколами, чистой фармакологией, химией без всякой „физики“ вроде сокрушения ребер и топтания каблуками, зубодробительства и тушения папирос о тело подследственного.

Химики и физики – так назывались эти две школы следствия. Физики – это те, что во главу угла полагали чисто физическое действие, – видя в побоях средство обнажения нравственного начала мира…

Много пользы давал и знаменитый повсеместный „конвейер“, когда следователи менялись, а арестанту не давали спать. Семнадцать суток без сна – и человек сходит с ума, – не из следственных ли кабинетов почерпнуто это научное наблюдение.

Но и химическая школа не сдавалась.

Физики могли обеспечить материалом „особые совещания“, всяческие „тройки“, но для открытых процессов школа физического действия не годилась. Школа физического действия (так, кажется, у Станиславского) не смогла бы поставить открытый кровавый театральный спектакль, не могла бы подготовить „открытые процессы“, которые привели в трепет все человечество. Химикам подготовка таких зрелищ была по силам.