Сладостный вызов - Лиза Бингэм
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Церемония, как ты это называешь, закончилась.
Он выхватил нож и мгновенно отсек добрую часть ее свадебного шлейфа. Маргарита вскрикнула, инстинктивно заслоняясь от него рукой, но он не обратил на ее жест никакого внимания. Брэм с силой дернул за фату, освободив ее из прически, и бросил ее на пол. Взяв ее за руку, другой рукой он крепко обхватил ее за талию.
— Ты моя. Я не делюсь ни с кем тем, что принадлежит мне.
Она открыла рот, чтобы сделать едкое замечание, но у нее перехватило дыхание, когда он поднял ее и перекинул через плечо.
Брэм направился к выходу семимильными шагами.
— Стой! Оставь меня в покое!
Но он не слушал ее воплей, и, наконец, никто из находящихся в церкви не смел помочь ей. Как только дверь за ними захлопнулась, последнее, что услышала Маргарита, был возглас Нанни Эдны:
— Все уже? Какое облегчение! Теперь выпустите нас отсюда, и пусть все едут по домам.
Брэм не обращал внимания на давку, царившую возле церкви. Швырнув Маргариту на сидение свадебной кареты, он прыгнул рядом с ней, и они сорвались с места. Его собственная лошадь, впряженная в карету сзади, понеслась рысью у них за спиной.
Спустя пятнадцать минут, прибыв в гостиницу, Брэм толкнул на кровать свою жену — женщину, которую он однажды поклялся любить, защищать и уважать.
Если бы только ее собственные обещания что-то значили для нее! Но она ничего не могла бы предложить ему, кроме тщетных надежд и пустого сердца. Она все больше и больше чувствовала себя обманщицей. В маске прекрасной принцессы.
Маргарита запрокинула назад голову, убирая волосы с глаз — длинные, темные блестящие волосы, дотронуться до которых он мечтал во время войны бессчетное множество раз. Снова и снова он представлял себе эти пряди, обвивавшие его по ночам. Как ему порой хотелось обернуть их вокруг запястья и заставить ее смотреть на него, чтобы она увидела, что она делала с ним, заставляя его забыть обо всем своими ласками, избаловав его. Как же долго он спорил с ней! Он и не предполагал, что сможет перенести ее ледяной тон.
Маргарита смотрела на своего мужа, ее ярко-синие глаза потемнели от гнева, но он не чувствовал раскаяния при мысли о том, во что он превратил ее тщательно разработанные планы. Она заслужила подобное обращение. Ведь именно она чуть было не пошла на двоемужие.
— Как ты посмел? — спросила она тихо. — Как ты посмел превратить мою свадьбу в такой бардак?
Брэм зло посмотрел на нее и стал снимать куртку.
— Видимо, ты не в состоянии реально смотреть на вещи, сколько раз я уже говорил тебе, что мы женаты!
— То, что произошло между нами, было ошибкой молодости, и мы бы допустили еще большую ошибку, пытаясь это продлить.
— Теперь все изменилось. — Он снял с себя рубаху — серую с темными полосками, чтобы, наверное, показать ей оставшиеся на теле следы войны. — Как ты помнишь, ты едва могла дождаться нашей церемонии. Или я должен напомнить тебе о всех наших ночах? Ты когда-то говорила, что тебе будет приятней заниматься любовью, если ты перестанешь волноваться, будто кто-то застанет нас в нашем домике.
Ее припадок возмущения не помешал ему продолжить, и он стал расстегивать жилет.
— Поэтому мы и решили тайно обвенчаться. Мы уже не могли друг без друга. Ты очень боялась, что нас застанут и твой отец изобьет тебя за то, что тебя лишил девственности простой американец.
— Ты лжешь!
— Перестань, Маргарет. Кто из нас лжет? Позволь, я освежу твою память. Было лето, — его голос стал тише. — Твой отец приехал в Солитьюд, чтобы заключить со мной сделку, и привез тебя вместе с собой. Ты ехала в открытом экипаже, твои волосы были разбросаны по плечам, на тебе было простое хлопковое платье. И ты, появившись, первым делом взглянула на меня.
— Ты ошибаешься!
— Неправда.
Кровь ударила ей в голову, ее щеки зарделись.
— На второй день мы поцеловались. Спустя неделю мы уже дошли до конца в наших отношениях.
Маргарита открыла рот, но он знал, что она не сможет отрицать все это. Воспоминания об их страсти были настолько сильны, что они оба теперь чувствовали, как комната словно наполнилась какими-то любовными флюидами.
Брэм дотронулся до ее щеки, вспоминая каждую деталь.
— Ты должна была понимать, что меня легко покорить. Я никогда раньше не встречал такой красивой женщины. Твои глаза, твое лицо, твоя кожа.
Он нежно гладил ее по щеке.
— Мы знали друг друга лишь в течение нескольких недель, когда мы бегали в домик, чтобы хотя бы поцеловать друг друга или обняться. Ты продолжаешь настаивать, что хочешь аннулировать наш брак, но ты должна знать, что это будет трудно, потому что мы с тобой вступали в интимные отношения.
Маргарита в замешательстве поджала губы, и это немного усмирило его гнев. Она все помнила. Это читалось по ее лицу, по ее губам.
— Дождавшись, пока последний человек в Солитьюде не отойдет ко сну, — он остановился, чтобы посмотреть, как румянец вновь покрывает ее щеки, — ты сбежала по черной лестнице и вырвалась наружу. — Его голос под воздействием воспоминаний слегка охрип. — Я видел как ты бежала босая по траве, твои волосы развевались, обнаженные икры были видны сквозь складки тонкой ткани.
Слова затихли, его собственная память была слишком сильна. Он словно бы ощущал ее тело, она обвивала его шею руками и покрывала его поцелуями. Он так любил ее.
Он так ей верил.
Так по-дурацки был очарован ею.
Внезапно он понял, что ее любовь была ненастоящей. Если бы она действительно любила его, она бы не смогла так легко это забыть.
Эти размышления привели Брэма в чувство. Гнев с новой силой охватил его. Маргарита лгала ему. Она предала свою любовь. Затем она вернулась домой во Францию вместе с отцом, уехав в тот самый день, когда поклялась вечно принадлежать ему.
— Пара месяцев страсти, — горько добавил он. — Это все, что было у нас до твоего отъезда. Ты не должна быть в претензии на меня за то, что я нашел тебя. Помнишь, как ты смотрела на меня, когда мы были вместе, словно в тебе просыпался зверский голод? Это было самым важным моим опытом с женщиной. Раньше у меня тоже бывали женщины…
— Много женщин!
— Три, и ты это знаешь.
Она молчала.
— Я рассказывал тебе о них. Я отдал свое сердце тебе, строил планы на будущее, и все, что я говорил тебе, лишь разжигало твою страсть ко мне.
Маргарита положила руки на колени и уставилась в пол. Конечно, она не могла все это отрицать. Но также она не могла отрицать, что они давно уже не вместе.
Брэм выпрямился, внимательно глядя на нее, пытаясь увидеть в ней черты той женщины, которую он знал — когда-то такой беззаботной, наполнявшей его жизнь смыслом. Но он не находил ее. Она даже внешне слегка изменилась.
— Ты потеряла свою девственность со мной задолго до свадьбы, Маргарет.
Она не спорила.
— Затем, спустя несколько часов после того, как мы поженились, ты уехала.
— Я никогда бы…
— Что бы ты никогда не сделала? — прервал он ее. — Не признала бы правды? Что ты не любила меня, никогда не любила меня? Черт возьми, Маргарет, почему же ты вышла за меня? Я спрашивал себя об этом миллион раз. Почему?
Она молчала.
— Вряд ли это было из-за секса…
Она сидела, потрясенная его цинизмом.
— Мы достаточно много занимались этим, чтобы ты хотела большего. — Он покачал головой. — Может, из-за Солитьюда? Наверное, мысль о том, что ты будешь жить в имении, среди богатых плантаций, и каждый твой каприз будет немедленно исполнен… Так?
— Нет.
Но его грубый шепот не прерывался.
— Тогда почему? — Он наклонился над ней, заставив ее посмотреть ему прямо в глаза. — Может, потому, что моя семья была богата? Поэтому? Жизнь дочери дипломата не была настолько комфортной… Ты увидела богатства моей семьи и решила найти возможность присвоить их?
— Неправда! — выдохнула она в шоке. Кажется, он был готов поверить ей.
— Не играй со мной в невинность, Маргарет. Это тебе не идет. — У нее от обиды перехватило дыхание, он это заметил. Ее грудь вздымалась, она судорожно глотала воздух.
Его жена по-прежнему была очень красива. Даже еще красивее, чем раньше. Ее внешность раньше была немного детской, теперь же она стала более женственной.
— Ты знал, как свести меня с ума. Я умирала от желания при виде тебя.
— Я думал, мы любим друг друга, Маргарет.
Он взял ее лицо в ладони и повернул его к себе. Ее кожа была такой же бархатистой и нежной, как и когда-то. Даже, может, еще нежнее.
— Ты согласилась стать моей невестой.
Он провел по ее губам большим пальцем, думая о том, что они созданы для поцелуев.
Но как же эти губы могли столько лгать ему?
Какой-то древний гнев разгорался глубоко в его груди. Он сжал ее подбородок, заставив снова посмотреть на него.
— Затем ты предала меня. Ты приказала высечь меня.