Виллисы - Юрий Коротков

С той ночи прошло восемь лет, а это детское ощущение осталось: Юлька жила в бетонном бастионе училища, как в сказочном замке посреди заколдованного леса, где на каждом шагу — неведомая опасность. Случалось, что неделями не выходила в город — даже в старших классах, когда разрешили увольнения, — жила на третьем этаже, занималась на втором, обедала на первом, гуляла во внутреннем дворе. А оказывается, достаточно одного человека, чтобы огромный город стал живым.

Оркестр отделял сцену плотным звуковым занавесом — в зале царила музыка, на сцене раздавался не слышимый зрителю стук пуантов, скрип канифоли под туфлями, тяжелое дыхание, короткие фразы, вскрик Светы, неудачно вставшей после прыжка на больную ногу.

— Болит? — сочувственно спросила Юлька, переводя дыхание.

— Терпимо, — Света через силу улыбнулась. — Пришел?

— Не знаю.

Они разбежались к партнерам, Света — к Демину, Юлька — к Астахову…

Игорь сидел в предпоследнем ряду на балконе, он час топтался перед КДСом и за пять минут до начала купил два билета у руководителя какой-то туристической группы — один не продавали. Когда свет в зале погас, на свободное место рядом с ним втиснулись девчонки из училища, пришедшие поболеть за своих. Еще несколько сидели на ступеньках в проходе. Они шепотом комментировали происходящее на сцене.

— Светка совсем не тянет. Чего это с ней?.. Гляди, опять врет…

— А Нефедова! Штукатурки наложила! Ярче солнца…

— Астахов выделывается! Арза как ни при чем…

Игорь, не отрываясь, смотрел на танцующую Юльку, а когда она уходила со сцены, терял всякий интерес к действию. Отсюда, из зала, не виден был струящийся по шеям пот, контрастный грим на лицах.

Друзья героя, закончив вариацию, встали на колено и посадили подруг на бедро…

…Юлька села чуть глубже, скользнула по влажным лосинам Астахова и повалилась спиной на пол. Астахов, с искаженным от напряжения лицом, как штангист, рвущий вес, удержал ее за талию и усадил.

— Куда ж тебя несет, блин! — прошипел он сквозь радужную улыбку в зал.

— А ты чего спишь? Ч-черт колчерукий!

Все произошло в одно мгновение. Игорь ничего не заметил и не понял, почему пискнули девчонки рядом с ним…

Друзья и подруги убежали за кулисы. Девчонки, задрав пышные шопеновские юбки, поправляли купальники, переобувались. Рабочие, обслуживающие сцену, пялились на них.

— Опять лосины дырявые. Зашить не могут, что ли? — Астахов задумчиво разглядывал дыру на колене. — Интересно, из зала видно?

— Кому ты нужен, смотреть на тебя… — огрызнулась Юлька. Она еще не отошла от пережитого на сцене испуга. Вот была бы картина — грохнуться затылком об пол, растопырив ноги, как баба зимой у колонки.

Она сменила пуанты на другие, помягче, с разбитым носком. Опустила бретельки перекрутившегося, прилипшего к телу купальника. Демин стоял напротив, смотрел на нее странными, неподвижными глазами. Юлька вскользь глянула на него, оправляя форму, потом подняла голову, улыбнулась удивленно:

— Ты чего, Ген?

Демин все не отводил глаз, а Юлька вдруг вспыхнула, торопливо прикрылась руками.

— Не выспался, что ли? — грубо спросила она.

Демин, наконец, отвернулся к сцене.

Началось па-де-де, у Юльки было еще минут семь, она ушла в коридор за кулисами, где стоял монитор на сцену. Света и Демин танцевали коду. Света совсем сдала к концу спектакля, работала вполноги, осторожно, заранее боясь боли. Ей заморозили бедро хлорэтилом, но, видно, и заморозка не спасала. Генка помогал, как мог, он был не блестящим солистом, но идеальным партнером.

Подошла Ильинская, она успела сбегать в артистический буфет и теперь жевала эклер, попеременно откусывая от пирожного и облизывая крем с пальцев.

— Твой пришел, — равнодушно сообщила Илья.

— А ты откуда знаешь? — обернулась Юлька.

— Девчонки видели. Наверху сидит, — Ленка вытерла кремовые пальцы о свою юбку.

— Подруги, приготовиться на выход, — послышался голос ведущего.

Юлька направилась к сцене. И, стоя за тяжелой кулисой, ощутила, тревожно и радостно, уже знакомо: в огромном темном зале один человек думает о ней и ждет ее выхода.

Юлька со второго класса танцевала в КДС и давно перестала бояться зала. В заигранной до дыр «Тщетной предосторожности», если за кулисами не стоял педагог, они даже развлекались на сцене — скажем, в финале, когда закидывали цветами счастливых влюбленных, можно было угодить бумажным цветком кому-нибудь из своих в лоб и уворачиваться в толпе от жаждущих мести девчонок. Зал казался Юльке со сцены одним бледно-серым, аморфным существом, не делимым на людей.

И вот теперь Юлька вдруг почувствовала, что зажимается, боится одного человека во всем зале. Тотчас разозлилась на себя, стиснула зубы и решительно шагнула под свет прожекторов…

После спектакля девчонки отдыхали в уборной, пропахшей потом, как конюшня. Смывали грим. Света сидела, бессильно опустив руки, склонив голову. Наталья Сергеевна раздраженно ходила взад и вперед.

— Просто святых выноси! Дуня из культпросвета лучше станцует! Что с тобой, лебедь ты моя? — она наклонилась к самому лицу Светы. — Я с тобой разговариваю!..

— Пришел? — шепотом спросила Ия.

Юлька кивнула, быстро стирая тени у глаз.

Ребята и девчонки выходили из служебной двери в нижний коридор КДС. Здесь курили последние зрители, дожидаясь, пока схлынет толпа в гардеробе. Неподалеку у зеркальной стены стоял высокий, чуть седоватый мужчина с тяжелым волевым лицом, похожий на американского сенатора, — вполоборота разговаривал с товарищем, провожая глазами юных балерин.

— Илья — фас! — Демин ткнул в него пальцем.

Кругом засмеялись. Ильинская, нимало не смутившись, быстро, оценивающе оглядела сенатора.

— Сигарету, блин! Сигарету дайте, — зашипела она. Кто-то протянул пачку, Ленка воровато стрельнула глазами по сторонам и, разводя носки по пятой позиции, как бы мимоходом направилась к сенатору. Тот с готовностью щелкнул зажигалкой.

Юлька пропустила вперед сокурсников — Демин тащил компанию в кино — и вышла с последними зрителями. Игорь ждал ее на улице. Они двинулись к Манежу.

— Понравилось? — спросила Юлька.

— Нет. Глупое все-таки искусство. Нерациональное. Два часа непрерывного движения, чтобы пересказать две страницы из программки.

Юлька развернулась кругом и пошла в обратную сторону. Игорь, опешив, некоторое время смотрел ей вслед, потом догнал.

— Нам туда, — он остановил ее за руку.

— Не пойду!

— Почему?

— Потому что только кретин может не понимать балет!

— Я же не требую, чтобы ты любила физику молекулярных оболочек!.. Ну, извини, — миролюбиво сказал Игорь. — Я же в первый раз. Я постараюсь.

Он почти силком повернул Юльку, и они снова направились к Манежу. Игорь искоса поглядывал на нее и улыбался. Юлька шагала с суровым видом, старалась идти медленнее и все же постоянно вырывалась вперед. Наконец, досадливо обернулась:

— Что ты плетешься?

— А куда ты спешишь?

— Не умею гулять просто так.

— Учись.

Юльке действительно непривычно было идти не торопясь, она привыкла спешить: успеть переодеться, прочитать главу, написать письмо, добежать до почты, поесть, зашить, постирать. На переходе она по привычке кинулась было на желтый, Игорь удержал ее.

В потоке машин мимо проехала «Волга», с заднего сиденья, которой радостно помахала Ильинская. Юлька проводила машину взглядом.

— Вон твоя Ленка поехала.

— Она не моя.

Снова зажегся зеленый.

— А куда мы, собственно, идем? — наконец, спросила Юлька.

— Ко мне. Знакомиться с предками.

— Вот так — сразу?

— А я вообще человек «сразу».

В прихожей их чинно встретили родители Игоря. Они знали, что придет балерина, и ожидали, наверное, увидеть роскошную даму в мехах или супердевицу, выкрашенную во все цвета радуги, — кого угодно, только не этого продрогшего цыпленка с куцым хвостиком на резинке, розовыми с мороза щеками и бледным лбом с отчетливо выступающими венами. Они несколько озадаченно разглядывали гостью. Юлька стояла перед ними, напряженно выпрямившись. Она впервые была в такой ситуации и не знала, как принято себя вести, что говорить и вообще — каков ритуал знакомства.

— Пойдем, — Игорь открыл дверь с табличкой «Посторонним вход строго воспрещен», пропустил Юльку вперед. — Ма, позови тогда!

В комнате был стол, заваленный учебниками, магнитофон и вертушка с мощными колонками, кассеты и диски в стеллаже. На стенах висели портреты, из которых Юлька узнала только Менделеева и Джона Леннона. Все это мало походило на то, что привиделось ей в полусне.

— Садись, — Игорь развалился в кресле.

— Не хочу.

— Ты замечаешь, что сначала говоришь «нет», а потом думаешь?