Соседка - Барбара Делински

Аманда вспомнила один из таких разговоров. Обе женщины говорили, как они завидуют ее работе. Карен Коттер трудилась с утра до вечера, не получая за это ни денег, ни признания, а Джорджии Ланге, которая очень хорошо зарабатывала, приходилось каждую неделю на несколько дней оставлять семью.

Аманде платили немного, но она любила свою работу. Школа находилась в десяти минутах езды от дома. А в случае рождения ребенка Аманда могла бы перейти на должность психолога-консультанта с неполным рабочим днем. Она могла бы работать столько, сколько захочет, а дети приходили бы к ней на дом.

Аманда открыла оба передних окна. Было самое начало мая, природа пробуждалась к жизни. Зазеленела только что подстриженная трава — в воздухе стоял ее запах. На раскидистых дубах распустились первые нежные листочки, на березах висели сережки. Крокусы уже отцвели, но еще виднелись островки желтых нарциссов. Зацветали тюльпаны. У каждого крыльца высились пышные кусты сирени.

Аманда дышала полной грудью. Весна была ее любимым временем года — она всегда любила свежесть, чистоту, зарождение жизни.

Зарождение жизни. Аманда поставила машину на ручной тормоз и уныло подумала о том, почему она постоянно возвращается к этой теме. Потом взяла с сиденья кейс и выпрямилась, заметив в зеркальце заднего вида какое-то движение. Это Гретхен Танненвалд, вдова Бена, шла вдоль расцветающих цветочных клумб. Осенью Гретхен долгими часами высаживала цветочные луковицы. На попытки соседей проявить участие она отвечала односложно. Трудно поверить, что ее мужем был добродушный и приветливый Бен.

Впрочем, Гретхен была чуть ли не вдвое младше Бена и полной противоположностью первой его жены Джун. Но, чтобы забыть свое горе, Бен нуждался в переменах.

Соседи-мужчины симпатизировали Гретхен.

— Видите, она его боготворит, — говорил Расс Ланге.

Ли Коттер, владелец компьютерной компании, был более категоричен:

— Как ее не любить? Ведь она красотка.

Грэм полагал, что Бену нравится ее энергичность:

— С ней он путешествует, ходит в походы, играет в теннис. Гретхен распахнула перед ним новые горизонты.

Женщины-соседки были не столь благосклонны. По их мнению, брак Танненвалда строился на двух вещах: на сексе для Бена и на деньгах для Гретхен.

Конечно, это не объясняло, почему Гретхен не уехала после смерти Бена. Аманда думала, что та продаст дом и уедет. Но вот она здесь, в коротком платье, в котором кажется моложе своих тридцати двух лет.

Вдруг Аманда подумала, что в этом платье Гретхен выглядит беременной.

Это было любопытно. Бен умер год назад, значит, он здесь ни при чем, а после его смерти Гретхен жила настоящей затворницей. Она ни с кем не встречалась, иначе соседи наверняка бы это заметили. Насколько знала Аманда, единственными мужчинами, которые побывали в ее доме, были водопроводчик, плотник, электрик и — так или иначе — Расс Ланге, Ли Коттер и Грэм О’Лири.

Глава 2

Аманда увидела приближающийся сзади зеленый пикап. Забыв о Гретхен, она с бьющимся сердцем вышла из машины и зашагала навстречу Грэму. Он смотрел ей прямо в глаза, сначала вопросительно, потом — уже зная ответ. С явно расстроенным видом Грэм откинулся на спинку сиденья:

— У тебя месячные.

Аманда была рада, что не пришлось говорить это самой.

— Я думал, на этот раз все получится, — огорченно проговорил он.

Аманда прислонилась к машине.

— Я тоже так думала. И доктор. Мы соблюдали график.

— Тогда в чем дело? — В голосе Грэма звучало отчаяние.

— Не знаю. Всего было восемь яйцеклеток. Я думала, хотя бы одна оплодотворится.

— Почему же этого не случилось?

Аманда чувствовала себя несчастной.

— Я не знаю, Грэм. И врачи не знают. В пятнадцати процентах случаев бесплодие необъяснимо. Ты слышал, что говорила Эмили.

— Да, но она еще сказала, что у шестидесяти процентов таких пар в течение трех лет появляется ребенок. Так в чем же наша проблема?

Аманда не знала.

— Я выполняю все предписания. Ты же видишь, я измеряю температуру, составляю графики, принимаю «кломид».

Аманда говорила себе, что Грэм зол не на нее, он зол на ситуацию. И все же она чувствовала, что он обвиняет ее, ее тело. Она подождала минуту, сдерживая слезы, и сказала:

— Мне тяжело, Грэм. Тяжело эмоционально, потому что мои надежды рухнули. Тяжело физически, потому что из-за «кломида» у меня болит грудь и раздувается живот. Не говори мне, что во время беременности я чувствовала бы то же самое. Будь я беременна, мне было бы наплевать на такие мелкие неудобства.

Сейчас она испытывала тот же страх, что и тогда, когда в последний раз лежала в клинике. Она теряет Грэма. Жизнь разводит их в разные стороны.

— Считается, что дети — плод любви. Считается, что их зачинают в уединении спальни. Но то, что мы делаем, иначе как надругательством не назовешь. Самая драгоценная часть нашей жизни превратилась в кошмар из-за предписаний врачей, таблеток, графиков и замеров времени. А при этом половина моих подопечных девочек-подростков оказываются беременными. — Аманда разрыдалась.

— В этом-то и заключается ирония судьбы. Согрешили один разок, и — бах! — у них ребенок. А мы стараемся четыре года.

Аманда считала такое положение дел несправедливым, даже жестоким. Думая о том, что у всех, кроме нее, есть дети, она сказала:

— Гретхен беременна.

Сначала ей показалось, что Грэм не расслышал. Потом, через минуту, он ошарашенно посмотрел на нее:

— Гретхен? Вдова Бена?

— Я только что видела ее в саду. Она беременна.

Грэм недоверчиво покосился на нее:

— Ты ошибаешься. Ведь Бен давно мертв.

Аманда вытерла слезы со щек.

— Отцами детей не всегда бывают мужья.

Не желая продолжать разговор, не желая смотреть, как все глубже разверзается пропасть между нею и Грэмом, Аманда зашагала по аллее.

— Ты позвонила доктору? — донесся до нее голос Грэма.

— Завтра.

— Сделаем еще одну попытку?

— Не знаю, — ответила она, не замедляя шаг.

— Куда ты? — крикнул он, на это раз с раздражением.

— К соседям, — крикнула она в ответ. — Спрошу Расса о Гретхен. Днем он обычно бывает дома. Если у нее завелся кто-то, Расс будет знать.

Аманда пересекла газон и углубилась в сосновую рощу, отделявшую дом Ланге от их с Грэмом дома. Запах сырой земли и хвои подействовал на нее успокаивающе, и, нажимая кнопку звонка, она уже держала себя в руках.

— Я бы вышел к тебе, — крикнул Расс Ланге из глубины дома, — но этот соус нужно мешать.

Расс, высокий, долговязый парень со взъерошенными каштановыми волосами, стоял у плиты. Он был босиком, в шортах и футболке, поверх которых надел фартук. Он любил повторять, что ходить босиком — это самое приятное в жизни мужа, ведущего домашнее хозяйство.