Жаворонок над полем - Анатолий Нутрихин

Покрупнел сосняк. По краю бора, у подножия деревьев, кустилась черника. Большинство ягод осыпалось, но Фешка насобирал две-три пригоршни, метнул в рот.

Вверху, в просвете между соснами, распластав крылья, парил орел, похоже, беркут. Снизу он казался птахой. У опрокинутой бурей ели мальчик остановился, засвистел в два пальца. Ему не отозвались. Тогда Фешка просигналил еще раз изо всех сил.

- Оглушишь, соловей-разбойник! - раздался ехидный голос.

Из ельника выбрался низкорослый мужик с клинообразной бороденкой. Был он простоволос, в поношенном армяке. За кушаком торчал топор. Растерявшийся поначалу Фешка перешел в наступление:

- Чего пугаешь, лешак?

- Не бойся, не обижу, - успокоил незнакомец. - Чего у тебя в торбе? Нет ли хлебца? А может и сало завалялось? С утра маковой росинки во рту не было.

Мужик хитро прищурился. У сына кузнеца отлегло от сердца:

- Хлеб я съел. Только корка осталась.

- Давай сюда корку, - сурово потребовал Фешку мужик, но потом смягчился и продолжил уже миролюбиво. - А ведь я тебя сразу признал. Ты приходил на заимку с Северьяном. Только имечко запамятовал...

- Феоктистом кличут, Фешей.

Они долго шли сквозь чащу чуть приметной тропой. Наконец, уперлись в высокий частокол, и Спиридон, так звали провожатого, постучал в дубовую калитку. Отворил ее хромой сторож, придержал собаку.

Путники вступили на широкий двор, посреди которого стояла добротная пятистенка. За ней - конюшня, хлев, банька. Возле избы две оседланные лошади подбирали губами с земли накошеную траву. На верхней ступеньке крыльца, сидя, спал паренек в красной выгоревшей на солнце рубахе. Возле него лежали уздечка, шило, иголка, моток дратвы. Видимо, перед тем, как уснуть, шорничал. В ногах парня свернулся в клубок лохматый песик.

Как только Спиридон и Фешка вступили на крыльцо, щенок затявкал, и спящий пробудился. Сделав вид, что бодрствовал, с притворной строгостью спросил:

- Откуда шлепаешь, Спиря? Что за хлопец с тобой?

- У брода его встречал. Кузнеца Северьяна из Тобольска сынок. К атаману, можно?

- Валяйте. Там сейчас обедают. А я уже... - и парень погладил округлившийся живот.

- Оно и видно. Караульный, а дрыхнешь - съязвил Спиридон и через сени прошел с Фешкой в горницу. Там за столом, накрытым белой холстиной, сидели пять человек. В красном углу мальчик увидел самого Галкина, плечистого мужика с властными чертами лица. На его правой щеке пролег глубокий шрам. Фешка сразу узнал атамана, хотя раньше видел его только раз.

Между тем, молодица в нарядном сарафане внесла в горницу сковороду с рыбой. Соблазняюще запахло жареным.

- Удружила, Маланья Егоровна, от и хариусов дождались! - оживились за столом. - Золото - баба!

- С такой хозяйкой не жизнь, а малина! - молвил Галкин.

Он окинул застолье взглядом, и стало тихо. Воспользовавшись паузой, Спиридон напомнил о своем присутствии:

- Тарас Федорович! Вот мальца привел, как велели...

- Вижу, - отозвался атаман. - Подойдите ближе. Знаю тебя, хлопче. Отца твоего, давно знаю. Какие вести принес?

Фешка взял со стола ножик и, сняв шапку, вспорол подкладку, извлек из-под нее скрученную бумажку, протянул Галкину. Тот прочел записку и помрачнел:

- Орлика нашего на базаре сцапали...

В горнице затихло, постукивали на стене ходики. Старший из мужиков, сивый и морщинистый, вздохнул:

- Все под Богом ходим. Предал кто-то Орлика...

- Умен ты, Петрович, - едко заметил Галкин. - Все тебе ведомо. Может, и имечко предателя назовешь?

- Придет час, и назову, - ответил старик - А пока ни на кого грешить не буду. Дознаюсь - не пощажу!

- Валяй. Чем быстрее, тем лучше, - разрешил Тарас Федорович. - Спиря и хлопец, садитесь к столу. Ешь, малый, и сказывай, чего тебе еще ведомо.

- Жизнь в городе обычная, - робко, но постепенно смелея, заговорил Фешка. - Прислали из Омска драгун. Одних в казарме кантонистов поселили, других по избам на постой развели. Арестантов из острога выводят под двойной охраной. Ночью по улицам гарнизонный караул ходит, на въезде в город рогатки устанавливают. Как солнышко сядет, люди ворота запирают, ставни тоже. Пристав Сякин кобеля купил цепного ростом с теленка. На Петропавловской, сказывают, купец умер с перепугу. Ему померещилось: тать ночью в окно лезет, а это черный котище был...

- Складно баешь, хлопец, - усмехнулся атаман. - Любо слушать...

- Я не вру! - обиделся Фешка. - Весь Тобольск о купце знает.

- Царствие ему небесное... Наверное, блинами объелся. Во сне сердечко и прихватило. Ешь, да ступай - отдохни. Егоровна тебе место укажет. Хозяйка отвела Фешку на другую половину избы и постелила ему на широкой лавке. Укрывшись зипуном, мальчик уснул.

На следующее утро Спиридон проводил Фешку до Чукманки. На большаке он остановил подводу, ехавшую в сторону Тобольска. Договорившись с возницей, лесовик подался в обратный путь.

...Фешка возвращался в Тобольск, а на займище текла своя жизнь. Известие о несчастье с Орликом опечалило всю ватагу. Галкин послал в город человека, приказав ему встретиться с Кожевниковым. А на заимке к вечеру появился невысокий мужик цыганистого обличья. Войдя в атаманову избу, он бойко всех поприветствовал:

- Тарас Федоровичу и честной компании! Растолстели, разбойные, от безделья!

- Шуткуешь, Анисим? - с укоризной откликнулся Галкин. - А нам лихо: в Тобольске Орлика заловили. Рады хоть тебя видеть целехоньким. А то донесли, будто сдан ты в Аремзянском приставу, и сидишь, ты, растяпа, в холодной...

- Залетел дуриком, - вздохнул Анисим. - Еле выкрутился. Управляющая тамошняя отпустила меня с миром.

- Свет не без добрых людей, но и злых хватает, - сказал Галкин. Кто-то сдал Орлика. Жаль его, и за остальных тревожно...

- Орлик - крепкий орешек, вступил в разговор Анисим. - Им его не расколоть. Однако надо уходить с заимки...

- Я и сам так мыслю, - согласился атаман. - Сменим стоянку. До сих пор не снялся потому, что ждал вести из других уездов. Да видно, зря. Время поджимает...

Тарас Федорович вышел из горницы на крыльцо. Через двор - к сеннику. Влез наверх по скрипучей лесенке и лег, вдыхая запах сохнущей травы, задумался. Ему вспомнился родной поселок Игрим на берегу Сосьвы. Там он лет до двадцати жил в родной семье. Промышлял охотой вместе с батей. А потом по навету местного старосты Федор Галкин был арестован и посажен в Березове в холодную. Отца судили за оскорбление властей и заключили в тобольский острог. Через год Галкин-старший там и умер...

Тарас застрелил старосту и подался в тайгу. Его ловили, сажали в тюрьму, сдавали в солдаты. Из полка бежал. Однажды он участвовал в побеге с Ялуторовского винокуренного завода, где работали каторжные. Тарас чистил там квашни от остатков бурды. Рядом с ним работал подольский гайдамак Кармалюк. Вместе с Устимом они замыслили побег и подговорили двух других арестантов. Подпилили в камере на окне решетку, сплели из рубах веревку. Ночью спустились по ней во двор, перелезли через стену и подались на волю...

Мудрый был этот Кармалюк. Надолго запомнил Галкин советы гайдамака, томившегося во многих острогах, в том числе и тобольском... На свободе Тарас собрал лихих людей и нападал с ними на приставов, бар и заводских управителей. Потом затаился на дальней таежной заимке...

Три года назад в западно-сибирском крае заполыхало восстание. В степях поднялись казахи. Мятежники попытались захватить Акмолинск. В низовьях Оби храбрый Ваули Пиеттомин возглавил вагулов, отказавшихся платить чрезмерный ясак, и подступил к самому Обдорску...

Волновались и русские крестьяне. Мужики в Камышловском уезде некоторое время спустя в Ирбитском и Шадринском - вооружились охотничьими дробовиками, самодельными пиками, вилами, топорами. С уральского завода им привезли две старинных мортиры... Восставших собралось много, и небольшой отряд правительственных войск укрылся от них в Далматовском монастыре, ожидая подмоги. Бунтовщики лихо двинулись на приступ. Защитники монастыря ударили по набегавшей толпе из пушек. Картечь косила атакующих, их потери были огромны.

Вскоре крестьянская война кончилась. Вожаков похватали. Некоторым, среди них и Галкину, удалось спастись. Раненый атаман снова скрылся в лесу. Год назад оставшиеся на воле заводилы мятежа попытались, в который раз, поднять народ. Мужики, встревоженные слухами, что из казенных их хотят перевести в крепостные, снова заволновались. К неугомонному Тарасу стали стекаться люди. Но скоро их ручеек иссяк. Власти казенных крестьян в крепостные не записали. Может быть, испугались. В те деревни, что уже взбунтовались, послали воинские команды. Мятеж затухал...

Галкин пытался уснуть, но сон не шел. Он вернулся в избу и кликнул помощников. Когда те явились, распорядился:

- Завтра, Петрович, с утра поднимай конных! Пойдете вроде передовой заставы. Вперед дозорных вышли. А я с остальными двинусь следом. Поселимся на новой заимке, в Брысинском лесу, за болотом. Там на бугре сохранились старые охотничьи землянки. Поправим их и перезимуем. Коли и там нас отыщут, уйдем в Полуяновский бор. И еще далее...