Боги славянского и русского язычества. Общие представления - Дмитрий Гаврилов

Прабог, Единый[4], Рудра «по определению» древнее демиурга Тваштара – благоустроителя, который упорядочивает уже существующий первородный мир, выковывает солнце, небосвод и жилища Богов. Рудра – «владыка этого огромного мира», «сильнейший из сильных». Он и есть «бог богов» индоевропейцев в представлении ариев (РВ II, 39, 9; I, 43, 1–4.). В Ведах вездесущий Рудра выступает и в негативном проявлении – как разрушитель Мира.

Если принять точку зрения, что главный бог индоевропейцев и (пусть даже в более позднее время) славян – повелитель молний, восходящий к Рудре, то напрашивается вывод, который уже делали многие авторы: верховный бог славян – Перун. Но Перун всего лишь громовник, он не кует солнце и небосвод. Сопоставимы ли по значимости в божественной иерархии Рудра и Перун? Ни в коем случае: Рудра и громовник Индра – совершенно разные боги! Да, маруты-рудры, «дети» Единого (Сущего в Не-Сущем) Рудры сопровождают Индру, но сам Индра, сколь бы велик он ни был, в представлениях ариев с Единым не сопоставим.

Если Род существовал как особое, выделенное божество, то его вполне могли изображать именно так.

«… Мужчина с вытянутым лицом, на котором обозначены глаза, нос, рот и подбородок. Голова завершается полукруглой шапкой, придающей всей скульптуре четко выраженную фаллическую форму. Общая высота идола около 70 сантиметров… Шекснинский идол разделил судьбу многих языческих изваяний, брошенных в воду во время принятия христианства… Место, где в 1893 году при расчистке русла Шексны обнаружили идола, приобретенного затем новгородским собирателем древностей В.С. Передольским, остается, к сожалению, неизвестным. Есть, однако, серьезные основания полагать, что идол – из древнего города Белоозера или его ближайших окрест ностей. Район Белоозера был центром славянского населения, а каменные идолы, подобные шекснинскому, встречаются на территориях, занятых лишь славянами, а не финно-уграми» (Н. А. Макаров, цит. по: Колесников, 1971)

Авторитетный историк религий М. Элиаде отмечает: «… Оплодотворители сменяют небесных богов. – Вытеснение богов неба божествами грозы и порождения проявляется также и в сфере культа» (Элиаде, 1999, с. 190). Он указывает на характерную для разных народов смену главенствующих божеств с небесных на Громовника или бога плодородия (что чаще всего одно и то же). По его наблюдениям, подобная смена происходит не только у индоевропейцев. Но в выраженном виде эта смена прослеживается разве что у греков и римлян (и на недолгий срок – у восточных славян), а не у всех без исключения народов индоевропейского древа. Возможно, дело в особенностях географического положения этносов и их исторического развития (вопрос, требующий отдельных разысканий).

Кстати, «Новгородская кормчая книга» (1280) содержит тексты, в которых осуждаются те, «иже въ получай върують и въ родъсловие, рекъше в рожаница» – то есть, согласно И. И. Срезневскому, в судьбу (Срезневский, т. 3, стб. 141). Поэтому уместно связывать Рода и с судьбой (особенно в связи с Рожаницами).

В источниках, возможно, названо еще одно вполне конкретное славянское прозвание Первобога, старого бога: Стрибог. Кто не помнит эпического: «Се ветри, Стрибожи внуци, веют с моря стрелами на храбрыя полкы Игоревы»?

Стрибога ошибочно принято считать исключительно богом ветров. Он упоминается в древнерусских источниках (ПВЛ под 980 г.; «Слово о полку Игореве…», по учениях против язычества). Вместе с тем в Польше имеется название населенного пункта близ Скерневиц Strzyboga, что делает сомнительным предполагаемое Фасмером и Трубачевым заимствование из древнеиранского *Srоbaγa– “возвышенный бог”. «Это имя толковалось как исконнослав. – “устроитель добра” – и сближалось со *strojiti (см. строить)… Но от *striti ожидалось бы *striibogъ» (Фас мер).

Рельеф, предположительно изображающий древнеболгарского языческого жреца

Имя «Стрибог» часто пытаются истолковать как «старый бог» – дядя, тятя, отец, старший, опираясь на древнерусское стрый – «дядя по отцу». Последнее слово сравнивают с др.-инд. pítşvyas «брат отца, дядя», авест. tűirya-, лат. patruus «брат отца, дядя», греч. πάτρως – то же, д.-в.-н. fatureo – то же, fetiro, нов.-в.-н. vetter «кузен, двоюродный брат». Сюда же относят древнерусское собственное имя Строй (Фасмер; Трубачев, 2006, с. 79–81).

Б. А. Рыбаков предполагал, что Стрибог не столько собственное имя, сколько эпитет, определение Единого, верховного божества как отца Вселенной: «Стрибог (“бог-отец”)… Род (“рождающий”) – эти слова могли означать одно патриархальное мужское божество, пришедшее на смену архаичным представлениям о Небесных Владычицах» (Рыбаков, 1981; также см. Гаврилов, Наговицын, 2002, с. 377–382).

У болгар и боснийцев известно поверье, что ветер посылают людям Бог и святой Илья. Хорошо известно, что святой Илья заместил древнеславянского Перуна, связанного с грозой, а значит, и с ветрами. Кто же (или что) тогда «Бог»? Может быть, Богом называли именно Стрибога, «Старого/старшего бога», «Бога-отца»? О значимости этого великого бога говорит его место в перечислении языческих кумиров из летописей.

Но, по большому счету, это не слишком удачное истолкование, ибо слово «Стрый» довольно уверенно указывает на степень родства, отличную от «первой». Стрый – родственник, брат родителя, но не родитель. Сокращение же слова «старый» как «стрый» в источниках неизвестно…

Татищев со ссылкой на Мацея Стрыйковского и изъятия из «рускаго древняго летописца» указывает, что у славян были: «1) Перун, грома бог, ему же неугасаемая жертва от дров дубовых, яко у грек и римлян Юпитеру содержана, 2) Стрибо, 3) Мокос, скотов [бог. – Авт.], 4) Хорс, 5) Дидо, богиня брака и любви, 6) ея сын Ладо, или Лело, равный Купиде, 7) Тор, 8) Купало и пр.» (Татищев, т. IV, с. 116).

Однако суждение о том, что до реформы Владимира, который «…княжа в Киеве и постави кумир на холме вне двора теремного Перуна древяна, а голова его серебряна, а оус золот, и Хорса, и Дажьбога, Стрибога, и Семаргла, и Мокош» (ПСРЛ, II, 56), Перун занимал лидирующее положение, представляется весьма сомнительным. Сегодня эту точку зрения у нас рьяно отстаивают разве что Л. С. Клейн (Клейн, 2004) и, отчасти, В. Я. Петрухин.

Правда, последний при этом полагает еще и что «при этом учрежденный Владимиром в Киеве пантеон едва ли мог представлять собой реальное средоточие религиозного культа, собрание богов с дифференцированными функциями. Судя по лингвистическим реконструкциям, основанным на значении теонимов, функции божеств этого синкретического пантеона дублировались и пересекались – Хорс и Дажьбог воплощали солнце, Дажьбог и Стрибог давали и “простирали” благо. Симаргл, если сопоставлять его с Сэнмурвом, вообще “выпадал” из высшего “божественного” уровня, будучи химерическим существом, собакой с птичьими крыльями, вестником богов, но не персонажем одного с ними ранга. Показательно вместе с тем, что Симаргл замыкает список мужских “божеств” – далее следует единственный женский персонаж пантеона, Мокошь, чье имя определенно связано с представлениями о плодородной влаге, “матери – сырой земле”; таким образом, находит себе объяснение и место Симаргла – посредника между небесными богами и богиней земли. Летописный список богов, очевидно, не был конструкцией древнерусского книжника, а во площал древнерусскую языческую космологию – летописные списки имен (этнонимов, антропонимов) вообще отличались особой точностью передачи традиции и особой структурой, когда список начинался с главного (обобщающего) персонажа и т. д.» (Петрухин, 2004, с. 250)[5].

На наш взгляд, постановка в источниках Перуна на первое место связана с обращением к реформе Владимира – событию яркому, но неоднозначному. Но, быть может, Стрибог и есть эпитет (прозвание) того же Бога-вседержителя, «подспудно» присутствующего в договоре князя Игоря с греками и отличного от Перуна?

В поучениях против язычества встречается жалоба, что в народе-де «кумирьскую жертву ядять… верують Стрибога, Даждьбога и Переплута, иже вертячеся ему пiють в розех» (Лет. рус. лит. 99, 108-9).

Стрибога могли изначально считать богом пространства и неба. Соотнесение понятий «пространство» и «ветер» знаково. В известном смысле ветры – то, что деятельно заполняет и, если можно так выразиться, определяет пространство. Сказки приписывают ветрам всеведение (по крайней мере, прослеживается некая связь с судьбой). Всем памятна сказка А. С. Пушкина о спящей царевне и семи богатырях, где королевич Елисей узнает о судьбе своей суженой от ветра. В мифах многих народов они переносят вести и волю богов. В «Слове о полку Игореве…» ветры названы «Стрибожьими внуками». Поход Игоря неудачен и направлен на нарушение порядка и единства как в Русской земле, так и в степи. Вот Стрибог и гневается, через своих внуков предвещая беды, написанные ослушникам «на роду». Его внуки-ветры разгоняют тучи, очищают небо, символически участвуют в борьбе. Они имеют стрелы-молнии и копья.