Пять баксов для доктора Брауна. Книга вторая - М. Маллоу

На другой картинке въезжал в снежную ночь паровоз. Паровоз изрыгал густой белый дым, светил фарами и вез голого карапуза с крыльями за спиной. Карапуз махал листиком клевера невероятных размеров и изо всех сил, видимо, кричал: «Счастливого Нового Года!» Д.Э. кровожадно осмотрел его, пузатого, но решил не портить хорошую вещь.

Было темно и тихо.

«Не знаю, как и сказать, — попробовал продолжить он. — Возможно, что…»

— Может, Сан-Диего? — спросила за стеной Ширли.

Они там с Идой раскладывали пасьянс.

— Или Лос-Анжелес? Точно, Лос-Анжелес! Представляешь, там, говорят, сейчас Сенбернар выступает!

— Абер найн, майне кляйне. Нихт ехать. Немножко терпеть. От клиент не будет отбой.

— Ты что, ты что говоришь? — поперхнулась Ширли. — Как?

— Город строить, — голос Иды был почти равнодушным. — Все проходить, а город строить опьять.

— Да конечно! Все дорогие клиенты поразъехались! Со своими селедками!

— Еще будут военный. Много военный — хорошо. Немножко терпеть, покамест безопасно. Мужчина не может долго без девочка.

Судя по звукам, Ширли уже плясала по комнате, напевая себе под нос. Вдруг песня смолкла.

— Слушай, он там, по-моему, опять. Снова-здорово!

Ширли высунулась в коридор.

— Эй, куда? Сдурел, что ли? Ночь на дворе!

— Простите, мэм! Может быть, сегодня…?

— Сэр, может быть, вы… нет, я, к сожалению, тоже. Да, конечно, помню: миссис Харт и дочке четырнадцать…

— Прошу прощения, мисс…

28, что ли, апреля, в субботу, искатель приключений устало опустился на все еще валяющиеся доски у фонтана, прикурил и уставился в небеса. Так он просидел до заката. Дюк! Я здесь каждый день Прочтешь — дождись. Д.Э.

Нацарапанные куском известки буквы едва просматривались на мостовой. Ветер все время забрасывал надпись пылью, приходилось разметывать ногой. Теперь уже будет некому.

Джейк оглянулся в последний раз и еле устоял на ногах:

— Потише, черт! — буркнул какой-то остолоп. — Офонарели совсем, под ноги не смотрят.

Джейк рявкнул: «Да пошел ты!», но его вдруг схватили его за рукав.

— Господи, — бормотал он спустя минуту, отпуская костлявые плечи компаньона, — тощий, как велосипед, грязный, как последний свинтус и вонючий, как помойный кот!

— Вы бы, сэр, себя лучше понюхали! Такой «Букет Кашмира», за пять футов с ног валит!

От него несло еще гарью, через которую прорывался другой запах — тяжелый, сладковатый, настойчивый.

— Где же, — М.Р. вытер нос рукавом куртки, — где же вас носило, сэр?

Левый его глаз украшал фонарь цвета молодой травки.

Д.Э. небрежно махнул рукой.

— В борделе, сэр.

М. Р. аж челюсть уронил.

— А… О… Ого! Неплохо ты устроился!

— Ты-то, сто миллионов чертей, ты-то где был?

— В опиекурильне, — скромно ответил мистер Маллоу.

— В какой еще опиекурильне? — оторопел Джейк.

— За магазином, в переулке, немножко в сторону от Росс Элли. Ну, где все обо… парк, где конюшни в конце, помнишь?

Компаньоны шли по Монтгомери.

— …перебежал через дорогу назад, — рассказывал Дюк, — тебя нет. Туда, сюда, смотрю — экипажи. Поболтался около. Там говорили, что самое безопасное место — Чайна-таун. Ну, и подумал, что ты наверняка рванешь туда. Ну, и опиекурильня. То есть, кто же там знал, сначала, что это она — подвал и подвал, лишь бы не поджариться. Чуть не скоптился, правда, но это уже потом было, когда сверху занялось. Ну, что ты моргаешь-то так? Легко, думаешь, было через полгорода в сплошной печи пробираться?

Они опять остановились.

— А? — спросил Дюк. — Чего?

— Ты, говорю, пробовал опиум?

М.Р. пошмыгал, вытер рукавом нос. Посмотрел на компаньона.

— Ну? — потребовал тот.

— Сначала, — опять шмыгнул М.Р, — зверски есть захотелось. После второй трубки показалось еще ужасно горько. А потом…

— Сколько их было-то, трубок?

— А? — переспросил Дюк. — Не помню. Много. Там оказалось, что для видений нужно курить что-то долго, и не в один раз. Потом я вроде бы уснул. Проснулся уже утром и…

М.Р. замялся. Молча вывернул карманы и продемонстрировал компаньону.

Д.Э. подумал.

— Саквояж жальче, — высказался он.

— А? Саквояж в курильне, — порадовал Дюк. — Я забрать не успел. Такая толчея была, самому бы выбраться.

— Ладно, — Джейк постарался не огорчиться. — На что это похоже? Ну, опиум.

— На ничего, — подумав, отозвался компаньон. — Ничего не хочешь, ни о чем не думаешь, ничего не важно. Вроде бы в этом и есть весь фокус. Я, в общем, потому и решил попробовать. Чтобы умирать было не так страшно. Что ты опять уставился? Я бы на тебя посмотрел! Чего?

— Говорю, башкой почему вертишь все время!

— Оглох, — пожаловался М.Р. — Левым ухом плохо слышу.

— От грохота, что ли?

— Да опиум, наверное. Надеюсь, не навсегда. Эх, денег жалко! Что, интересно мне, нам теперь делать?

Но Д.Э. считал мелочь.

— Что делать, что делать, ужинать идти! Пошли скорее, мне за хлебом надо успеть, пока еще раздают.

Спустя меньше часа, после того, как компаньоны пришли в бордель, и притащили для М.Р. кровать из ближайшей пустой комнаты, и Джейк представил компаньона девицам, и все ужасно развеселились, и устроили настоящий праздник из хлеба, вина, купленных по случаю торжества шоколадных конфет, консервированного горошка и сушеных вишен, Мармадьюк Маллоу блистал в обществе. Шутки и анекдоты лились из него, как вода из шланга.

— А как мы нашлись в этом адском котле! — продолжал фонтанировать он. — Дамы, это судьба!

Рассиропившиеся дамы дружно подтверждали, что да, так оно и есть. Можно было подумать, что это кто-то другой час назад проковырял человеку в голове дыру вопросами стеснительного свойства.

— Он же каждый день ходил на то место! — Ширли дергала М.Р. за рукав. — Каждый Божий день, понимаешь? Понимаешь ты это или нет?

— Ангель, ангель с вами! — плакала Лола, прикладывая к накрашенным глазам грязный кружевной платочек.

Джейк, развалившийся с сигаретой в кресле, только диву давался.

Покончив с историями, М.Р. спросил, нет ли пианино, узнал, что пианола погребена в обломках на первом этаже, и, ничуть этим фактом не огорчившись, вдохновенно играл рэгтаймы прямо на столе. После третьего стакана компаньоны дуэтом исполнили «Господи, меня обокрали!» и «Сундук мертвеца».

— И этот человек стеснялся подойти на улице к девице и спросить «сколько»? — поинтересовался Джейк негромко.

— А я и сейчас стесняюсь, — в полный голос ответил М.Р., неверной рукой доливая ему вина.

Он опять набрался в своей обычной манере: никто и не заметил, как ему удалось в один момент из абсолютно трезвого сделаться совершенно пьяным.

— Стесняться? Нихт стесняться! — Ида обняла М.Р. за плечи. — Чего стесняться наш котеночек?

Джейк уже собрался выручить застигнутого врасплох компаньона шуткой, но тот неожиданно улыбнулся и опустил свои девчачьи ресницы:

— Угадаете, мисс?

— Ах ты, маленький бесстыдник! — Ида, нагнувшись, чмокнула М.Р. в щеку (которую тот с готовностью подставил), и увела с собой.

— Вот черт! — завистливо пробормотал Д.Э.

За дверью прокашлялись. Вошел, прижимая к груди шляпу, высокий, узкий, застегнутый на все пуговицы скромного серого костюма, человек. Усы его извиняющееся шевелились.

— Все еще ничего не нужно, мисс Страусс?

— Издеваетесь? — Ширли заботливо закрыла коробку с конфетами. — Кому мы теперь нужны?

Человек медленно опустился на стул. Пристроил шляпу на коленях.

— Людям стало не до веселья, — сообщил он скорбно.

— Да вы что! — хмыкнула Ширли, и налила вина в подвернувшийся бокал.

Человек посмотрел на Джейка и грустно сказал:

— Козебродски. Морис Козебродски.

Искатель приключений с интересом обозрел гостя от печальных глаз с покрасневшими белками до стоптанных курортных туфель с дырочками.

— Джейк Саммерс.

— Вот, полюбуйтесь!

Козебродски достал из кармана пачку фотографических карточек.

— Я обошел весь город — и что вы думаете? Ни одного клиента! Ни единого. Это какой-то кошмар. Апокалипс! Никому больше не нужны развлечения! Они хотят только есть, пить, и чтобы крыши домов не валились им на голову! Дожили!

Джейк чуть не выронил картинки.

Фотограф отобрал у него пачку и выдернул несколько штук.

— Взгляните, какая прелесть. Ну, как? Вот эту посмотрите. И эту. И…

— Ширли! — ахнул Д.Э. — Это же ты!

— Хоть бы в жизни так выглядеть, — отозвалась девчонка, заглядывая ему за плечо. — Здорово делает, правда?

Д.Э. только мычал. Наконец, отдал карточки фотографу.

Карточки быстро спрятали в кармане пиджака.