Потаенная девушка - Кен Лю
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Он осторожно пробрался по узким проходам, нетерпеливо ища свою цель.
«Может быть, вон в том углу?»
В углу сарая стоял небольшой верстак, освещенный косыми лучами света, проникающими сквозь затянутое бумагой окно. За верстаком, прислоненный к стене, стоял обеденный стол из сандалового дерева.
Уильям наклонился, чтобы взять стол, и застыл, увидев то, что лежало на верстаке.
Это были две абсолютно одинаковые на вид «буби», старинные бронзовые монеты. Похожие на лопатки размером с ладонь. Хотя Уильям плохо разбирался в антиквариате, в детстве он видел много «буби» и понял, что эти относятся к династии Чжоу или более ранней. Правители Древнего Китая чеканили монеты такой необычной формы, показывая тем самым свое уважение к земле, из которой вырастали дающие жизнь плоды и куда должно было возвращаться все живое. Работа на земле являлась одновременно обещанием на будущее и признанием прошлого.
По тому, какие большие были эти «буби», Уильям догадался, что они должны быть дорогими. И абсолютно одинаковая пара была огромной редкостью.
Охваченный любопытством, он внимательнее присмотрелся к монетам, покрытым темно-зеленым налетом, и сразу почувствовал что-то неладное. Уильям перевернул ту «буби», что лежала слева: она сверкнула яркой желтизной, похожей на золото.
Рядом с монетами стояло блюдечко с темно-синим порошком и кисточкой. Уильям понюхал порошок – медь.
Он знал, что бронза сверкает, только когда изделие недавно отлито.
Уильям постарался прогнать прочь подозрение. Его отец был человеком достойным и честно зарабатывал на жизнь. Негоже родному сыну думать про отца такое.
И все-таки Уильям взял обе «буби» и положил их в карман. Английские учителя научили его задавать вопросы, стремиться раскопать правду, какими бы ни были последствия.
После чего он наполовину принес, наполовину приволок стол в комнату.
* * *– Вот теперь праздник начинает становиться похожим на настоящий, – одобрительно заметил отец, ставя на стол последнюю тарелку с вегетарианской уткой[6]. Стол был полностью заставлен блюдами с фруктами и изображениями всевозможных видов мясных блюд. Накрытый на восьмерых стол был готов принять духов предков семейства Хо.
«Имитация куриного мяса, вегетарианская утка, домики из папье-маше, фальшивые деньги…»
– Может быть, попозже мы выйдем на улицу, чтобы посмотреть представления «народной оперы», – сказал отец, не замечающий настроения Уильяма. – Как когда ты был маленьким.
«Поддельная бронза…»
Достав из кармана две «буби», Уильям положил их на стол блестящей, незаконченной, стороной вверх.
Какое-то мгновение отец смотрел на них, затем сделал вид, будто ничего не произошло.
– Не хочешь зажечь палочки с благовониями?
Уильям ничего не сказал, стараясь сформулировать свой вопрос.
Отец перевернул обе «буби» и положил их рядышком. На обратной стороне каждой монеты, покрытой патиной, был вырезан иероглиф.
– Форма иероглифов во времена династии Чжоу несколько отличалась от более поздних видов, – сказал отец таким тоном, словно Уильям все еще был ребенком, которого только учили читать и писать. – Поэтому коллекционеры из более поздних эпох иногда вырезали на изделиях собственные интерпретации иероглифов. Подобно патине, эти интерпретации также накапливаются на поверхности слоями, накладываясь друг на друга.
– Обращал ли ты внимание на то, как иероглиф «цзю», обозначающий вселенную и являющийся первым иероглифом твоего имени, похож на «цзы» – письменность?
Уильям молча покачал головой, не слушая отца.
«Вся эта культура зиждется на лицемерии, подделке, внешнем подражании тому, что невозможно получить».
– Видишь – «вселенная» прямолинейна, но для того, чтобы постичь ее разумом, превратить в язык, требуется излом, резкий поворот. Между Миром и Словом лежит дополнительный изгиб. Глядя на эти иероглифы, ты знакомишься с историей этих предметов, с мыслями наших далеких предков, живших тысячи лет назад. В этом глубокая мудрость нашего народа, и никакие латинские буквы никогда не передадут нашу правду так, как иероглифы.
Уильям больше не мог это терпеть.
– Ты лицемер! Мошенник!
Он ждал, молчаливо призывая отца опровергнуть обвинение, объясниться.
Наконец отец заговорил, не глядя на него.
– Первые призраки явились ко мне несколько лет назад.
Он использовал слово «гуайлоу», обозначающее иностранцев, но также имеющее значение «призраки».
– Они отдали мне на реставрацию старинные предметы, которых я прежде никогда не видел. «Как они попали к вам в руки?» – спросил я. «О, мы купили их у французских солдат, которые захватили Пекин, сожгли дворец императора и разграбили его».
Для призраков грабеж открывал широкие возможности. Таков был их закон. Эти бронза и керамика, на протяжении ста поколений передававшиеся нашими предками, были отняты у нас, чтобы украсить дома грабителей, даже не представлявших себе, что это такое. Я не мог этого допустить.
Поэтому я изготовил копии предметов, которые должен был отреставрировать, и отдал эти копии призракам. А подлинные артефакты сберег для нашей земли, для тебя и твоих детей. Я обозначаю подлинники и копии разными иероглифами, чтобы их различать. Понимаю, в твоих глазах я делаю что-то плохое, и мне стыдно, однако любовь толкает нас совершать странные поступки.
«Которая подлинная? – подумал Уильям. – Мир или Слово? Правда или понимание?»
Их прервал стук трости в дверь.
– Вероятно, покупатели, – сказал отец.
– Открывай! – крикнул тот, кто стоял за дверью.
Уильям открыл входную дверь. На пороге стоял хорошо одетый англичанин лет сорока вместе с двумя коренастыми здоровяками, которым было самое место в торговом порту.
– Как поживаете? – сказал англичанин. Не дожидаясь приглашения, он уверенно вошел в дом. Отпихнув Уильяма в сторону, верзилы проследовали за ним.
– Мистер Диксон! – воскликнул отец Уильяма. – Какая приятная неожиданность!
Он говорил по-английски с таким сильным акцентом, что Уильям непроизвольно поморщился.
– Уверяю, далеко не такая приятная, как та, что преподнес мне ты, – сказал Диксон. – Сунув руку в карман, он достал маленькую фарфоровую фигурку и поставил ее на стол. – Я дал тебе эту вещь, чтобы ты ее отреставрировал.
– Что я и сделал.
У Диксона на лице появилась неприятная усмешка.
– Моя дочь очень любит эту вещицу. Сказать по правде, меня забавляло то, как она играла с фигуркой из древней гробницы словно с куклой. Так она ее и разбила. Но после того как ты вернул починенную фигурку, дочь больше не желала играть с ней, заявляя, что это не ее «куколка». Как тебе известно, дети очень хорошо распознают обман. И профессор Осмер подтвердил мою догадку.
Отец Уильяма расправил плечи, но ничего не сказал.
Диксон подал знак, и два его прихвостня тотчас же смахнули со стола все. Тарелки, блюда, миски, «буби», еда, палочки для еды – все это беспорядочной кучей упало на пол.
– Ты хочешь, чтобы мы продолжали поиски? Или ты готов сознаться полиции?
Лицо отца Уильяма оставалось равнодушным. «Непроницаемым», как сказали бы англичане. Учась в школе, Уильям подолгу стоял перед зеркалом, пытаясь не делать такое лицо, чтобы не быть похожим на своего
