Злой гений Нью-Йорка - Стивен Ван Дайн

– Безусловно, эта стрела из той самой коллекции, что мы видели в клубе, – прокомментировал Вэнс. – И вот что еще удивительно: она попала точно в сердце, ни на дюйм не улетела в сторону. Простой смертный вряд ли может похвастаться таким мастерством… Случайное попадание спортивной стрелой я еще мог бы понять, но здесь убийца не оставил жертве ни малейшего шанса! Эту мощную охотничью стрелу выдернули из панели в клубе. Кстати, выемка для тетивы повреждена, вряд ли ее вообще можно было использовать для стрельбы, – подметил Фило, рассмотрев орудие убийства поближе. – Скажите, сержант, а где наш профессор обнаружил лук? – обратился он к Хиту. – Рядом с окном клуба, верно?

Тот, вздрогнув от неожиданности, ответил:

– Именно там, мистер Вэнс. Он лежит на фортепьяно.

– Боюсь, что эксперты не найдут на нем ничего, кроме отпечатков самого профессора. Уверен, что и на стреле не осталось никаких следов.

Хит, не сводя с Вэнса испытующего взгляда, спросил:

– Но как вы определили, что лук нашли именно у окна, мистер Вэнс?

– Это предположение само напрашивается, если учитывать положение тела.

– Значит, его застрелили почти в упор?

Вэнс, покачав головой, произнес:

– Нет, сержант. Посмотрите на ноги умершего. Они смотрят в сторону двери подвала и в то же время немного подобраны под себя. Разве так бы упал человек, если бы ему прострелили сердце?

– Нет, – проговорил Хит, немного подумав. – Ноги уж точно были бы выпрямлены.

– Вот именно. И еще обратите внимание на шляпу. Если бы он упал на спину, она оказалась бы за головой, а не возле ног. Все это и заставляет меня думать, что лук и стрелы тут могут быть вовсе ни при чем.

– Тогда зачем… – начал было прокурор, но Вэнс тут же прервал его:

– Вы хотели спросить, зачем понадобилась эта чудовищная постановка, на так ли, Маркхэм? Это непростое дело: кто-то тщательно все продумал и инсценировал убийство. Или несчастный случай.

В это время в дверях подвала показались прибывшие на место доктор Дорем и детектив Бэрк. Поздоровавшись со всеми присутствующими, Дорем тут же приступил к делу и принялся ловкими пальцами ощупывать тело.

Маркхэм повернулся к Хиту и сказал:

– Ну, пока доктор осматривает тело, сержант, я отправлюсь в дом и поговорю с профессором.

Глава III

Напоминание о пророчестве

Суббота, 2 апреля, 13:30

Когда мы очутились в холле особняка, к дому уже подъехали капитан Дюбуа и детектив Беллами – специалисты по дактилоскопии. Детектив Сниткин тут же провел их в подвал, а Маркхэм, Вэнс и я отправились в библиотеку профессора.

Помещение оказалось достаточно просторным и занимало большую часть второго этажа. Стены были заставлены стеллажами с книгами, а в углу располагался массивный бронзовый камин. У окон, выходивших на 75-ю улицу, стоял огромный письменный стол, на котором лежали бумаги и газеты. Старинные кресла казались удивительно удобными.

Профессор сидел за столом, положив ногу на низенький табурет. В углу, в одном из огромных кресел, ежилась его одетая со вкусом племянница, лицо которой выдавало в ней волевую личность. Профессор, страдающий подагрой, не стал подниматься со своего места, полагая, что мы примем это как должное, и просто предложил нам присесть.

– Мне очень жаль, Маркхэм, что причиной нашей встречи стала трагедия, но я все равно очень рад видеть вас, – начал Диллар. – Я полагаю, вам хочется устроить мне и Белль перекрестный допрос? Что ж, спрашивайте.

Профессор Бертран Диллар был пожилым джентльменом лет шестидесяти, немного сутулым из-за сидячего образа жизни. Его маленькие глазки умели смотреть весьма проницательно, а морщинки на лбу и возле губ свидетельствовали о том, что профессору приходилось много думать.

– Ну что ж, – заговорил прокурор, – я попрошу вас просто рассказать мне все то, что вам известно о трагедии, а потом я задам вам те вопросы, которые сочту нужными.

– А я вам уже практически все рассказал по телефону, – отозвался Бертран. – Робин и Сперлинг зашли к нам сегодня утром, часов в десять, чтобы навестить Белль. Но она уже умчалась на корты поиграть в теннис, так что молодые люди остались ждать ее внизу. Я слышал, как они беседовали там с полчаса, после чего переместились в подвал, в свой клуб. Я все это время оставался здесь, читал газеты. Прошел, наверное, час, и мне захотелось погреться на солнышке. Я вышел на балкон, что находится в задней части дома, и пробыл там не более пяти минут, после чего мне почему-то пришло в голову осмотреть стрельбище, и я, к своему ужасу, заметил Робина. Он лежал возле двери со стрелой в груди. Я поспешил вниз, насколько мне это позволяли больные ноги, и, увидев его, сразу понял, что парень мертв. Тогда я немедленно связался с вами по телефону. К тому времени в доме уже никого не было, кроме дворецкого Пайна и меня. Кухарка ушла на рынок, Арнессон в девять утра отправился в университет, а Белль все еще играла на кортах. Я послал Пайна поискать Сперлинга, но он его не нашел. Тогда я устроился в библиотеке и стал ожидать вашего появления. Белль вернулась вскоре после того, как сюда приехали ваши сотрудники, кухарка – чуть позже. Арнессона не будет часов до двух.

– А больше сегодня у вас никого не было? Может быть, случайных гостей или соседей?

Профессор, отрицательно покачав головой, ответил:

– Заходил только Драккер. По-моему, вы его как-то раз видели у меня. Он частенько сюда захаживает, в основном чтобы поговорить с Арнессоном. Драккер – талантливый ученый, у него есть неплохие работы. Когда я сказал ему, что Арнессона дома нет, мы немного посидели с ним вдвоем, обсудили экспедицию Королевского астрономического общества в Бразилию, и он ушел.

– Когда это было?

– Примерно в половине десятого. Драккер уже ушел, когда заявились Робин и Сперлинг.

– Скажите, профессор, – вступил в беседу Вэнс, – мистер Арнессон часто уходит из дома в субботу утром?

Профессор, окинув его недовольным взглядом, ответил, но не сразу:

– Ничего странного в этом нет. По субботам он обычно остается дома, но на этот раз я попросил его сделать для меня одну работу, а для этого ему пришлось отправиться в университетскую библиотеку… Мы с ним вместе работаем над одной моей книгой.

Повисла неловкая пауза, после чего Маркхэм заговорил:

– Утром вы упомянули о том, будто и Робин, и Сперлинг были женихами мисс Диллар и добивались ее руки…

– Дядюшка! – Девушка, гордо приосанившись в кресле, с укоризной посмотрела на профессора. – Не надо, это же не так.

– Это сущая правда, – с нежностью в голосе отозвался профессор.

– Ну, может быть, в какой-то степени, – призналась Белль. – Только не стоило об этом вспоми– нать. Вы же прекрасно знаете, как и они сами, о моем отношении к ним обоим. Мы добрые друзья, и не более того. Как раз накануне вечером, когда молодые люди пришли сюда, я совершенно ясно дала им понять, что не стану больше слушать уговоров насчет свадьбы. Они еще совсем мальчишки, и один из них теперь погиб… Бедный Птенец-Робин!

Вэнс, приподняв брови, удивленно переспросил:

– Птенец?

– Ну да, мы дали ему такое прозвище и даже временами поддразнивали, потому что ему оно не нравилось. Робин так трогательно обижался…

– Милое прозвище, – улыбнулся Вэнс. – Если припомнить одно стихотворение, то птенца малиновки любили все. Помните?

«И птенца считали другомВсе пернатые в округе».

А потом все горевали, когда его не стало.

– Знаю, – произнесла Белль, кивая. – Я ему тоже про это говорила. Между прочим, Джозефа все просто обожали. Да его нельзя было не любить. Он был такой… милый и добрый.

– Профессор, – вернулся к допросу Маркхэм, – вы упоминали о том, что слышали, как Робин и Сперлинг беседовали о чем-то внизу. А слов вы случайно не разобрали?

Старик, бросив на племянницу быстрый взгляд, ответил вопросом на вопрос:

– А разве это так уж важно?

– Конечно, сейчас может оказаться ценной любая мелочь, любое слово.

– Возможно. Однако, – продолжил профессор, немного помолчав, – если я отвечу на этот вопрос, вы можете составить себе ошибочное представление о том, кто остался жив.

– Может быть, вы позволите мне самостоятельно делать выводы? – строго произнес прокурор.

И в комнате снова воцарилась тишина, которую на этот раз прервала девушка:

– Почему бы вам действительно не рассказать о том, что вы слышали, дядюшка? Кому и чем это может навредить?

– Лично я думал только о тебе, Белль, – с нежностью в голосе отозвался профессор. – Но, похоже, ты права. Дело в том, Маркхэм, что молодые люди ссорились из-за моей племянницы. Я уловил только то, что они упрекали друг друга в нечестности и якобы мешали друг другу.

– Это ничего не значит! – с жаром воскликнула мисс Диллар. – Они постоянно подначивали друг друга. Конечно, Робин и Сперлинг не всегда ладили, но не из-за меня. Они завидовали друг другу и всегда соперничали в стрельбе из лука. Дело в том, что раньше Рэймонд, мистер Сперлинг, считался лучшим стрелком, но в прошлом году Джозеф обошел его и побил его рекорд.