Парижские вечера (сборник) - Бахтияр Сакупов

Хотя о себе я тоже могу сказать, что когда-то, в общем-то? не так уж и давно, за моей спиной тоже шептали: «мажор» и «золотая молодежь», – только потому, что моя не очень богатая мама приложила просто титанические усилия, чтобы дать мне отменное образование, и если уж нет возможности сразу «забронировать теплое местечко», то хотя бы иметь возможность, в виде знаний и умений, чтобы заполучить его.

Поэтому, в нынешней трактовке я себя к «золотой молодежи» не причислял. Отнюдь. Наверное, даже посчитал бы это некоторым оскорблением, при условии того, что я уже сам достиг. Но, впрочем, разговор пойдет не обо мне.

…Эта удивительная женщина появилась в нашем парижском хостеле уже как дня три. И если остальные его обитатели весьма органично вписывались в пространство и общение, делясь историями и опытом друг с другом на каминных посиделках, то эта дама смотрелась тут, как самая настоящая шапка Мономаха на столике поделок в детском саду.

Оговорюсь (уже в который раз, наверное), что в этом хостеле останавливались не какие-то бедолаги, которых в обычную ночлежку не пускал обычный страх подхватить какую-нибудь заразу. Нет. Здесь жили вполне приличные и обеспеченные люди, даже очень обеспеченные, которые могли позволить себе если не абсолютно все, то очень многое. Да, конечно, у нас были и замечательные ребята – и студенты, путешествующие автостопом, которые только начинали свой жизненный путь, и экономные старики, и просто те, кто хотел более неформальной обстановки вместо лощеной этики дорогостоящего отеля премиум-класса.

Но эта дама, определенно, была неформальна. Одежда ее, безусловно дорогая, была подобрана удивительно безвкусно: кричащие цвета, несочетаемые элементы, фантастически неудачный для ее фигуры фасон и… золото. Его было больше, чем на городской елке, если вы понимаете, о чем я.

Но самым потрясающим элементом «всего этого» были ее глаза. Бог мой, как она смотрела на нас, проходя мимо каминного зала. «Нищеброды», пожалуй, самое мягкое определение, которое читалось в ее глазах. Столько высокомерия и чувства собственной важности я еще не встречал. При этом всем своим видом она словно старалась показать: «Я не вашего круга, я выше вас всех вместе взятых!».

Что ж, мы все приехали в Париж по разным причинам, но в их число точно не входило убеждать в чем-то Золотую Женщину или доказывать ей свою состоятельность. Поэтому мы дружно игнорировали презрительные взгляды в наш адрес и, что самое интересное, еще дня через два совершенно перестали ее замечать.

Поэтому для нас было настоящим шоком, когда дама, благоухая винтажными духами от Гая Лароша, как парфюмерный магазин, вплыла к нам в каминный зал. Я сейчас даже не вспомню, какую историю записывал тогда, настолько меня удивил этот визит. А она, позвякивая своими драгоценностями, устремилась к свободному креслу. Поскольку ее путь лежал мимо меня, я, благодаря своему тонкому обонянию, почувствовал легкий аромат спиртного. Видимо, мадам, употребила бокал или два вина, что позволило ей «снизить» планку для общества, «достойного ее».

Милостиво кивнув рассказчику, она пробормотала: «Продолжайте, не обращайте на меня никакого внимания!». Но, честно говоря, «не обратить внимание» на ту, кто изо всех сил привлекал его к себе, было крайне сложно.

Поскольку среди нас были галантные французы, они тут же окружили ее своим вниманием, предложив бокал красного вина, которое мы дегустировали в тот вечер. Золотая Женщина сначала изобразила праведный гнев, отвращение – как вообще могли подумать, что она будет пить, да еще и сомнительное вино, которое наверняка дешевле трех тысяч франков за бутылку! – но в конечном итоге она сдалась и, осторожно пригубив бокал, кажется, осталась довольна.

Все мы так или иначе пытались вывести ее на разговор, но она с удивительным мастерством уклонялась от наших попыток, не забывая при этом демонстрировать дорогие кольца с драгоценными камнями на руках и бриллиантовые серьги. Понемногу мы оставили свои попытки и как-то незаметно вернулись к беседе внутри нашего круга, разрешив «новенькой» просто присутствовать рядом.

Что удивительно, буквально все истории она воспринимала скептически. Ее левая бровь то и дело сардонически взмывала вверх, а губы кривила недоверчивая улыбка.

Мы провели вместе с ней целых четыре вечера. И ни разу за это время Золотая Женщина не стала теплее, внимательнее, более открытой. И, наверное, она так бы и уехала, окинув нас высокомерным взглядом, если бы на пятый вечер маленькая Шарлотта, которая умела «колдовать», не подошла к ней, смело дотронувшись до усыпанной кольцами руки, и не спросила:

– Тебя, наверное, очень сильно обидели?

Передать словами то, что произошло потом, – действительно трудная задача. Это был взрыв, эмоциональный, полный негодования, где женщина кричала в голос, что она богаче всех нас вместе взятых, что на ней одежда стоит дороже, чем весь наш багаж, что ее золота и драгоценностей хватит, чтобы купить этот «вонючий хостел» вот уже прямо сейчас и выгнать нас всех отсюда.

Ну и, как всегда бывает, после такого всплеска последовала логическая развязка. Слезы хлынули из ее глаз потоком. Помнится, ей протягивали носовые платки, а она только приглушенно ругала стойкую тушь, которая оказалась недостаточно стойкой против ее слез.

Как только Шарлотта взорвала эту эмоциональную плотину, как только дама, наплакавшись и успокоившись, взяла в руки чашку с крепким кофе, как только из ее глаз выветрилось надменное и высокомерное выражение, она была готова с нами общаться.

Она рассказала тысячи историй из своей жизни, маленьких новелл – может быть, когда-нибудь я с ее разрешения издам ее мемуары. Но важны были не истории, а мысль, которая красной нитью проходила через все повествования. Ни богатство, ни дорогая одежда, ни украшения не давали ей счастья. Она была совершенно одинока. Не верила людям, не верила родным, и, мне кажется, даже себе не доверяла в полной мере.

Знаете, у этой истории, может быть, и есть чудесный конец… Но я не буду придумывать. Может быть, позже, когда я опять окажусь в Париже, я смогу что-то узнать о том, как сложилась дальнейшая жизнь у Золотой Женщины. Но сейчас всё, что я могу сказать, это то, что она уехала рано утром, оставив весьма щедрые чаевые. А также золотое кольцо с огромным рубином в подарок Шарлотте, где на карточке было написано всего одно слово: «Спасибо!».

Глава 5. Один дождливый день

По большей части, я сова. Нет, конечно, я могу быть жутким гибридом совы и жаворонка, просыпаясь ни свет ни заря и засыпая далеко за полночь. Но в большинстве случаев предпочитаю наслаждаться нормальным сном, когда есть такая возможность. Поэтому проснувшись где-то около десяти утра, я понял, что сегодня у меня – «ленивый день».

День, когда все, чего желает душа, находится на расстоянии вытянутой руки: пульт от телевизора, планшет, телефон, хорошая книга и, может быть, бокальчик отменного вина и ароматная сигарета. Впрочем, утром вместо бокальчика вина вполне подходила чашечка свежесваренного кофе, который весьма недурно готовили в кофейне на углу рядом с хостелом.

Выскочив за кофе, я понял, что погода всерьез настроена показать дурной характер: небо плаксиво хмурилось и изредка то ли всхлипывало, то ли покашливало отдаленными раскатами грома.

Желание прогуляться по живописным местам Парижа исчезло само собой, зато, благодаря моему неизменному оптимизму, появилась возможность поработать над книгой и парочкой последних историй, которые я успел записать.

Итак, вооружившись карандашом, прихватив кофе и записи и пообещав Венсенскому лесу, что обязательно наведаюсь к нему, я удобно расположился в любимом кресле у камина, в гостиной, в полном одиночестве, наслаждаясь каждой минутой времени. Каюсь, я даже представил себя хозяином этакого средневекового замка, ожидающим приезда гостей или любимой тещи…

Как только я погрузился в свои записи, гостиная начала наполняться. Виной тому отчасти была испортившаяся (вопреки всем прогнозам) погода, отчасти – аромат моего кофе, который озорными струйками просочился по хостелу, будоража его обитателей.

С улыбкой я наблюдал, как полусонные гости заходили в общий зал, чуть растерянно и приветливо улыбались, затем, отчаянно стиснув зубы, выбегали под проливной дождь и возвращались со стаканчиками (а некоторые термосами) кофе. Те, кто успел проснуться по-настоящему, оказывались продуманнее и хитрее, разыгрывая на «камень-ножницы-бумагу» того несчастного, кому предстояло принести кофе для целой группы.

Но, так или иначе, уже через час гостиная была наполнена постояльцами и потрясающими кофейными ароматами – ирландский кофе, капучино, латте, кофе с пряностями. И несмотря на все более грозное «покашливание» грома за окнами, настроение внутри было теплым и праздничным.

Честно говоря, в тот момент я подумал о том, что, наверное, работу над книгой мне придется отложить так же, как поход в Венсенский лес, поскольку то, что намечалось здесь и сейчас, мне показалось стократ интереснее.