Папина Незабудка - Саша Ройс
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
Томно запрокинув голову, она глядит на меня, не веря в то, что слышит. Сова даже не обдумывает мои слова. Уставила на меня черные глаза, ресницами машет и ничего не может понять.
- Я думала… это только раз… - чувствую, как ее напряжение спадает, - одна ночь.
- Раз-два – это не для меня. Я люблю постоянство.
Ее глаза скользят по моему лицу и телу.
- Мне надо подумать, - неопределенно выдает Вика.
- На работе подумаешь, - решительно выдыхаю я, - а пока доведем дело до конца.
И заваливаю Совушку на диван.
Вика
Такого состояния, как сегодня я не испытывала ни-ког-да!
Никогда оное смешение чувств и эмоций не посещали мою голову, сердце и душу.
Работать сегодня было сложно. Очень.
Вроде бы все делаешь как надо. Включаешь голову. Работаешь. Вникаешь в то, что тебе и только тебе доверяет клиентка, а мысли все равно прямой, кривой, косой дорожкой выводят на Тимофея.
В голове то и дело прокручиваю его слова, его предложение…
Я то надеялась, что пересплю я с ним. Получу то, о чем мечтала в своих розовых мечтах и сказочных снах. И все! Он вернется к своей горячо любимой Ульяне, а я останусь с Васей.
А тут что получается?
Предложение быть постоянной …хм. Хм, хм! Любовницей.
Фу-у!
От этого слова мне становится противно.
Как будто мне цену назначили и выложили на витрину.
Берите, мол, Тимофей Батькович, пользуйтесь. Не забывайте баловать и иногда дарить подарки.
Это с одной стороны…
А с другой.
В груди предательски защемило.
Какой же он классный! В какой-то момент мне и вовсе показалось, что это все не со мной происходит. Что нет в моей квартире Тима. Что все мне привиделось и это просто галлюцинация.
Вот только было одно железобетонное «но»!
Не верю я ни в каких приведений – это раз!
И галлюцинациями я никогда не страдала – это два.
И все-таки ночью поднялась с постели и выглянула в зал. На диване спал мужчина моей мечты. А грозный Василий сфинксом замер на широком подлокотнике в ногах Суворова.
Волна дрожи по всему телу тогда прошла.
Моя идея фикс была близка к исполнению, но все испортил Тим.
Зачем он влил мне сладостный соблазн в уши?
Ведь если откажусь от встреч с ним, я потом себе локти в кровь искусаю! Жалеть буду до конца дней о принятом решении. Плакать и грызть проклятую подушку. Господи, как же это сложно быть между адом и раем! Лучше или там, или сям.
В общем, хотела как лучше, а получилось, как всегда.
Проварившись в собственном соку весь день, так и не решила, что мне делать.
Я готовилась после работы уже ехать домой, когда завибрировал мобильный.
- Да.
- Привет, Викуль. Ты эта… - брат тянет паузу, - м-м… с Тимом вчера, после того как вы от нас вышли, не разговаривала?
- Нет. А что случилось?
- Да он мне вчера сказал, что в городе планирует задержаться. Ну, так на приличный срок. И я как-то поверил. Без задней мысли совсем. Но мне Вован только что звонил и он утверждает, что Суворов уезжает в Москву. То ли сегодня, то ли завтра…
Вопросительно-озадаченная интонация брата все рубит на корню. Все, что я прокручивала в голове на протяжении всего дня с медленной перемоткой и повторами.
И теперь возникает исключительно один вопрос: «Где сейчас находится Тим?»
Из динамика продолжает литься голос Леши:
- Я до него дозвониться не могу. «Недоступен» и все тут! Вот я и подумал, может Тим тебе вчера словом обмолвился каким? Срочно вызвали куда? Или что? Соседка с первого этажа говорит, видела, как вы в одну машину сели.
Все они видят, когда не надо! Мысленно про себя ругаюсь.
- Ничего мне Суворов не говорил. Ты же знаешь, Леш, что мы с ним не очень общаемся. Извини, у меня клиентка.
Вырубаю мобильник и швыряю на стол.
Тимофей
Вытащить дочку из автокресла и не разбудить – целая операция. Однако мне это удается и я, удобно устроив спящую Незабудку у себя на груди, почти бесшумно закрываю машину и ставлю на сигналку.
Не успеваю я обернуться и сделать пару шагов к дому, как срабатывает наработанный годами рефлекс безопасности. Я скрываю малышку от человека, стремительно приближающегося ко мне.
- Ты, Суворов, вообще обнаглел! – из темноты подъезда вылетает Вика. – Приехал такой весь… Лапшу на уши навесил, - задыхаясь от возмущения, продолжает она, - получил свое, - выделяет голосом, - и был таков! – едва сдерживаясь, завершает свое обвинение Сова.
Смотрю на нее: вся такая с виду неприступная. Независимая личность, блин! Но губа нижняя подрагивает и голос выдает. Глазки в вечерней темноте ярко заблестели. Неужели собралась плакать?
Прибежала.
Думает, я про нее забыл!
Дурочка.
- Тише будь. Не ори, - шепотом прошу я.
- А что у тебя уши нежными стали? Вчера так ничего было, - с важным видом сдув модную челку с глаз, динамит мою просьбу Вика.
Разворачиваюсь к ней корпусом, показывая спящую на моих руках Незабудку. У Совы челюсть так и отвисла.
- Это что? – едва ли не потеряв дар речи, спрашивает она.
- Это «кто», а не что, - аккуратно поправляю я.
Сова стреляет глазами от меня к дочери и повторяет свой вопрос с учетом поправки:
- Это кто?
- Это моя дочь!
Глава 4. Без тебя
Тимофей
- Вика?
Голос матери ломает застывшую сцену.
Сова будто отмирает и, отпустив меня взглядом, поворачивает голову на звук.
- Мария Алексеевна, - с придыханием начинает она, а потом, разулыбавшись, расслабляется что ли, - здравствуйте!
- Здравствуй, здравствуй, - мать переводит на меня внимание, - а я думаю, чего не идете? Виту не можешь вытащить из кресла? – а потом для Вики поясняет, - Красоту нашу надо сначала домой занести, а потом уж пакеты таскать. Вика, ты проходи. Пойдем со мной. Квартиру откроем, чтобы Тимофей дочку аккуратно занес. Может, и не разбудим!
Сова открыла рот, чтобы что-то сказать, но быстро передумала и
