Зов Ночи - Виктория Крэйн

Заиграла музыка. Довольно тихо, но Ника смогла разобрать текст. Вокалист пел что-то о беге времени и бесконечности пространства. Мелодия была потрясающей, гитарное соло завораживало. Именно такую музыку любила Ника. Экспрессия тяжелого рока, полные мистики тексты, чистый глубокий вокал и мелодичная основа.

— Нравится музыка? — шепотом спросил Дан, а она нашла в себе силы лишь моргнуть в знак согласия.

Дан удовлетворенно улыбнулся и легонько толкнул Нику на подушки. В следующее мгновение его руки скользнули вдоль ее тела к груди. Затем ниже, ниже… Ника смогла лишь застонать в сладкой истоме. Губы Дана повторили путь его рук, задержались внизу, слегка покусывая. Потом он одним движением перевернул девушку чуть набок и на живот и прижался к ней сзади всем телом. У Ники на мгновение мелькнула мысль, что он так и не снял брюки. Но она тут же исчезла, отогнанная ощущением непередаваемого блаженства. Когда его холодные губы начали касаться ее плеч, ей показалось, что она умирает, медленно и сладко. Она вцепилась зубами в подушку, когда он начал покрывать поцелуями ее шею, придерживая за волосы, которые он, собрав, намотал себе на руку. Вторая его рука поглаживала ее между ног, слегка их раздвинув. Тело Ники подрагивало в приближающемся экстазе, сдерживаемое лишь сильными руками Дана. И вот волна удовольствия накатила на нее, и в тот же момент она почувствовала, как его острые зубы вонзились ей в шею. Озарение и понимание пришло мгновенно, но было уже слишком поздно. Разум ее вскричал, но сердце и тело его не поддержали. Прежде чем потерять сознание, Ника испытала такое блаженство, что познав его — она совершенно отчетливо это поняла — можно было и умереть…

…Ника проснулась. Какой страшный и в то же время прекрасный сон ей приснился! Она зажмурилась и, сладко потянувшись, свернулась калачиком, чтобы вновь погрузиться в сладкую негу. Но ее безжалостно разбудили, приподняли и прислонили к подушкам, заботливо подложенным ей под спину. Она открыла глаза, готовая яростно протестовать, и тут же в ужасе зажала рот рукой.

Она находилась в той же самой постели, в той же самой комнате. Рядом сидел Дан в неизменных кожаных брюках. Только теперь на нем был бархатистый темно-коричневый балахон. Взгляд его был полон внимания и… раскаяния. В руках он держал бокал, полный ярко красной жидкости. Ника широко раскрывшимися от страха глазами уставилась внутрь бокала.

— Пей, — сказал он. — Это всего лишь подогретое полусладкое вино. Ты должна выпить всю бутылку, можно с маленькими перерывами, если ты не в состоянии это сделать сразу.

— Не хочу и не буду! — Ника в ужасе смотрела на этого наверняка посланного самим дьяволом, или кто там был за него, человека.

— Будешь, милая, еще как будешь, — он посмотрел ей прямо в глаза. Его взгляд сделался холодным и жестким. — Это не вино для удовольствия. Это лекарство, которое тебе необходимо. Это жизнь. Я добавил сюда стимулирующие жизнедеятельность травы. Ну же, Вероника! — он нагнулся к ее уху. — Послушай, я могу тебя заставить делать все, что мне угодно. Ты это уже почувствовала. Если хочешь делать то, что я говорю, сама, то поторопись, я не привык долго ждать.

Ника покосилась на Дана и молча взяла из его рук — она замерла на мгновение… нормальных, теплых рук — бокал и начала пить. Она не очень любила полусладкое вино, но это было на удивление вкусным. Видимо, сказывались добавленные туда травы.

А Дан сидел рядом и безмолвно наблюдал за ней. Что было в его глазах? Ника не знала, он старался не встречаться с ней взглядом. Вина оставалась самая малость, когда Дан поднял руку и коснулся ее волос, затем шеи и плеч. Ника замерла на мгновение, чувствуя, как ее снова охватывает волна страсти. Дан чуть повернул ее голову и дотронулся длинными пальцами до ее шеи. Ника знала, что он ощупывает. Она не видела след в зеркале и не хотела видеть. Но она его чувствовала. Он слегка покалывал и едва ощутимо горел.

— След пройдет, девочка. Ты забудешь все, что произошло этой ночью.

— Я тебе не девочка, — неожиданно для себя самой взъерепенилась Ника. — И я не хочу ничего забывать!

— Девочка, Вероника, маленькая девочка, по сравнению с тем, сколько лет мне, — он печально улыбнулся. — И ты обязательно все забудешь.

— Дан, — взмолилась она и схватила его за руку. — Нет! Я не хочу тебя забывать, я не могу тебя забыть! Не хочу такое забыть!

— А ты меня и не забудешь, — его улыбка жгла ее, словно раскаленные угли. — Ты просто забудешь ночь со мной.

— Но почему ты… почему ты меня…почему не…? — она замолкла на полуслове, не смея продолжить.

— Почему тебя не убил? Я не знаю, — он отнял у нее свою руку и пожал плечами. — Да, скрывать не буду. Я собирался это сделать, но не сделал.

— Дан… ты … ты — человек?

Тот рассмеялся.

— Ты сама знаешь, кто я, — он мягким кошачьим движением соскочил с кровати. — А теперь спи крепко, милая, спи без сновидений.

Он поднял руку. Веки девушки начали тяжелеть, но она из последних сил оторвала голову от подушек и поймала его взгляд.

— Твоя музыка… Это ведь… ты… поешь… Поставь мне… еще раз, — и она, более не способная противиться приказу извне, упала обратно в постель, погружаясь в глубокий сон.

Дан щелчком пальцев включил музыку. Перед дверью он задержал на девушке долгий задумчивый взгляд.

4

Джен осторожно приоткрыла дверь в комнату Ники и тихонько проскользнула внутрь. Та еще спала. Вещи Ники были небрежно брошены в кресле у окна. Платье висело на спинке стула, мыски туфель торчали из-под журнального столика. Джен все аккуратно сложила и повесила платье на плечики, застегнула чехол и убрала в шкаф.

Взгляд девушки упал на сумочку, из которой выглядывал краешек коробки для компакт-диска. Джен покосилась на хозяйку, но та спала крепко и ни на что не реагировала.

Вытащив диск, она поднесла к окну на свет и не смогла сдержать возбужденного вздоха-всхлипа. Это был последний, еще не вышедший официально альбом ее любимой команды “Screaming Eternity”. Мало того, упакован он был в эксклюзивный подарочный бокс. Джен дрожащими руками открыла коробку и вытащила книжечку-буклет с фотографиями и текстами. На первой же странице она заметила надпись синими чернилами: «Веронике с искренним восхищением» и подпись, «Дан». А еще ниже совсем мелко странные слова: «Красота вне вечности, вне пространства…»