Манипулирование словом в средствах массовой информации - Анна Данилова

Психология личности исследует акустические, визуальные и вербальные способы воздействия на индивидуальное сознание и позволяет прогнозировать реакцию индивида. Общественная психология рассматривает воздействие СМИ на массовое сознание, его эмоциональный и рациональный уровни, на коллективное (социальное) бессознательное.

В философском плане особенно важно осмысление термина общественное сознание. В современной философии и социологии существует несколько пониманий общественного сознания, причем, если в отечественной традиции это направление развивалось широко, то в зарубежной традиции часто отсутствует даже сам термин, а использование термина «public conscience» является, скорее, исключением. Единственный сопоставимый термин, употребляемый в западных исследованиях и энциклопедических изданиях (Encyclopedia Britannica) — «общественное мнение» (public opinion).

В научной литературе нет единого определения «общественного сознания». Широко используемое определение — «совокупность идей, взглядов, представлений, существующих в обществе в данный период, в котором отражается социальная действительность»{30} — оставляет без ответа много вопросов: о субъекте общественного сознания, о процессе и принципе сложений сознаний и т. д.

Под общественным сознанием мы будем понимать «целостное духовное явление, обладающее определенной внутренней структурой, включающее различные уровни (теоретическое и обыденное сознание, идеология и общественная психология) и формы сознания (политическое и правовое сознание, мораль, религия, искусство, философия, наука)»{31}.

Под реципиентом, или получателем информации средств массовой коммуникации, подразумевается аудитория СМИ как совокупность языковых личностей, каждая из которых представляет собой совокупность речемыслительных особенностей данного речекультурного образования.

§ 3. Теоретические основы изучения языкового воздействия на сознание

Приступая к описанию метода анализа текстов на предмет выявления скрытого языкового воздействия, остановимся на тех фундаментальных положениях языкознания, которые составили основу изучения взаимовлияния человека и общества.

Исследования, имеющие для нас основное значение, можно условно разделить на несколько тематических групп, охватывающих универсальные проблемы онтологии языка: исследования, посвященные соотношению языка и речи; исследования о восприятии языкового знака; исследования по проблеме языка и общества. Также можно выделить четвертую группу исследований, к которой относятся основные труды о строении языка, его внутренней структуре: лексике, фонетике, морфологии, синтаксисе и т. д.

Рассмотрим три первые группы.

1. Выделение дихотомии язык vs речь Ф. де Соссюром дало основу для определения онтологии воздействия на сознание.

Язык, будучи «отправным началом, нормой для всех проявлений речевой деятельности», «практикой речи, отлагаемой во всех, кто принадлежит к одному общественному коллективу», «готовым продуктом, пассивно регистрируемым говорящим»{32}, дает основу речевой деятельности. Выбор средств выражения мысли осуществляется на уровне акта речевой деятельности.

Определенное именование и языковая оценка определенного объекта/события не навязываются первому коммуниканту языком, но являются результатом свободного выбора субъектом речи определенной языковой единицы из ряда синонимов.

Признавая последнее утверждение верным по сути, нельзя не отметить тот очевидный факт, что свободный выбор именования может быть ограничен рядом факторов, в первую очередь — коннотационно-стилистическими характеристиками слова. Здесь же необходимо отметить и немотивированность языкового знака: поскольку обязательная связь между означающим (сигнификатом) и означаемым (денотатом) отсутствует, означаемое не навязывается первому коммуниканту.

В этом выборе языкового знака для конкретной речевой ситуации из широкого ряда синонимов, существующих в языке, исследователи отмечают главное условие воздействия: «Даже если отправитель старается “выражаться объективно”, видно, что осуществляемый им выбор выражений структурирует и обусловливает представление, получаемое реципиентом. Эта присущая языку и пользующемуся языком человеку способность к структурированию и воздействию и есть как раз то, что мы имеем в виду, утверждая, что “язык есть инструмент социальной власти”»{33}.

2. Понятие языкового знака складывалось в языкознании на протяжении долгого времени. Понятие знака как единства означаемого и означающего, цепи звуков и потока мыслительного содержания впервые было применено к конкретному описанию языка Ч. Пирсом, Ч. Моррисом и Ф. де Соссюром. Ч. Пирс и Ч. Моррис выделили в семиотическом процессе четыре составляющих: означаемое, означающее, интерпретанту (внутреннюю связь сигнификата и денотата) и интерпретатора (нечто становится знаком в том случае, если оно интерпретировано как знак). Для изучения процесса воздействия на сознание очень важно учитывать наличие интерпретатора (хотя возможность введения «интерпретатора» в собственно структуру знака представляется спорной): выбор определенного языкового средства в любом процессе коммуникации, особенно манипулятивном, осуществляется с учетом и с расчетом на определенную интерпретацию.

3. Языковое воздействие на сознание не может быть понято в отрыве от проблемы взаимодействия языка и общества.

Закономерность такого подхода к языку заложена в самой его структуре. Еще Ф. де Соссюр разделял внешнюю и внутреннюю лингвистику. К области внешней лингвистики им были отнесены аспекты взаимосвязи языка с этнологией, историей нации, политической историей, культурой, религией, географией.

Изучением же внутренней системы языка, подчиняющейся лишь собственному порядку, занимается внутренняя лингвистика.

Взаимодействие языка и общества имеет амбивалентный характер: как общество воздействует на язык, так и язык воздействует на общество. Действительно, развитие общества является важным импульсом для развития языка. Поскольку «язык всеми тончайшими фибрами сросся <...> с силой национального духа»{34}, он представляет интерес с точки зрения цивилизационного научного подхода при изучении культуры.

«Система культурных моделей той или иной цивилизации фиксируется в языке, выражающем данную цивилизацию»{35}.

В литературе нередко отмечалось, что язык реагирует на общественные изменения более чутко, чем другие области культуры, изменения в обществе могут затрагивать фонетику, лексику, грамматику. Наиболее зависимой от социодинамики общества, от внешних контактов страны, от ее технического развития является лексика. Особенно отчетливо языковые изменения заметны в моменты крупных общественных сдвигов. В языкознании были подробно исследованы языковые процессы, происходящие в моменты социальных революций. Р. Блакар отмечает, что именно в моменты кризисов и резких перемен мы замечаем, как язык осуществляет свою власть над нами.

Он приводит в качестве доказательства высказывания двух исследователей — X. Энзесбергера («Крушение в 1945 г. германского рейха привело к катастрофе в языке») и В. Хинтона («Каждая революция создает новые слова. Китайская революция создала целый новый словарь»){36}.

Обращаясь к материалу русского языка, можно привести примеры лексических изменений, произошедших вследствие исторических событий 1920-х гг.: «Уходит со сцены государственная, административная, судебная, церковная, финансовая и т. д. терминология в связи с уничтожением старых учреждений, должностей, чинов, титулов (ср., например: городовой, экзекутор, столоначальник, подать, акциз, мещанин, гласный, богодельня и др.). Уходит и многообразная лексика, связанная с общественными и бытовыми отношениями капиталистического общества (ср., например: прошение, проситель, обыватель, господин, барин, гувернер, инородец, прислуга, провинция, харчевня, лакей)»{37}.

С другой стороны, язык как автономное явление, как творческий феномен может в свою очередь оказывать воздействие на общество, на движение истории, предвосхищая и даже моделируя события. Одна из любопытных концепций взаимовоздействия общества и языка была предложена французскими структуралистами в 60-е гг. XX в. Структуралисты считали, что человек создается набором структур: люди представляют собой подобие шахматных фигур, лингвистических, математических или геометрических единиц: они не существуют вне уже установленных отношений, а лишь специфицируют вид поведения.

Из этого следует, что, разрушив структуры, можно разрушить и человека, и общество. Эта мысль подготовила почву для студенческих выступлений в Париже в мае 1968 г. Новые левые полагали, что современное общество потребления подлежит слому и что разрушить общество можно предварительно разрушив его язык, который они понимали как единство языковых штампов, клише, стереотипов, избитых лозунгов.